Будущая госпожа Руж смущенно покраснела под слоем пудры, когда шеар коснулся губами ее пальцев. Кожа девушки впитала запах свежего дерева и столярного лака.
— Вы художница? — предположил он, не сдержав любопытства.
— Почти, — улыбка, искренняя и яркая, как праздничный фейерверк, мгновенно превращала Мишлин из длинноносой крыски в юную прелестницу. — Занимаюсь резьбой.
— Должно быть, увлекательное занятие.
Жаркое, а с ним и Софи, задерживалось, и Тьен успел познакомиться со всеми гостями Люка. Тея оказалась молчаливой скромницей, а мальчишки в присутствии взрослых старательно скромников разыгрывали, но получалось у них не слишком убедительно.
— Теперь все!
Водрузив в центр стола блюдо с ароматным, присыпанным рубленной зеленью мясом, Софи собиралась сесть между Люком и Клер, но маленькая хитрунья неожиданно вскочила с места.
— Давай поменяемся? Я хочу сидеть рядом с именинником!
— Клер, — девушка укоризненно покачала головой, но шустрая малышка уже перебралась со стула на стул.
— Жалко тебе, что ли?
Остальные не поняли истинного смысла маневра, но те двое, ради которых затевалась рокировка, оценили сполна. Однако спорить с девочкой, привлекая внимание к заурядному эпизоду, было бы глупостью с их стороны. А Тьену и не хотелось.
Далее все пошло своим чередом. По крайней мере, ему, никогда прежде не бывавшему на подобных семейных праздниках, казалось, что так они и должны проходить. Поздравления, тосты, общие воспоминания… Дети пили фруктовый сок и содовую. Взрослые — вино. Мишлин разводила сухое красное водой. Рене смаковал каждый глоток, хоть напиток нельзя было назвать изысканным. А Софи отпивала немного и тут же отставляла бокал в сторону, чтобы вернуться к неспешной, не имеющей конкретной темы беседе…
Назывались места, где он никогда не был. Имена, которых он не знал. В какой-то момент шеар почувствовал себя чужим и ненужным. Даже рыжему Марку, самом младшему из мальчишек, находилось, что вставить в разговор, и тихоня Тея добавляла иногда пару слов, что делало ее своей в собравшейся в квартире Хамнетов компании, а ему только и оставалось, что молча слушать, пытаясь запомнить, что, кто и когда, и уловить смысл понятных другим шуток. Пока его не было, мир Софи и Люка, в котором когда-то существовали лишь они трое, разросся, впустив в себя новых людей, и Тьену казалось, что каждый из этих чужаков занял слишком много места в родных сердцах, непоправимо вытеснив его… Но всякий раз, когда он уже порывался встать из-за стола и уйти, уверенный, что его отсутствия и не заметят, что-нибудь случалось. Что-то, на первый взгляд, незначительное, как упавшая на пол салфетка, за которой они с Софи одновременно наклонились, к радости хохотушки Клер, стукнувшись под столом лбами. Или Люк заговаривал об автомобилях, втягивая его в разговор. Или Рене интересовался, как ему нравятся радиорепортажи со спортивных состязаний… Новый мир не отказывался его принять, но он не спешил становиться его частью, еще помня тот, прежний, маленький и уютный. Потому и радовался отсутствию к себе чрезмерно пристального внимания. Должно быть, хозяева, еще до того как он пришел, как-то отрекомендовали его прочим гостям, и никто ни о чем больше не спрашивал, хоть Этьен и видел затаенное любопытство во взглядах Мишлин и ее жениха. Но пара стойко удерживалась от вопросов, а он не давал для них повода. В конце концов, кто ему эти люди? Разве они нужны ему?
…И опять он оставался вне тесного круга, снова чувствовал себя лишним, снова хотелось сбежать и вернуться лишь тогда, когда в доме не останется посторонних. И снова сидевшая рядом девушка невзначай касалась рукой и извинялась со смущенной улыбкой, Клер предлагала попробовать запеченные с сыром баклажаны, а Рене призывал наполнить бокалы…
Возможно, этот новый мир был не так уж плох.
Но где-то существовал другой мир — мир, который он кое-как построил вокруг себя, чтобы не остаться в пустоте. Генрих, Фер, Лили, Эсея, Кеони… Есть еще не друзья, но достаточно близкие знакомые в Итериане, которые нет-нет, но вспоминались. И семья правителя Холгера, так и не ставшая его семьей, но успевшая оставить отпечаток в основе созданного им мира.
Тьен не хотел думать, что будет, если их новые миры, его и Софи, когда-нибудь столкнутся, но эта мысль, однажды придя в голову, уже не покидала…
— Нам пора, — объявил Рене, вставая из-за стола.
— Уже? — Софи посмотрела на настенные часы. — Ты же говорил, что бракосочетание назначено на пять.
— Нужно еще заехать за аппаратом.
— Вы сегодня женитесь? — спросил Тьен невпопад.
Софи негромко вздохнула.
— Нет, — непринужденно рассмеялась Мишлин, скрашивая неловкость момента. — Наша свадьба осенью. Сегодня Рене снимает чужую. Запутался в числах и взял заказ на такой день! Люк, дорогой, ты же не обижаешься?
Шеар мысленно поблагодарил девушку, за то, что она не добавила: «Мы же говорили об этом!». Говорили. И о том, что Рене — фотограф, и о том, что сегодня его еще ждет работа. Но Тьен не придал значения ненужной информации о ненужных людях. А ведь это были люди Софи — ее друзья, частички ее мира.
— Тьен — сказочник! — просветила присутствующих Клер, будто надеялась списать его невнимательность на свойства творческой натуры.
— Еще и какой! — слов Софи никто кроме него не расслышал, но никому другому они и не предназначались.
— Сказочник? — заинтересовалась Мишлин. — Что же вы молчали? Впрочем, у нас еще будет время поговорить об этом, да?
— Точно, — поддержал Рене. — Мы же увидимся завтра у Ами? Она сказала, что вы будете.
Вот об этом за столом точно не заговаривали.
— Мы еще не решили, — быстро ответила Софи. — Возможно, придем.
«Вы будете», «мы не решили» — Тьену это понравилось. Друзья девушки и она сама говорили о них так… вместе, что уже неважно было, что там за приглашение, и куда они возможно придут.
Пока Софи провожала гостей, он, примеряя на себя роль хозяина, убрал со стола оставшуюся после них посуду. Сложил в раковину, с удивлением вспомнив, как не любит ее мыть (уж чем-чем, а подобным в Итериане заниматься не приходилось!), и подумал, что им с Софи неплохо бы перебраться со своими тарелками и остатками вина на кухню. Дать детям пообщаться без присмотра старших, это же праздник Люка все-таки.
— Так куда нас зовут? — поинтересовался он у возвратившейся в квартиру девушки.
— Амелия… Кларисса пригласила нас к себе на вечер.
— Нас, — повторил мужчина не без удовольствия.
— Я не говорила, потому что еще не решила, хочу ли пойти.
— Обсудим?
Предложение посидеть на кухне было встречено без возражений, но и без явной радости.
— У тебя интересные друзья, — сказал Тьен, устроившись на новом месте и наполнив бокалы. Перед глазами всплыла картинка: сидящая на полу девочка и детский поезд, ездящий вокруг нее по игрушечным рельсам. Кажется, до того дня она не пила вина…
— Странно, что ты это заметил, — усмехнулась Софи. — Похоже, тебе было скучно с нами. Спасибо, хоть не зевал.
— Нет, я…
Оправдаться нему не позволили: кто-то позвонил в дверь.
— Рене, — с теплом улыбнулась девушка. — Вечно что-нибудь забудет.
Она вжилась уже в свой новый мир, и вырвать ее из него будет непросто. Да и нужно ли?
Тьен думал об этом, пока Софи шла к дверям, пока проворачивался ключ в замке. От размышлений оторвал неожиданный всплеск эмоций, волной прокатившихся от прихожей: удивление, смятение… еще что-то… И прозвучавший следом мужской голос:
— Здравствуй.
Кому этот голос принадлежал, шеар не знал. Но точно не ушедшему несколько минут назад фотографу.
— Здравствуй, Анри.
Тьен стиснул зубы и даже мысленно не выругался. Сдержался, чтобы не выглянуть в коридор…
Но это не значит, что не ничего видел.
Огонь жизни горел в сердцах тех, кого скрывали рукотворные перегородки. Тела их — спросите любого ученого — состояли из воды. Воздух и кирпичные стены чувствовали каждое движение, малейшую вибрацию. А ему оставалось лишь воспользоваться даром четырех, соединив воедино все, что могли рассказать стихии.
Уже не человек, но третий шеар Итериана прикрыл глаза, наблюдая изменившуюся перед внутренним взором квартиру. Свет дня превратился в затопившее все вокруг серое марево, в котором различались темные контуры предметов. Непроницаемые стены, пол и потолок стали прозрачным стеклом. Чернели провалы дверей и окон. Из белесых нитей соткались силуэты людей: дети в гостиной, соседи сверху, снизу, даже в квартире напротив можно было разглядеть какое-то движение… Но все они его не интересовали. Кроме двоих в коридоре… Тоненькая фигурка девушки и мужчина. Рядом с ней он казался великаном: высокий, широкоплечий… молодой и сильный, судя по тому, как часто билось его сердце, и раздувались легкие…
— Извини, я без приглашения. Хотел поздравить Люка… Ты же не против?
— Нет, конечно.
— А это тебе.
Цветы. Огромный букет. Воздух принес аромат хризантем…
Софи приняла подарок. И поцелуй… Скромный дружеский поцелуй в щеку… Позволила обнять себя. Ладонь мужчины скользнула вниз по ее спине, губы задержались у лица…
— Я скучал.
— Не нужно, пожалуйста.
Она высвободилась из объятий… А человек и не понял, как ему повезло. Посмей он ее удерживать, Тьен сломал бы ему руку. Без магии, сам…
— Прости.
— Проходи в гостиную. Люк будет тебе рад.
В следующую минуту она вошла на кухню.
Волновалась. Дышала чуть чаще. В глаза не смотрела.
Амелия говорила, что они расстались еще зимой. Но он, очевидно, заходит время от времени: не похоже, что до сегодняшнего дня они не виделись полгода. И вещи не забрал, во всяком случае, не все — Тьен помнил одежду, которую Софи предлагала ему взамен той, что облила Клер…
— У нас еще один гость, — проговорила девушка. Достала из шкафа вазу, чтобы поставить букет.
— Если хочешь…
«…я сделаю так, что он навсегда исчезнет из твоей жизни…»