Его жизнь — его лабиринт, частью которого невольно стали они с Люком. Засохшие за одну ночь цветы, раздирающий легкие кашель, дымящийся автомобиль, врезавшийся в фонарный столб… Вехи на пути будущего шеара…
Но он вернулся к ним. К ней. Там, в Дивном мире его окружали прекраснейшие из женщин, все эти альвы, сильфиды, ундины. Даже троллихи, которых в ее мире изображают уродливыми каменными глыбами, в Итериане красивы, как ожившие статуи… И у всех у них были годы на то, чтобы оставить след в его сердце. А у нее — всего три месяца и веснушки на носу. Но он вернулся к ней…
Сказал, что любит и всегда любил.
И она его — всегда. Но когда хотела признаться в этом, с губ сорвалось другое:
— Спасибо.
Тьен поднял на нее полный непонимания взгляд.
— За что?
— За Люка. И за… все остальное… Что-то ведь было еще?
— Почти ничего. Только Хлоя.
— Хлоя? — к такому ответу Софи оказалась не готова. Тут же появились догадки, одна другой невероятнее. — Она… кто?
Возникла из ниоткуда. С цветами управляется умело. Какая-нибудь дриада или цветочная фея, которую Тьен приставил к ней?
— Всего лишь девушка, которой нужна была работа, — ответил он. — И именно эта работа ей подходила.
Так просто. Так сложно.
И вряд ли, чтобы это было, действительно, все.
— Анри, — вспомнила она. — Он ушел тогда…
— Он ушел, потому что понял, что лишний. А расстались вы еще раньше.
Не отпуская ее рук, Тьен поднялся с пола и присел на кровать рядом с нею.
— Я понимаю, что это нелегко. Но мы разберемся, мелкая, обязательно разберемся.
Мелкая.
Губы дрогнули в нервной усмешке.
Называя Софи так, сознательно или нет, Тьен возвращал ее в их общее прошлое, когда все было легко и понятно. Словно обещал, что и будущее будет таким же…
А, собственно, почему бы и нет?
Да, он шеар, а она человек. Им отмерен разный жизненный срок. Но разве люди, соединяя судьбы, уверены, что им суждено, как в сказке, умереть в один день? А ей даже чуточку легче от того, что знает наверняка, что не ей предстоит остаться доживать свой век в одиночестве…
Нет, не наверняка. Он шеар. И в любую минуту может уйти. Надолго. Или даже… Чужие воспоминания вернулись на миг. В день свадьбы Йонела не думала, что потеряет мужа: он ведь шеар, нет никого сильнее. А Софи теперь будет думать и бояться… Но разве у людей иначе? Разве жены полицейских не волнуются, провожая мужей на работу? А жены военных? Моряков, уходящих в рейс? Да и вообще, жизнь непредсказуема. В прошлом месяце почтальон, обслуживающий их квартал, на велосипеде налетел на камень, упал и ударился головой о бордюр… Его жена точно не сомневалась, что у мужа мирная и не опасная работа, а сейчас осталась одна с тремя детьми. Всей улицей собирали для них деньги…
Софи-то с детьми не останется. Но и так бывает. В соседнем подъезде живет пара, обоим уже за шестьдесят. Каждый вечер они отправляются на прогулку, и он в любую погоду несет ее зонт, смешной такой, с бахромой и рюшами. А она заботливо поправляет ему галстук… или шарф, если зимой, и поднимает воротник пальто… Детей у них никогда не было, но когда они под ручку проходят мимо витрины цветочного магазина, кажутся самыми счастливыми на свете…
А Тьен прав. Она не желала бы для своего ребенка всего того, через что довелось пройти ему.
Тьен всегда прав…
Девушка вздрогнула всем телом и непроизвольно отстранилась от обнимавшего ее мужчины. Не дававшая покоя мысль, поначалу смутная и неуловимая, наконец-то оформилась в нечто четкое. Страшное. Страшнее, чем смерть или жизнь без детей. Для нее страшнее…
— Софи?
— Прости…
Она вскочила и быстро подошла к окну. Прижалась лбом к прогретому солнцем стеклу.
Нужно взять себя в руки. Обдумать все, включая пугающую догадку…
— Что случилось? — Тьен подошел и встал рядом. — Извини, глупый вопрос, но… Что-то ведь случилось?
— Да.
Нет.
Она ведь тоже не забывала его, никогда. Ждала. Писала письма…
— Тьен, я запуталась. Все это так…
Мужчина резко развернул ее к себе.
— Не пугай меня, пожалуйста. Ты ведь сказала уже. Там. Приняла решение.
— Да, но… я не уверена, что это мое решение.
В его глазах отразилось такое искреннее недоумение, что она поверила… почти поверила.
— Тьен, я не знаю, как объяснить. Когда ты вернулся? Когда вернулось всё? Мне казалось, это от того, что я ждала тебя все это время и сама хотела… Но если не хотела? Если не я?
Он покачал головой.
— Если думаешь, что я как-то воздействовал на тебя, на твое отношение ко мне, то нет, я не делал ничего подобного.
— Может, тебе и не нужно ничего делать? — проговорила она тихо. — Достаточно пожелать.
Ей самой не хотелось верить в это. Но чем объяснить то, как быстро развеялись старые обиды, и как легко приняла она его опять в свою жизнь?
— Нет, — сказал он. — Поверь, далеко не все мои желания исполняются. Не накручивай себя по пустякам.
— По пустякам? — Софи нервно хохотнула. — Это — пустяки? Ты — шеар… Бог мой, я и слова такого до сегодняшнего дня не знала! Ты стихиями управляешь. Ты… ты в птицу превращаешься и летаешь. Это пустяки?
Расплакаться бы. Пусть бы пожалел. К груди прижал бы, гладил по волосам, говорил бы что-то… Чтобы поверила. Чтобы не сомневалась больше…
Он же может так?
А она сама уже не понимала, что ей нужно. То ли правду, какой бы та ни была, то ли так обмануться, чтобы самой не знать, что обманывается…
— Потому я и не хотел сейчас говорить. Это нужно пережить. Все это. И то, что я в птицу превращаюсь, и остальное. Оно сразу странно, а потом уже нормально. И видишь все так, как оно есть на самом деле. Понимаешь?
Софи не ответила.
— Хочешь, чтобы я ушел? — понял он.
— Да.
— Хорошо. Наверное, тебе, действительно, нужно побыть одной, чтобы разобраться. В себе. Только в себе, мелкая. Потому что я тут не при чем. И никакой магии. Есть вещи посильнее любых чар.
Обнял легко и коснулся губами лба, тепло и нежно. И не сердился ничуть. Не волновался, будто загодя знал, что она решит… Или это оттого, что она уже решила, и он, в отличие от нее, ни капельки в этом решении не сомневался?
— Тьен, ты можешь сделать так, чтобы Хлоя сама доработала до конца дня? Не хочу возвращаться в магазин.
— Могу. Зайду к ней и скажу, что ты неважно себя чувствуешь.
«Не нужно все усложнять», — читалось в его взгляде.
И она почти поверила. Почти…
Глава 28
Тьен мог бы остаться и постараться убедить Софи в беспочвенности ее опасений, но побоялся, что любые доводы будут восприняты как новая попытка повлиять на ее мнение. А он такого никогда не делал, чего бы она ни думала… Хотя она и не думает. Путается в догадках, подозревает что-то… Но когда найдет в себе силы обдумать — поймет, что не было ничего подобного.
И все остальное тоже поймет.
Но все-таки он боялся. И от этого лезли в голову всякие мысли… не очень хорошие… Например, использовать силу огня. И поехать, как ни в чем не бывало, выбирать новые занавески.
Только потом все равно придется пройти через все это. И когда она снова засомневается, не воздействовал ли он на ее мысли и чувства, уже не получится быть честным…
В гостинице по дневному времени было тихо и немноголюдно.
На диванчике в холле сидели две престарелые дивы, из тех, что с раннего утра прячут под слоем пудры дряблые ланиты, рисуют себе удивленные брови и губки бантиком и рядятся в выходные платья, меха и бриллианты. Вся жизнь их в том, чтобы встречать и провожать ледяными, исполненными царского превосходства взглядами тех, кто моложе, красивее и успешнее.
Портье раскладывал по ящичкам корреспонденцию для постояльцев.
Лифт скрипел. Респектабельный господин лет сорока с солидным кожаным портфелем и не менее солидным брюшком опасливо косился на потолок и неодобрительно — на безмятежно прислонившегося к стенке шеара, мало того, что одетого по-простецки, так еще и ни капельки не волнующегося о том, что стальные тросы вот-вот оборвутся или лебедка не выдержит. Обратно наверняка пойдет по лестнице.
Тьена не интересовали все эти люди.
Неспешно, будто гуляя, он прошелся по коридору. Задержался на секунду у номера Эсеи. За него уплачено на месяц вперед, простоит теперь пустым. Как и номер Лили. В шкафах останутся платья и шляпки — в Итериане людская одежда ни к чему. Вещи какое-то время пролежат в камере хранения с другим забытым багажом, но когда их так никто и не хватится, разойдутся по гардеробам горничных и кастелянш…
Комната Фера пустовала, но шеар не задумывался, куда мог уйти флейм. Тот вполне комфортно чувствовал себя в человеческих мирах и редко скучал в четырех стенах.
Кеони был у себя.
Тьен едва не прошел мимо его двери, до того безразлично стало…
Но он — шеар и командир, а мальчишка заслужил хороший урок.
Тритон ждал его. Стоило отворить дверь, шагнул вперед, припал на одно колено и повинно склонил голову в ожидании грозной речи.
Этьен молчал. Смотрел на поникшие плечи и согнутую спину сына воды, а в голове вертелась совершенно неуместная мысль, что выпусти сейчас Кеони спинной плавник, рубашка разойдется почти по шву, а плотный воротничок, сдавливающий шею, останется невредим…
Затянувшейся тишины тритон не выдержал.
— Я признаю свою вину и твое право избрать мне любую кару, — протараторил он, не меняя позы. — Но прежде позволь принести искренние извинения тебе и твоей шеари.
Слова его, и правда, звучали искренне, и не возникло перед последним словом неуверенной паузы.
Однако быстро распространяются между мирами новости.
— Лили была здесь?
— Заходила проститься. Если ты решишь изгнать и меня, я приму это с…
— Нет.
Кеони недоверчиво приподнял голову. Но прямого взгляда не выдержал: вздрогнул и снова уставился в пол.
— Останешься здесь, — приказал шеар. — Когда придет время, вернешься со мной в Итериан. Будешь сопровождать меня на организованных правителем празднествах. Но до того дня не попадайся мне на глаза.