— Еще злишься, — вздохнул он. — Правильно. Заслужил.
Сильфида не удивилась: командир… бывший командир и прежде умел признавать ошибки. Правда далеко не все и не всегда.
— Я пришел извиниться, — шеар протянул ей букетик.
Нечестно так. Она о лаванде проговорилась, он и запомнил.
Но цветы взяла. Размяла в руках, покрошила задумчиво на травяное ложе. Не подумала сразу, что теперь ее сны станут пахнуть командирскими извинениями…
— Прости и ты меня. Я тоже была неправа.
— Забудем, — сказал он, словно уже забыл.
Эйнар рассказал ей, что случилось во дворце не так давно. Не все, всего он и сам не знал, только про то, что выкинула Лили, и что Софи теперь известно, кто ее жених. Эсея еще тогда подумала, что это правильно. Сам Этьен долго еще не решился бы, а сейчас, кажется, счастлив и всем доволен. Даже мириться вот пришел.
— Забудем, — согласилась она. И добавила во избежание непонимания: — Но я не вернусь.
— Я и не зову. Лишь хочу, чтобы мы остались друзьями. Это ведь возможно?
Эсея кивнула. Нет, обиды еще не выдуло из души, но за свою недолгую жизнь она видела достаточно, чтобы верить в то, что нет ничего невозможного.
— У меня мало времени, — предупредил шеар. — У нас там ночь, мои спят. Но здесь… Не хотелось бы, чтобы меня почуял Холгер или Эйнар. К слову, говорят, вы с ним часто общаетесь.
Сильфида не спросила, кто говорит. Горы, реки, ветер… Вряд ли шеар расспрашивал он ней кого-то из детей стихий, а вот сами стихии могли наябедничать.
— Врут, — ответила она. — Он заходил всего пару раз, узнать, как я устроилась. Видимо, считает себя ответственным за то, что ты… что я ушла.
— Понятно, — принял ее объяснение Этьен. — Приятно, что младшенький такой ответственный. Все-таки однажды станет правителем… А помнишь тот мир, где прорыв тьмы обернулся чумой? Мы зависли там почти на два месяца…
Если он хотел сменить тему разговора, то сделал это не лучшим образом. Эсея помнила пораженный болезнью мир и то, чем они там занимались. Сам шеар и целители-водники работали до изнеможения, помогая людям, остальные стихийники обеззараживали землю, воду и воздух, выискивая и уничтожая носителей инфекции, всех до последней блохи… Но иногда, поглядев на какой-нибудь дом… или поселок… или городок… поглядев, Этьен хмурился и велел всем уходить. Оставлял с собой только Фера и кого-нибудь еще из флеймов. Но чаще управлялся сам. Потом подолгу ни с кем не разговаривал…
— Там теперь все иначе, — улыбнулся, прогоняя ее воспоминания шеар. — Уже тогда, под конец, было не так. Горы там, помнишь, похожие на Энемис, с волшебными пещерами. Пещеры времени… Помнишь, Кеони заблудился?
— О, да! — прыснула сильфида, забыв, что обещала себе удерживать почтительную дистанцию.
А с Кеони, и правда, тогда забавно вышло.
— Сейчас смешно, — согласился Этьен. — А представь, каково ему было?
Когда тритон, на полчаса отлучившийся из лагеря, вернулся и бросился радостно обнимать каждого встречного, решили было, что водяной повредился рассудком от увиденных ужасов. А оказалось, бедолага в эти полчаса прожил почти неделю под землей. Не очень-то весело.
— Мы же не знали, что там аномальная зона, — развел руками шеар. — И местных никого не было, чтобы рассказать. Но еще повезло, что Кеони направо пошел. А если бы свернул налево от входа, думал бы, что пять минут всего гуляет, тогда как мы его уже вторые сутки искали бы. Минута там равна нескольким часам снаружи. Если налево свернуть… Послезавтра Холгер устраивает в мою честь праздник, слышала?
— Слышала, — усмехнулась Эсея.
— Ожидаются дары, вина, яства, музыка, танцовщицы, угрюмые старейшие, мудрейшие и сильнейшие. Пафосная речь правителя — обязательно, и я пару слов подготовил…
— Не пугай меня, — отмахнулась сильфида. — Я и так не собиралась там быть.
— Правильно. — Шеар кивнул, враз став серьезным. — Мне бы хотелось, чтобы и Эйнар держался подальше.
— Ему, наверное, тоже хотелось бы, но отец назначил его распорядителем торжеств.
— Эсея.
Девушка вздрогнула: таким тоном не говорят с друзьями, так отдают приказы.
— Эсея, — голос шеара смягчился, — я знаю, что не могу требовать от тебя этого, но я прошу, как друга. Поверь, Эйнару не нужно находиться во дворце во время приема. И в Итериане вообще.
— Я…
— Ты чудная, милая девушка, и вы с моим братом нашли общий язык. Думаю, он не откажется от небольшой прогулки, чтобы взглянуть на уникальные по своей природе горы. Он никогда не бывал в том мире, насколько мне известно, а магия пещер не ощутима, даже для шеара…
Сильфида покраснела, задыхаясь от возмущения. Она-то поверила, что он хотел извиниться за прошлый раз, а он просто обнулил счет, как в какой-то детской игре, и решил использовать ее снова!
— Эсея! — воздушная собиралась вылететь прочь, но шеар поймал ее за руку. — Послушай, пожалуйста. Во дворце намечается кое-что неприятное, и мне бы не хотелось, чтобы Эйнар пострадал.
— Он — шеар, кто ему навредит? — тихо спросила она, прекратив вырываться. Ответ сам собой напрашивался, но…
— Шеар, — прошептал Этьен. — И хороший парень. Только несдержанный слишком. Может сунуться под горячую руку. Мою, да.
Сильфида посмотрела на бывшего командира. На миг почудилось, что пылают в его глазах костры зачумленных городов.
— Что ты задумал?
— Хочу поговорить с Холгером.
— Так поговори. Прямо сейчас, зачем откладывать?
— Нет, — он покачал головой. — Антураж не тот.
Был один закон, старый, им почти не пользовались и обычные стихийники, а шеары, наверное, вообще никогда. Но закон был. Если не нашлось иных решений, можно вызвать обидчика на поединок. Считалось, что четверо обязательно примут сторону правого.
Если Этьен пойдет на такое, Эйнар, действительно, попробует вмешаться.
— Эсея, поверь, я никому не желаю зла. Особенно Эйнару. И кроме тебя мне никто не поможет. Пожалуйста.
— Он не согласится…
— Ты умеешь быть убедительной, — подмигнул шеар. — Мы-то знаем.
— Ненавижу тебя, — прошептала сильфида, из последних сил стараясь не расплакаться.
— А я тебя люблю. — Он притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Прижался надолго губами. — Ты — мой воздух. Софи говорит, что это романтично звучит.
— Она не знает, каким ты бываешь, — Эсея почувствовала, как покатилась все же по щеке слезинка, и высушила ее быстрым ветерком.
— Она знает, — вздохнул Этьен. — Но я — счастливчик. Мне везет на умных, добрых и понимающих женщин… Да?
Она помедлила с ответом, но недолго. Кивнула, уткнувшись головой ему в грудь.
— Да.
…Эйнар заявился едва ли сразу после того, как ушел Этьен.
— Я тут…
— Мимо проходили, ага, — Эсея улыбнулась так весело, как только могла. — Ветер сегодня такой, так и носит шеаров у моего окна.
— Каких шеаров? — наследник итерианского престола сделал вид, что не понял ее слов.
— Этьен заходил.
— Да? — совсем не убедительно удивился Эйнар. — Зачем?
— Попросил прощения нашу размолвку. Цветы принес, — она кивнула на травяной ком, в котором просматривались мелкие фиолетовые цветочки.
— Это у вас так заведено? Ну, чтобы цветы и обниматься потом? В смысле… хм…
Он быстро отвернулся.
Значит, еще и подсматривал.
Эсея поглядела на противоположный склон, прикидывая, откуда он мог их видеть. Лишь бы не подслушивал. Но Этьен наверняка предусмотрел такое…
— Заведено, — согласилась она без смущения. — А у вас, шеар Эйнар, не заведено обнимать друзей или дарить им цветы?
— Если честно, то нет. Мои друзья вряд ли поймут, если я приду к кому-нибудь из них с букетом.
Сильфида хихикнула. На этот раз от души: при том, что свита наследного шеара состоит исключительно из мужчин, точно не поймут.
— И обниматься с ними, думаю, не так приятно, как с красивой девушкой, — добавил наследник.
В другое время Эсея смутилась бы, но сейчас мысли заняты были другим…
— А красивых девушек среди ваших друзей совсем нет? — спросила она, не думая, насколько нескромно прозвучит этот вопрос.
— Совсем. Правду говоря, никогда не рассматривал красивых девушек как возможных друзей. Ну, то есть…
— По-вашему, с девушками нельзя дружить?
— Нет, почему же, — поспешил оправдаться Эйнар. — Можно. Но я никогда не пробовал.
— Ничего сложного, — пожала плечами сильфида. — Друзья встречаются, разговаривают. Иногда ходят в какие-нибудь интересные места. Например, я знаю в одном мире волшебные горы…
«Ненавижу тебя, Этьен, — всхлипнула она мысленно. — Только посмей сделать какую-то непоправимую глупость, пока нас не будет!»
От входа налево. Именно налево…
Тьен ошибался, когда думал, что, устроив все в родном мире, возьмется за решение давних проблем с легким сердцем.
Да, теперь он знал, что его будут ждать, что у него есть дом и семья…
Но из-за этого еще больше сомневался.
Может, Холгер этого и добивался, когда отсрочил прощание? Дал время войти во вкус новой жизни, чтобы он отказался от прежних планов?
Нет, Холгер не мог этого предвидеть, да и о планах не знал. И не отпускал он его, Тьен сам ушел.
Сам ушел, сам вернется, и тогда уже полностью освободится от прошлого.
Месть ему не нужна. Только справедливость. Разобраться, что случилось тогда, и по чьей вине. Потому что сам он, как ни бился, так и не сумел понять, кому и зачем это было нужно? Мама никому не мешала. Даже если бы Холгер захотел ее вернуть, даже если бы она согласилась… Нет, не вернулась бы, наверное. Итериан не принял бы отступницу, пусть даже ей покровительствовал бы шеар… Пусть оба шеара. Фер прав: глупее ничего и придумать нельзя было. Но придумала же. Глупый, но самый верный способ спрятаться. Для чего? Со злости ли, с обиды, чтобы наказать, лишив возможности видеть и ее, и сына? Или дедуля Верден переусердствовал, расписывая перспективы для не родившегося тогда еще ребенка? Мать действительно могла решить, что его у нее отберут… Или поняла все же, что такое шеар, и надеялась, что, рожденный от человека и в людском мире, ее сын не унаследует силы четырех? Теперь никто не скажет, был ли ее поступок блажью или хорошо продуманным предприятием. Но устранять ее причин не было…