Или были?
Уязвленная гордость детей воздуха. Йонела. Сильфида, жена правителя, поборница традиций. Полукровка-отступница — пятно на репутации ее семьи.
Ревность. Арсэлис. Говорят, шеари — сама кротость и вообще состоит из одних добродетелей, но Тьен точно знал: флеймы состоят из огня и только из огня. Дядюшка Фер тоже не жжет всех и вся налево и направо, тоже сдержан и приветлив.
Благие цели. Верден. Итериану не помешает еще один шеар, пусть даже с примесью низшей крови, но его нужно воспитать достойным служения, в почтении к правящей семье. Мать, тем более такая мать, может помешать этому.
Ну и, наконец, печальное стечение обстоятельств. Несчастный случай. Ошибка. Этого Тьен тоже не исключал. Даже хотел, чтобы все оказалось так. Ошибку он сможет простить. За ошибку не нужно будет мстить… В смысле, справедливо карать.
Ему ведь не нужна месть — только справедливость.
А вот Генриху — месть. Жизнь за жизнь. Боль за боль. Потому что человек.
Когда Тьен был человеком, думал так же.
— Возможно, тебе лучше остаться, — сказал он отцу. Знал, что тот не согласится, но должен был хотя бы попробовать.
— Нет.
После переезда Тьену показалось, что Генрих немного отошел от тех мыслей. Но нет. Лэйд радовался настоящему, а прошлое по-прежнему грызло сердце.
Значит, нужно пройти через это еще и ради него. Месть не принесет избавления, но правда — быть может.
— Тогда возьми, — шеар протянул человеку небольшой гладкий камушек. — Пусть будет при тебе. Спрячь, а лучше вшей в одежду. Он защитит тебя от любых стихийных чар, даже от Холгера.
Не зря же он промучился с оберегом всю ночь.
— Если придется возвращаться без меня, крепко сожми и пожелай оказаться здесь, дома.
— Думаешь, придется? — нахмурился Лэйд.
— Нужно быть готовыми ко всему.
Потом — уже не страшно. Холгер не опустится до… мести, да. До того, чтобы срывать злость на его близких. Но во время… если сочтет, что сможет воздействовать на него, используя отца… У него ничего не получится, даже без этого камушка. Только личное вмешательство четырех позволит правителю использовать силу. Но Тьен старался обезопасить себя от любых неожиданностей.
— Завтра, — напомнил он, словно в том была нужда.
— Завтра, — кивнул Генрих. — Приготовлю парадный костюм.
Софи собиралась походить по ателье и салонам, чтобы выбрать платье. Сказала, что жениху все равно не положено раньше срока видеть невесту в свадебном наряде, вот она и решила в его отсутствие.
Но он все равно посмотрит, когда вернется. Потому что любопытно, и в приметы он не верит. Если бы верил, может, и не ходил бы никуда…
Сколько лет прошло с тех пор, как он задумал это?
Много.
Эта мысль не давала ему покоя с того дня, как они с Генрихом побывали в некоем доме на окраине людских кварталов…
Сначала казалось, что ничего не получится.
Он пытался и не раз, но…
А потом понял.
И другие поняли бы, если бы хоть на миг могли предположить, что подобное возможно.
Старушка Йонела, сама не подозревая, почти дала ответ. Тьма не придет в Дивный мир извне, но ее достаточно в сердцах его обитателей. И только он, шеар-полукровка, способен управлять ею в Итериане.
Чужая тьма отзывалась на ту, что жила в его душе.
В тех, кто позвал его тогда, надеясь на поддержку в заговоре против правителя, ее было немало. Потому и усилий не потребовалось, чтобы ильясу материализовался, готовый исполнить его неосознанный приказ. А потом он пытался призвать темного, оставшись наедине, — и ничего…
Понадобилось время, чтобы понять. И несколько десятков экспериментов.
Осторожно, чтобы никто не догадался, он призывал темных слуг на миг и тут же развеивал. На собраниях старейших, где изредка, но бывал. На встречах с детьми стихий, мечтавшими увидеть «спасителя». На нудных празднествах, куда, если бы не это, его и силой не приволокли бы…
Никто ничего не заметил.
Лишь легкое беспокойство, неосознанная тревога, сквознячок по коже…
В каждом есть тьма. Хотя бы маленькая частичка.
Даже в шеарах.
Пусть Холгер и не убивал его мать, но он покрывает убийцу. Душа его полна сомнений, а сомнения — благодатная почва для того, чтобы тьма проросла и укоренилась.
И Йонела — не самое светлое создание. Да еще и стара, а с годами тьма в таких как она лишь набирает силу.
Старые, старейшие. Мудрейшие и сильнейшие, как сказал он Эсее. За долгие жизни главы родов накопили не только опыт. И когда они соберутся вместе…
Холгеру его не остановить. Никому не остановить.
Но кое-кто попытается.
Кое-кто, кому он не желал бы навредить.
И на этот случай у Тьена тоже имелся план.
До назначенного Холгером времени оставалось несколько часов, как раз хватит, чтобы наведаться в столичный дом Генриха и переодеться, дабы подобающим образом выглядеть на приеме. А там еще в одно место успеет…
Здесь, в их мире, было раннее утро, и Софи еще спала. Шеар разбудил ее поцелуем, погладил по щеке.
— Мне пора.
— Уже? — встрепенулась девушка, но он не позволил ей вскочить с постели.
— Спи, тебе-то спешить не нужно, — улыбнулся он. Дунул шутливо в лицо. — К ужину буду. Стащу там у них каких-нибудь сладостей.
— Тьен, — Софи поймала его за руку, когда он уже собирался уйти. — Ты… осторожнее, хорошо?
Будто чувствовала то, о чем не могла знать.
— Хорошо.
Хотел поцеловать ее в последний раз… Но из-за того, что вдруг подумал так, не стал.
Не в последний. Вернется и поцелует.
Особняк Генриха, так и не ставший Тьену настоящим домом, встретил угрюмым молчанием.
Чистые, будто бы успевшие позабыть о жильцах комнаты. Картины. Книги на полках. Приятные глазу, но чуждые сердцу безделушки. Ничто здесь он не мог бы назвать своим. Даже комнату, в которой провел не одну ночь.
Вошел и, не осматриваясь, направился к огромному шкафу, занимавшему целую стену.
С выбором одежды не мудрил. Черное и красное отбросил сразу — ни к чему ему выглядеть словно опереточный злодей. Остановился на бежевой рубашке с затейливой вышивкой на рукавах и по вороту и удобных светло-серых штанах из тонкой шерсти. Подпоясался широким шитым серебром поясом. Набросил сверху накидку без застежек и рукавов: шелк, спадая до пола широкими складками, отливал сталью. Скромно, неброско, но поводу наряд вполне соответствует. Даже невысокие сапоги из прочной графитовой ткани, обувь для торжественных приемов не самая подходящая, в целом смотрелись пристойно. Уж к внешнему виду, как бывало, правитель с ходу не придерется.
Генрих искал что-то в своей спальне. Уходя впопыхах, он оставил тут немало нужных вещей и, должно быть, хотел приготовить их, чтобы забрать с собой после приема.
— Я отлучусь, — предупредил его шеар. — Не волнуйся, не опоздаем.
Отец до назначенного срока провозится у себя, а Кеони должен встретить командира уже во дворце. Холгер наверняка уже знал, что он здесь, но прямой слежки Тьен не чувствовал. Вот и хорошо. Ему не нужны ни помощники, ни свидетели в том, что он собирался предпринять до начала торжеств.
Лили он нашел в ее доме. Тут многое уже изменилось. Земля ожила и зазеленела. Взошли цветы. Вытянулись вдоль тропинок молоденькие деревца. И жилище, когда-то заброшенное, выглядело теперь иначе, но шеару некогда было раздумывать, в чем заключаются перемены.
Сама альва тоже смотрелась ожившей и обновленной. На ней было синее платье, но не темное, как обычно, а ярко-синее, под цвет ее глаз. Высокую прическу украшала сапфировая диадема и хаотично разбросанные по переплетению золотых прядей васильки. Тьен не сомневался, что цветы не завянут до конца праздника.
— Прекрасно выглядишь.
Стоявшая перед зеркалом женщина застегнула на шее ожерелье из сапфиров и бриллиантов и лишь затем обернулась.
— Надо же, какой сюрприз, — проговорила она, не выдав ни удивления, ни радости.
— И не представляешь какой.
Приблизился не спеша. Еще раз оглядел, не скрывая восхищения. Протянул руки и, не встретив сопротивления, крепко обнял…
Вспышка ослепила ее на миг. От быстрого и неожиданного перемещения подкосились ноги, и Тьен вынужден был поднять альву на руки, чтобы спустя несколько секунд осторожно поставить на невидимую перегородку из плотного воздуха между небом и растянувшимся до краев горизонта морем.
Отпустил и отступил на шаг.
Лили огляделась. Не испуганно — о страхе она давно уже забыла — но все же больше, чем просто обеспокоенно.
— Где… мы? — спросив, она хрипло закашлялась.
— Неприятно? — искренне посочувствовал шеар. — Не переживай, скоро привыкнешь. В этом мире немного другой состав воздуха. Из-за воды. К тому же ты, наверное, ощущаешь дискомфорт из-за того, что оказалась отрезана от своей стихии. Но к этому тоже можно привыкнуть. Только не трать понапрасну оставшихся сил. Даже если разобьешь воздушную преграду, до земли не дотянешься. Она там, на самом дне. Глубоко, а плотность воды из-за обилия соли такова, что нырять не стоит и пытаться.
Если он не сможет вернуться за нею, ровно через двенадцать часов Лили вытянет обратно в Итериан, в ее сад. Но Тьен не стал говорить об этом.
— Почему? — прошептала альва.
— Потому что не вижу другого выхода. У меня планы на сегодняшний вечер, а ты, боюсь, захотела бы их испортить. Например… попытаться убить меня.
— Что?!
Столько негодования слышалось в этом возгласе, что Тьен на мгновение усомнился в правильности своих выводов.
Но эти выводы были сделаны не вчера…
— Из лучших побуждений, конечно, — добавил он, и альва сникла под его взглядом. — Тебя ведь приставили следить за мной. Чтобы не наделал каких-нибудь глупостей, неважно, по неведению или по злому умыслу. А самый верный способ нейтрализовать созданную стихийной магией угрозу — физическая ликвидация источника неприятностей. Разве нет?
— Этьен…
— Нет, я не думаю, что этот способ был для тебя приоритетным, или что ты сделала бы это с удовольствием и без колебаний. Но между мной и спокойствием Итериана ты недолго выбирала бы.