ичины; таким образом, сельское хозяйство решили считать той самой причиной. Все остальные данные заставляют предполагать, что сельское хозяйство принесли в Европу носители более древних языков, которые уничтожил затем протоиндоевропейский, — таких как этрусский и баскский языки.
При этом примерно в 5000–3000 до н. э. — как раз в период, который можно считать временем зарождения протоиндоевропейского языка, — в Евразии состоялся второй экономический переворот. Эта более поздняя революция совпала с началом становления металлургии и заключалась в значительно расширившемся применении домашних животных — не только для получения мяса и шкур, которые человек добывал, убивая диких животных уже миллион лет, но и для новых целей. Человек стал получать от животных молоко, шерсть, впрягать их в плуги и в колесные повозки, а также ездить на них верхом. Эта революция богато представлена в лексиконе протоиндоевропейского языка через такие слова как «ярмо» и «плуг», «молоко» и «масло», «шерсть» и «ткать», а также множество слов, связанных с колесными повозками («колесо», «ось», «оглобля», «упряжь», «ступица» и «чека»).
Экономическое значение второй революции состояло в увеличении численности населения и приобретении человеком новых возможностей, намного превосходивших тот уровень, который достигался с помощью земледелия и прежних форм животноводства. К примеру, от одной коровы за долгое время человек получал, с молоком и молочными продуктами, больше калорий, чем просто от поедания ее мяса. Воспользовавшись плугом, земледелец имел возможность засеять большую площадь, чем если бы рыхлил землю мотыгой или палкой-копалкой. Запряженные животными повозки позволяли освоить больше земли, поскольку появлялась возможность привозить выращенный урожай в деревню для переработки.
В отношении некоторых из этих достижений трудно указать место, где они зародились, поскольку они очень быстро распространялись. К примеру, колесные повозки были неизвестны до 3300 до н. э., но за несколько веков с того времени получили широкое распространение, что подтверждается материальными свидетельствами, обнаруживаемыми по всей Европе и на Среднем Востоке. Но для одного из важных изобретений место вполне возможно определить: это одомашнивание лошадей. Вплоть до самого момента одомашнивания на Среднем Востоке и в Южной Европе диких лошадей не было, в Северной Европе они встречались нечасто, а во множестве водились только в русской степи, на востоке. Наиболее древние находки, свидетельствующие о приручении лошади, относятся к среднестоговской культуре (около 4000 лет до н. э.): в степях к северу от Черного моря археолог Дэвид Энтони обнаружил лошадиные черепа с характерными потертостями зубов, указывающими на то, что для верховой езды использовались удила.
Во всем мире, где бы ни оказывались одомашненные лошади и в какую эпоху это бы ни происходило, их появление приносило человеческому обществу огромные блага (глава 14). Впервые в истории человеческой эволюции люди получили возможность передвигаться по суше быстрее, чем могли их нести собственные ноги. Скорость помогала охотникам догонять добычу, а пастухам стало легче справляться с овцами и крупным рогатым скотом на обширных территориях. И, что самое важное, скорость позволяла воинам осуществлять стремительные и неожиданные нападения на далеко живущих врагов, а после этого быстро отступать, не дав противнику времени организовать контратаку. Во всем мире лошади произвели переворот в военном деле и позволили народам, имевшим конницу, наводить ужас на соседей. Индейцы Великих равнин стали такими, какими их рисуют стереотипные представления американцев — бесстрашными воинственными всадниками, — только в относительно недавнюю эпоху, всего за несколько поколений, с 1660 по 1770 годы. Поскольку европейские лошади оказались на американском Западе раньше самих европейцев и других европейских товаров, мы можем быть уверены, что именно лошади, сами по себе, изменили общество индейцев Великих равнин.
Археологические свидетельства убедительно доказывают, что подобным же образом в намного более ранний период, около 4000 лет до н. э., одомашненные лошади преобразили человеческое общество русских степей. Степную зону — обширное пространство, покрытое травой, — человеку было трудно освоить, пока он не воспользовался лошадьми для преодоления расстояний и перевозки грузов. Заселение человеком русской степи ускорилось после приручения лошади, а затем, около 3300 лет до н. э., пошло еще быстрее благодаря изобретению колесных повозок, запрягаемых волами. Степное хозяйство стало опираться на разведение овец и крупного рогатого скота, которые давали мясо, молоко и шерсть, а также на использование лошадей и колесных повозок для перемещения; земледелие в незначительных масштабах носило второстепенный характер.
Нет никаких свидетельств того, что в этих ранних степных поселениях практиковались интенсивное земледелие и хранение урожая, тогда как при раскопках других европейских и средневосточных стоянок обнаруживались многочисленные подтверждения таких практик. У степных народов не было крупных постоянных поселений, и они, судя по всему, были чрезвычайно мобильны, — чем, опять же, резко отличались от населения современной им Южной Европы, жившего в деревнях, где выстраивались длинные вереницы двухэтажных домов. Недостаточное развитие сельского хозяйства у народов-всадников компенсировалось боевым рвением, о котором свидетельствуют роскошные захоронения (удостаивались оных только мужчины!), наполненные огромным количеством кинжалов и другого оружия, а иногда скрывающие целые повозки и лошадиные скелеты.
Рис. 8. Предполагаемая родина протоиндоевропейского языка (праязыка) находится в русских степях, к северу от Черного моря и к востоку от Днепра.
Таким образом, русская река Днепр оказалась границей двух резко отличающихся культурных зон: к востоку от нее обитали хорошо вооруженные всадники, а к западу располагались зернохранилища богатых земледельческих поселений. Такая близость волков и овец не могла привести ни к чему хорошему. Едва хозяйственный комплекс коневодов дополнился изобретением колеса, произошло очень быстрое, что видно по обнаруживаемым артефактам, расселение на тысячи миль на восток, по степям Центральной Азии. В результате этого переселения и мог появиться народ, потомки которого стали тохарцами. Распространение степных народов на запад отмечено огромными укрепленными поселениями, произошедшими от слияния ближайших к степной границе европейских сельскохозяйственных деревень, — впоследствии эти сообщества потерпели крах, а в Европе появились характерные для степняков захоронения, обнаруживаемые далеко на западе, до самой Венгрии.
Из всех тех новшеств, которые стали движущей силой сокрушительного шествия степного народа, несомненно можно считать большой и важной заслугой единственное — одомашнивание лошади. Возможно, они также создали колесные повозки, научились доить скот и обрабатывать шерсть независимо от цивилизаций Среднего Востока, но овец, крупный рогатый скот, обработку металлов, а также, возможно, и плуг заимствовали со Среднего Востока или из Европы. Таким образом, какого-то единственного «тайного оружия», которое само по себе объясняло бы экспансию степного народа, не существовало. Но с приручением лошади степные народы стали первыми, у кого сложился определенный хозяйственный и военный комплекс, который и обеспечил их дальнейшее господство в мире на последующие 5000 лет, — в особенности после того, как вторжение в юго-восточную Европу добавило к этому комплексу интенсивное сельское хозяйство. Таким образом, своим успехом они, как и западноевропейцы, чья экспансия — второй этап распространения индоевропейских языков — началась в 1492 году, обязаны случайной особенности биогеографии. Именно на родине этих народов в изобилии водились дикие лошади, а их открытые степи располагались поблизости от центров цивилизации Среднего Востока и Европы.
Как отмечала археолог Мария Гимбутас (Гимбутене), профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, народы, населявшие русскую степь к западу от Уральских гор в четвертом тысячелетии до н. э., достаточно точно соответствуют нашим предположительным представлениям о протоиндоевропейцах. Они жили как раз в ту эпоху. Их культура включала важные хозяйственные элементы, имеющие в протоиндоевропейском языке реконструированные названия (например, колеса и лошадей), и была лишена тех элементов, для которых в протоиндоевропейском слов не найти (например, боевых колесниц и многих видов зерновых). Они жили как раз в том месте, которое соответствует особенностям протоиндоевропейского языка: умеренная климатическая зона, к югу от финно-угорских народов, недалеко от территории, ставшей затем родиной литовцев и других балтийских народов.
Если все так точно сходится, почему степная теория происхождения индоевропейских народов все еще вызывает столько споров? Теория получила бы всеобщее признание, если бы археологи смогли продемонстрировать быструю экспансию степной культуры из южной России через Европу до Ирландии в период около 3000 лет до н. э. Но следов такой экспансии обнаружить не удалось; непосредственные свидетельства пребывания степных захватчиков как таковых обнаруживаются только до Венгрии включительно, а западнее их уже нет. Зато около 3000 лет до н. э. и после этого в Европе, как подтверждают археологические находки, развилось множество других культур, получивших наименования по их артефактам (например, «культура боевых топоров», «культура шнуровой керамики» и т. д.). В этих новых западноевропейских культурах сочетаются привнесенные из степей элементы, такие как лошади и военизированность, и старые западноевропейские, в первую очередь оседлое земледелие. Эти факты заставляют многих археологов полностью отвергать степную гипотезу и рассматривать эти возникшие в Западной Европе культуры как результат исключительно местного развития.
Тем не менее существует очевидная причина, по которой степная культура не могла в неизменившейся форме дойти до Ирландии. Сами степи заканчиваются на западе на равнинах Венгрии. Именно там останавливались впоследствии все степные захватчики, приходившие в Европу, например, монголы. Чтобы распространиться дальше, степному обществу пришлось приспосабливаться бы к покрытым лесом территориям Западной Европы, — либо путем освоения интенсивных методов сельского хозяйства, либо захватом территорий уже существующих европейских сообществ и построением г