— Слушается дело Ори Тадези и Отпуска Варгоса против корпорации Мидланд, — начал судья Тарллан, так гласила табличка у него на столе.
— Какого Варгоса? — не понял я.
— А что-то не так? — задумчиво поинтересовался судья. — У меня так написано. Данные с эмиграционного центра.
— Почему Варгоса?
— Не знаю, а у тебя другая фамилия?
— Не помню я свою фамилию.
— Значит, будешь Варгос, как записан.
Алайна Варгос были настоящие имя и фамилия Ланы. Видимо, на флоте это знали, вот и записали меня на её фамилию, но сам я об этом раньше не знал. А они, случаем, меня на ней не женили? Пришла мне в голову странная идея, пока судья представлял других участников процесса. Не должны вроде: кто я, и кто она.
— Слушается сторона обвинения, — тем временем огласил судья.
Адвокат корпорации встал и произнёс:
— Как законный представитель корпорации Мидланд, я выдвигаю обвинение против этих двух разумных в убийстве ими сотрудников корпорации, нанесении ими тяжких и легких ранений сотрудникам корпорации, а также ограблении корпорации.
— Слушается сторона защиты, — сказал судья.
Мэй также встала со стула и сказала:
— Как законный представитель флота и этих разумных, отвергаю все обвинения и считаю, что все обвинения надуманны.
Сам я пытался увидеть Ори, но мне, к сожалению, его не показывали. Хотя он точно должен был присутствовать на процессе. Судя по всему, у него не получилось сбежать от планетарного лифта — его там задержала полиция. С другой стороны, как он тогда отправил доклад в СБ флота? Впрочем, скоро всё должно проясниться.
— Отпуск Варгос, что можешь сказать в своё оправдание?
— Здесь должны судить не нас, а корпорацию Мидланд за нападение на флотский интернат.
— Свою точку зрения вы сможете озвучить на процессе, а пока ответьте, считаете ли вы себя виновным по выдвинутым против вас обвинениям?
— Не считаю себя виновным.
— Ори Тадези, считаете ли вы себя виновным?
— Не считаю, — ответил Ори. Я услышал только голос, но его самого не увидел.
— Позиции сторон мне понятны. Что же, послушаем сторону обвинения.
— Господин судья, — обратился адвокат корпорации, — у меня есть неоспоримые факты, свидетельствующие о том, что эти двое совершили нападение на караван корпорации. К сожалению, у меня нет свидетелей и записей с нейросетей — они всех убили на месте преступления. Однако есть запись с дрона, которого мы отправили к месту преступления. Вот она.
На экране пошла картинка. Дрон приближался к месту нападения. Он летел на большой высоте, место нападения вначале было сложно рассмотреть, но можно хорошо рассмотреть дым, идущий снизу. Подлетев, дрон не стал подлетать близко, а начал кружить, держась на приличном расстоянии. Картинка сфокусировалась, оператор приблизил её, и стало отчётливо видно происходящее внизу. Конвой уже был разбит, нападавшие занимались мародёркой и перегрузкой добычи в свои транспорты, расположенные на месте нападения.
— Отпуск, не спи! Дрон над тобой! — произнес кто-то, и ближайшие багги, стоящие на вершинах дюн, открыли огонь по дрону.
— Вижу, работаю.
Судя по всему, дрон был сбит, так как картинка пропала.
— Думаю, все отлично слышали, что зафиксировал дрон. Это было произнесено в эфире. У меня нет никаких сомнений в том, что эти двое участвовали в нападении на наш караван и в уничтожении собственности корпорации. Разумеется, они там были не на главных ролях, и корпорация даже готова отказаться от части обвинения взамен имен и данных тех, кто ещё участвовал в нападении на караван.
Услышав это, я улыбнулся. Это не осталось без внимания судьи.
— Отпуск Варгос, вы находите это смешным? Там вообще-то погибли разумные.
— Нахожу смешным адвоката корпорации, а особенно его предложения. Кроме того, там погибли не невинные разумные, а корпораты, не достойные сожаления.
— Почему вы так решили?
— Потому что я был там и видел всё своими глазами.
— Значит, вы признаете свое участие в нападении на караван?
— Не признаю.
— Но как же, ты сам только что признал, что был на месте преступления? — поинтересовался адвокат.
— Я это и не отрицаю, но я там побывал не в день нападения, а позже, через сутки или больше, не знаю точно, когда произошло нападение на караван.
— И что же ты тогда там делал? — поинтересовался адвокат.
— Проверял вместе с наемниками, на которых работал, и тебе это, адвокат, известно не хуже меня.
— Это откуда мне это должно быть известно?
— Как откуда? Это же ваши дроны висели над караваном, готовые открыть огонь, и это ваши сотрудники остановили наш караван?
— Стоп! — остановил нас судья. — Ничего не понимаю, о каком караване идёт речь? — спросил он у меня.
— Мы с Ори подписали контракт на работу в отряд наемников и вместе с ними охраняли караван, который шёл из города в посёлок старателей. Вместе с нами шли четыре корпорации и много искателей. Так что там вместе с нами находилось две сотни свидетелей, корпораты-искатели и ещё много кто. Думаю, любой из них готов подтвердить этот факт того, что их корпорация вначале остановила нас, а потом попыталась обыскать.
— Это к делу не относится, — сказал адвокат корпорации.
— Ещё как относится.
— Когда это было? — поинтересовался судья.
— Через день или два после нападения на их караван. Весь караван проходил мимо места нападения на их караван, а мы вместе с наемниками осматривали место происшествия на предмет засады. Любой, кто находился в караване, может подтвердить это.
— В качестве кого вас взяли к наемникам?
— В качестве наемников.
— А вы не маловаты для этого? Вам не положено оружие.
— В песках это никого не волнует. Падальщики не спрашивают свидетельство о рождении. Они не разговаривают, а просто стреляют.
— Господин судья, я связался с полицией и уточнил. Караван действительно был, и они участвовали в нём в качестве наёмников. Думаю, это было сделано умышленно, чтобы спрятаться от нашего расследования. Кроме того, это обстоятельство подтверждает факт того, что они хорошо умеют обращаться с оружием, и ничто им не мешало за два дня до этого напасть на наш караван.
— Господин судья, протестую, — вмешалась молчавшая до этого флотский адвокат. — Это домыслы адвоката корпорации, не больше. Дело в том, что оба моих подзащитных находились в момент нападения во флотском интернате.
— У вас есть доказательства этому?
— Разумеется. Давайте выслушаем руководителя флотского интерната, в котором они проживают. Думаю, он сможет подтвердить алиби обоих подростков.
— Что же, давайте послушаем, — согласился судья.
На экране появилось дополнительное окно с лицом Ардара.
— Представьтесь, — сказал судья.
— Ардар, я руковожу флотским интернатом на планете.
— Скажите, Ардар, вам знакомы эти двое подростков?
— Конечно. Они проживали у нас в интернате раньше, но потом пропали. Мы, как и положено, обратились в полицию, после чего они начали разбирательство…
Он находился в своём кабинете и старался выглядеть спокойным, но даже на расстоянии я чувствовал, как он нервничает.
— С этим мы будем разбираться позже. Меня сейчас только интересует, где они находились во время нападения на караван, — и он назвал точное время и дату.
— Думаю, с утра находились в интернате, а где потом — сложно точно сказать, у нас недавно был уничтожен искин.
— И что, у вас должны сохраниться записи с нейросети?
— К сожалению, они не сохранились, и потом у меня пятьдесят восемь воспитанников. Мы не можем уделять много внимания всем, поэтому уделяем больше внимания самым младшим воспитанникам, а старшие воспитанники предоставлены сами себе. На вопрос, где эти двое находились в указанное вами время, не могу дать точный ответ.
— Возможно, у других воспитателей сохранились данные или записи с нейросети?
— Мне очень жаль, но нет.
— Что же, адвокат, ваша версия об алиби у обоих подозреваемых не подтверждается.
— Отчего же? — и она зло посмотрела на Ардара.
Я понял, что что-то пошло не по плану Мэй. Наверняка у неё имелись определенные досудебные договоренности с Ардаром, но, судя по всему, корпоративные креды перевесили все аргументы Мэй.
— Ардар же сам запретил всем детям покидать интернат, вы не можете не помнить это обстоятельство?
— Это было не в тот день, а раньше, — ответил Ардар.
Пока всё на суде свидетельствовало против нас с Ори. Впрочем, Мэй хотя зло посмотрела на Ардара, но продолжила:
— Почему вы это помните, а что происходило в день нападения нет?
— Потому что этот день я хорошо запомнил.
— Господин судья, хотя господина Ардара посетила внезапная выборочная амнезия, но у нас есть свидетельства, подтверждающие невиновность моих подзащитных.
— Какие же? — поинтересовался судья, который, как мне казалось, склонялся к стороне обвинения.
— У нас сохранились записи с искина интерната.
— Вы имеете в виду у флота?
— Нет, у службы безопасности флота.
— Даже так. Так что записи?
— Записи с камер наблюдения интерната. Вот, к примеру, чем занимался Отпуск во время нападения на караван.
Пошла запись с камеры наблюдения. На записи я в гордом одиночестве занимался в зале, после чего ко мне подошёл Ори, и мы вместе покинули спортзал.
— Как видите, господин судья, оба моих подзащитных находились в интернате и никак не могли участвовать в нападении на караван.
— Господин судья, у меня есть вопрос к господину Ардару по этой записи, — сказал адвокат корпорации.
— Задавайте.
— Скажите, господин Ардар, у вас искин интерната устанавливал точные даты и время во время записи с камер наблюдения?
— Возражаю, господин судья! — сразу отозвалась Мэй. — Господин Ардар не помнит, что происходило в тот день, и однозначно не может помнить такие подробности.
— Отчего же, это я хорошо помню, — отозвался Ардар. — Нет, не устанавливал, мы часто путались из-за этого, но настройки искина были сделаны флотом, и мы не могли ничего изменить.