– Конечно.
– Тогда опишите мне, что у них было с магией?
– Традиционно все в семье Перес де Сандоваль и Уэскар владели магией воды в той или иной направленности. Женщины чаще всего были целителями, мужчины сочетали воду с землёй или воздухом. Были и исключения, например Мария Франциска…
– Та сама, что ушла в монастырь?
– Да, она. Так вот, Мария Франциска оказалась некромантом, и из самых сильных. Это проявилось у неё в тринадцать лет, довольно поздно и… весьма зрелищно. Девочку кто-то обидел, она ответила мощным магическим всплеском, который поднял сельское кладбище – хорошо ещё, что дело было не в самой Севилье. Страшно подумать, что бы полезло из склепов здесь, где хоронят почти две тысячи лет! Родители потребовали, чтобы ей запечатали магию, королевский совет это запретил. Вы сами знаете, как редки некроманты…
– Неудивительно, на них столько лет охотились! – Лавиния сердито фыркнула.
– В общем, в день второго совершеннолетия девушка сама приняла решение: запечатывание магии и монастырь.
– Представляю себе, как на неё давили!
– Кто?
– Да те же родители!
Наваррес покачал головой так, что любому стало бы сразу ясно: он переполнен сомнениями. Само собой, коммандер не была бы собой, если бы не заметила этого.
– Поясните! – потребовала она.
– Видите ли, сеньора Редфилд, меня в то время в Севилье не было вообще-то…
– Не юлите, Наваррес, вам это не идёт!
– Ну, хорошо. Моя мать была статс-дамой двора герцогини, и она рассказывала… На неё вся история произвела сильнейшее впечатление, настолько, что она попросила отставки, уехала в поместье, чтобы заняться младшими детьми, и по сей день оттуда не выезжает. День второго совершеннолетия Марии Франциски отмечался очень пышно, во дворце был большой бал, и собрались гости со всей Спаньи. Королевский дом представлял младший брат его величества, принц Игнасио. Девушка была очень весела, охотно и с удовольствием танцевала, вполне благосклонно слушала комплименты и принимала подарки. После ужина бал продолжался, но Марии Франциски отчего-то не было видно. Она появилась через полчаса, попросила слова и… Главное, что сказано всё было во всеуслышание, и запретить ей что бы то ни было никто не мог.
Подполковник замолчал, глядя куда-то с пространство, словно там, перед его взором, был бальный зал, в котором дамы и кавалеры в вышедших из моды платьях со сладким ужасом слушали слова юной прелестной девушки.
– С кем она поговорила? – спросила Лавиния мрачно.
– С дядюшкой, с кем же ещё? – с горечью ответил Наваррес. – Его сиятельство граф Хаэн, как всегда, внёс свои поправки в чужую жизнь.
– И что, её родители продолжали принимать почтенного родственника в своём доме?
– Ну, может они и указали бы ему на дверь, только больше он не выбирался из своего поместья в графстве. Даже на похороны членов семьи не приехал.
– Очень интересная и драматическая история, – помолчав, сказала госпожа Редфилд. – А то, что разговор у Марии Франциски был именно с графом Хаэном, известно достоверно?
– Слуги шушукались, и матушкина камеристка ей донесла. От слуг ведь ничего скрыть нельзя…
– Понятно. Чай никто не подавал. Хорошо, Наваррес, последний вопрос, и я освобожу вас от своего присутствия. Смерть наследника, Карлоса, установлена достоверно?
– Магвестники возвращались.
– Манвестники через большую воду и на значительное расстояние могли и не долететь. Известны случаи.
– Что вас смущает, сеньора коммандер? Прошла проклятая прорва лет, почти четырнадцать, и ни об одном из тех, кто плыл на «Идальго», не было ни слуху ни духу.
– Десять минут назад вы, подполковник, сами мне сказали, что основной магией членов семьи является стихия воды. Как мог водник утонуть?
– Карлос Филипп как раз был исключением. Его основной стихией была земля, а вода не достигала тридцати единиц по шкале Бен Бецалеля. Но даже если бы он был сильным водником, могло случиться что угодно! Он мог надорваться, спасая пассажиров и команду, мог перегореть, пытаясь управлять слишком большими массами воды. Мог просто потерять сознание, быть смытым за борт и утонуть.
– Или всё плавание затевалось для того, чтобы наследник герцогства исчез бесследно.
– Кем затевалось?
– А тут у нас есть варианты, дорогой мой Диего. Например, врагом семьи Медина, и тогда, по всей вероятности, от костей молодого человека не осталось ничего, их съела морская вода. Или наоборот, он сам считал предстоящий ему брак и грядущее правление нежеланным, и тогда, вполне возможно, где-то в Империи Новый Свет живёт молодой человек, как две капли воды похожий на всех герцогов Медина, вместе взятых.
– Угу, а в порту какого-нибудь Санто-Яго стоит корабль с рангоутом и обводами «Идальго», но под совершенно другим названием, – со вздохом произнёс Наваррес.
Отчего-то в этом вздохе почудилась Лавинии тоска по морю, тоска молодого мага, сделавшего хорошую карьеру, но так и не попавшего ни в одно из тех приключений, о которых он мечтал мальчишкой.
– Ну что же, – она встала и провела пальцами по очень коротким светлым волосам, заменяя этим жестом причёсывание. – Оставляю вас вашей работе, а сама пойду прогуляюсь по прекрасной Севилье. Куда посоветуете заглянуть?
– В храм Локи, – самым серьёзным тоном ответил Наваррес. – Загляните туда и плесните вина на алтарь. Потому что в этом деле уже сорок лет следы путаются так, как умеет только великий трикстер.
Синьора Монтойя ждала Лавинию в том же самом кафе напротив здания Службы магбезопасности. Она пила кофе со взбитыми сливками и жмурилась на солнце.
– Сеньора что-нибудь закажет? – возник за спиной у госпожи Редфилд официант.
– Попозже, – мотнула та головой. – Пойдёмте, Франциска, у меня возникла идея.
– Какая?
– Я хочу посмотреть на портретную галерею дома Перес де Сандоваль и Уэскар. Такая ведь есть?
– Конечно. Думаю, проблем не будет, но… что вы хотите там увидеть?
– Пока не знаю. Пока я хотела бы посмотреть, что мне покажут.
– Слуги? Всё, что вы прикажете.
– И слуги. И портреты…
Дворецкий появился в холле примерно через три наносекунды после того, как лакей почтительно закрыл за дамами тяжёлую дверь главного входа во дворец.
– Сеньора коммандер, сеньора Монтойя, – Родригес поклонился.
– Что нового, Родригес? – Лавиния сбросила на руки лакею куртку.
– Покои его светлости в порядке, никаких… происшествий не было.
– Хорошо. Через полчаса мы бы пообедали, а пока проводите нас в портретную галерею.
Если у дворецкого и были какие-то возражения, они остались не произнесёнными.
– Прошу следовать за мной, – он прошёл вглубь холла к двери, расположенной между двумя изогнутыми крыльями лестницы.
За дверью был короткий коридор, который заканчивался новой дверью, затем была лестница вверх, новый коридор и лестница вниз…
– Вам придётся оставаться с нами, пока мы не закончим, Родригес, – в голосе Лавинии звучал смех. – Я отсюда не выберусь никогда! Кто так строит?
– Картинная галерея располагалась раньше в правом крыле здания, рядом с покоями герцогини. Но прабабушка его светлости не пожелала, чтобы поблизости от её комнат находился портрет вдовствующей герцогини, и для картин построили специальное помещение, – с самым чопорным видом сообщил дворецкий.
– Дамы сильно не ладили? – с любопытством спросила Франциска.
– Её светлость вдовствующая герцогиня Тереза Теодолинда удалилась в поместье немедленно после бракосочетания её старшего сына и возвратилась только после того, как он овдовел.
– Теодолинда… – со вздохом произнесла Лавиния. – Красота-то какая… Покажите мне её портрет, Родригес!
В портретной галерее они пробыли куда больше получаса, но обед им подали горячий.
Вообще Лавиния всё время ждала от прислуги хоть каких-то… ну ладно, не возражений, но хоть шепотков за спиной. Ну хоть намёка на то, что у сеньоры Монтойя собственный дом на соседней улице, а сеньора коммандер и вовсе тут никто, и сервировать для них обед было странно.
Не-а, ни звука.
– Родригес, прошу вас передать главному повару мою признательность, обед был замечательным, – попросила господа Редфилд, вставая из-за стола. – А теперь мы идём гулять, Франциска.
– Насчёт гулять – это серьёзно?
– Абсолютно. Мне надо подумать, а на ходу у меня это получается лучше всего.
– Ну что же…
Выйдя за дверь, сеньора Монтойя покосилась на небо. Оно стремительно набухало тучами, и ясно было, что утреннее солнце спряталось надолго.
– Сеньора коммандер! – дворецкий догонял обеих дам. – Сеньора коммандер!
– Да, Родригес?
– На всякий случай возьмите, вот амулеты для защиты от дождя. Полностью заряжены, прошу вас!
На его широкой ладони лежали два голубых кристалла.
– Спасибо! – поблагодарив, Лавиния серьёзно взглянула дворецкому в лицо, кивнула и сунула свой кристалл в карман куртки.
– Почему ты не сказала ему, что мы обе маги и уж от дождя-то может защититься? – Франциска догнала её в два широких шага и пошла рядом.
– Потому что дело было вовсе не в этом.
– А в чём?
– Их всех что-то очень серьёзно беспокоит, – ответила Лавиния. – Но по непонятным пока причинам, попросту сказать, в чём дело, они не могут. Подают сигналы. Обед, в котором нам не отказали – сигнал… Могли ведь сказать, что для господ сегодня не готовили? Эти защитные кристаллы – сигнал, подробные рассказы о прошлых герцогинях – тоже сигнал. Но я их пока не понимаю. Кстати, что твоя Мария, вернулась от подруги?
– На тот момент, когда я уходила из дому – нет, ещё не вернулась. Но я дала ей свободное время до пяти часов, когда нужно начинать готовить ужин, так что к вечеру что-то должна она сказать.
– Хорошо…
– Тебе как предпочтительно – чтобы я рассказывала, мимо чего мы идём, или лучше помолчать и не мешать?
Лавиния покосилась на подругу и хмыкнула.