– Зато он не сможет сослаться на болезнь, занятость или что-то ещё. Королям не отказывают, сами знаете.
– Ладно, я подумаю…
– Просто имейте в виду, что нынешний глава магбезопасности Спаньи – чудовищный формалист. Если дело не открыто, то он не шевельнёт пальцем.
– Поня-атно, – Лавиния потёрла нос, сосредоточенно думая. – А что скажете о главе канцелярии?
– Ну-у-у… Давайте так, госпожа коммандер, я кое с кем переговорю, посоветуюсь, и выясню, на какой кривой козе подъезжать к графу Хаэну, – он взглянул на часы. – Так, мне пора. Вы будете сегодня допрашивать слуг во дворце?
– Да, планирую.
– Я вам понадоблюсь?
– Возможно.
– Тогда предупредите меня за полчаса хотя бы.
– Договорились. Последний вопрос, Хорхе: магически усиленное наследование в роду Медина, что вы о нём знаете?
– Очень мало… – полковник замялся. – Подробные условия прописаны в семейной книге, но она будет доступна только после двадцать первого дня рождения его светлости. А так… только то, что старший сын и наследник будет копией отца, а дальше во внешность могут вплетаться черты матери. Впрочем, насколько мне известно, его светлость Энрике Хавьер тоже похож на отца как две капли воды.
Дверь из холла, коридор, снова дверь, лестница вверх…
Родригес невозмутимо вёл Лавинию и Франческу к галерее. Правда, госпоже Редфилд в какой-то момент показалось, что дорога стала длиннее, да и окна в коридоре второго этажа вроде бы в прошлый раз были справа. А теперь почему-то слева… «Ладно, – подумала она, сверля взглядом прямую, как доска, спину дворецкого. – Ты знаешь, что я знаю, что ты развлекаешься за мой счёт. Теперь жди, откуда прилетит в ответ».
Впрочем, в глубине души она подозревала, что не станет размениваться на мелочную месть.
Наконец цель была достигнута. Родригес распахнул перед дамами дверь, ведущую к портретам, и склонился в поклоне.
– Я могу быть свободен, госпожа коммандер?
– Да, идите. Если мы заблудимся на обратном пути, я всегда могу взорвать стену или разбить окно. В конце концов, это такие мелочи!
– Я пришлю лакея, чтобы он проводил вас обратно!
Но Лавиния уже не обращала на него внимания. Уверенным шагом она прошла в дальний угол зала и остановилась перед портретом, изображавшим мужчину в военном мундире.
– Освальдо Энрике Мануэль Перес де Уэскар, полковник королевских артиллеристов, – прочла она. – И кем он приходится семье Медина?
– Если я не ошибаюсь, это младший брат тринадцатого герцога, – ответила Франциска.
– Ага, то есть, у нашего Энрике Хавьера, он же Лонго, был и ещё один дядюшка! Какая богатая родословная! Что ты об этом персонаже можешь сказать?
Её спутница пожала плечами.
– Я почти ничего о нём не знаю. Там дата написания не стоит?
– Шестьдесят восьмой год.
– Двадцать лет назад! Я тогда и знакома с Хорхе не была, и вообще жила в Гранаде с родителями.
– Интересно… Надо будет попытать Родригеса.
Лавиния вернулась к портрету нынешнего графа Хаэна, зажгла магический огонёк, подвесила его прямо над изображением и, почти уткнувшись носом в полотно, стала его рассматривать.
– Очень характерные черты лица, правда?
– Состарь его светлость Энрике Хавьера на три десятка лет, добавь ему усы и шрам на виске, получишь этого сеньора.
– Да, действительно…
Огонёк погас, и госпожа Редфилд, почти не глядя на остальные полотна, пошла в сторону выхода. Задержалась она только возле портрета покойной герцогини, матери Энрике Хавьера. Долго смотрела на тонкие черты лица, тёмные кудри у лица, кивнула и спросила нетерпеливо:
– Ну что, попробуем найти дорогу сами?
Разумеется, дорогу они нашли. Почему-то куда более короткую, чем те, которыми водил их Родригес. Лавиния вспомнила своего бессменного дворецкого Бакстона, который любил удивлять свежих гостей садом, плавно спускающимся к Сене, и усмехнулась: наверное, у каждого дворецкого своя «фишка».
Лакей, которого Родригес должен был отправить, чтобы их встретить, по дороге так и не попался, Тьма его знает, где заблудился.
Выйдя в холл, Лавиния спросила в своей спутницы:
– У тебя есть ещё время, или хозяйственные заботы зовут?
Франциска грустно улыбнулась.
– Увы. Действительно зовут. Через три дня дети приезжают на каникулы, и нужно до этого времени столько всего сделать…
– У вас два сына и дочь, я правильно помню?
– Да. Мальчики учатся в университете Саламанки, а Долорес живёт с мужем в Барсе. Приедут только близнецы, но это большое испытание родительской любви.
– Тогда прощаемся… до вечера, наверное, – Лавиния улыбнулась и добавила уже для себя. – Знала б я ещё, куда меня занесёт к вечеру? Так, погодите-ка, их дети приедут через три дня. Это сколько же у меня осталось от недели, милостиво отпущенной мне ректором? Ужас, как мало! Надо действовать быстрее. Как бы поскорее найти этого Родригеса, где тут звонок?
Никакого сигнального устройства в холле не обнаружилось, поэтому Лавиния попросту открыла парадную дверь и дважды дёрнула за шнурок колокольчика. Раздавшийся звон поднял бы и мёртвого, услышал его и дворецкий, мгновенно появившийся из-за какой-то совсем незаметной двери.
Удивлением, отразившимся на его лице, можно было бы заполнить небольшой пруд.
– Это вы, сеньора? Н-но…
– Мне нужно место, чтобы поговорить с людьми, – перебила его Лавиния. – Годится та гостиная, где мы были с полковником Монтойей. И пригласите ко мне экономку. Кстати, в чём заключаются её обязанности?
– Сеньора Родригес следит за работой женского персонала, – сообщил дворецкий высокомерно. – А также составляет меню, ну, и вообще… – и он неопределённо покрутил в воздухе ладонью.
– Особенно, конечно, вообще, – произнесла Лавиния задумчиво. – Это ваша жена?
– Да, сеньора. Прошу вас, следуйте за мной.
Лавиния не готова была поклясться, та же это комната, где они с Монтойей опрашивали служащих в прошлый раз, или другая. Главное, что в ней было несколько кресел, камин и столик. Она повернулась к дворецкому:
– Придвиньте вот это кресло к камину и пришлите кого-нибудь, чтобы разожгли огонь. Принесите мне кофе, и не одну чашку, а полный кофейник. Несколько листов бумаги и магическое перо. И поторопитесь.
Пока Родригес выполнял приказания, она села в кресло и достала коммуникатор. Минуту подумала, потом вздохнула и выбрала в списке номер своего непосредственного начальника, бригадира Равашаля, главы Службы магической безопасности Союза королевств.
– Жан-Клод? Скажи, когда ты будешь посвободнее? Мне нужно с тобой посоветоваться.
– Ты снова раскопала какие-то неприятности? – вздохнул Равашаль.
– Да уж лучше я их раскопаю, чем они нас закопают…
– Тоже верно. Знаешь, если ничего не случится, то часа в три я попробую пойти пообедать.
– В «Голубе и капусте»?
– Ну, например.
– Договорились.
Отключив коммуникатор, Лавиния несколько мгновений смотрела в огонь, машинально скручивая и расправляя салфетку, потом снова взяла аппарат в руки. Но тут в дверь постучали, и она сказала:
– Входите!
Появившаяся на пороге женщина олицетворяла собою типичную экономку: высокая, крепкая, с собранными в пучок тёмными, начавшими седеть волосами. Тёмное платье, белый воротничок, у пояса – связка ключей. Лавиния взглянула на ауру: слабый маг, стихии воздуха и воды. Есть что-то ещё, но уже совсем на уровне «чуть больше горошины».
– Добрый день! Вы хотели со мной поговорить? – спросила женщина негромко. – Я Мария Родригес.
– Добрый! Прошу вас, сеньора Родригес, присаживайтесь. Я – коммандер Редфилд из Службы магбезопасности.
Экономка села, расправила на коленях юбку и прямо взглянула на Лавинию.
– Спрашивайте.
– Скажите, для кого готовят «зелёные апартаменты»?
– Для его сиятельства графа де Хаэна.
– Вот как? А что, он прибудет на праздник?
Сеньора Родригес улыбнулась. Совсем чуть-чуть, уголком рта.
– Скорее всего, нет. Он уже много лет не приезжает в Севилью. Но по правилам его апартаменты должны быть подготовлены.
– Понятно. И много народу ожидается?
– Сеньора коммандер, тут ведь как: сколько бы ни ожидалось, мы должны быть готовы принять и обслужить всех. У его светлости Мануэля Алехандро на балы собиралось до тысячи гостей. Конечно, ночевать оставались немногие, но комнаты должны быть готовы. В этот раз, я думаю, будет не больше сотни человек, а пригласят остановиться во дворце десятка два. Но кто знает? Его светлость нас не предупреждал о количестве… да и о точной дате, если честно, тоже.
– Хм-м… – Лавиния припомнила, что ей говорили о перестановках во дворце. – А разве при прежнем герцоге вы тоже были экономкой?
– Ну что вы! – женщина снова улыбнулась. – Тогда я была горничной. Экономка при пожаре не погибла, но после него не захотела оставаться здесь на службе. Напугалась очень. Уволилась и уехала куда-то в деревню, мы и не слышали о ней больше. Скажу вам честно, на должность эту меня никто особо не назначал. Просто… дня три я посмотрела, что делается…
– А что делалось?
– Честно? Почти ничего. Тогдашняя экономка слегла, дворецкий погиб. Еду почти не готовили, мальчик наш приходил на кухню и брал себе хлеб и сыр. Куда ж это годится? Лакеи, кто остался, норовили вино из погреба таскать. Так вот, поглядела я на это, да и взяла себе ключи. Потихоньку справились.
– Мальчик – это нынешний герцог?
– Ну да. Он же ребёнок совсем был, что там – четырнадцать лет? Месяца два, наверное, так жили, а потом его светлость меня к себе позвал и уже официально назначил экономкой. Родригес мой из старших лакеев стал дворецким, так и пошло. Справляемся, дело не такое хитрое.
Лавиния кивнула. Экономка ей, пожалуй, понравилась, и госпожа Редфилд решила копнуть чуть глубже.
– Тогда скажите мне, сеньора, почему вчера в разговоре с кухаркой и старшей горничной вы говорили, что Энрике Хавьер не сможет принять родовые артефакты.