— Сэр, вы оказались правы. Вы выиграли, и мы готовы расплатиться с вами на месте.
Оба отсчитали по несколько крупных купюр и передали их своему приятелю.
— Надеюсь, вы разделите ваш выигрыш с нами? — спросил лорда Д. другой молодой человек.
— Держите карман шире! — ответил тот. — Не имею ни малейшего желания сидеть с вами за одним столом. Вам место — на свалке истории! Честь имею! — Он снял цилиндр и в свою очередь отвесил им глубокий поклон.
— Ну, знаешь! Как знаешь! О ревуар!
Проигравшие пари откланялись и исчезли в ночи. По их реакции Донцов заметил, что они были сильно смущены и уязвлены происшедшим.
— Кто это? — спросил он лорда Д.
— А! Двое моих знакомых по клубу. Я поспорил с ними, что сейчас зайду в бар и попрошу у посетителей на выпивку. Мои приятели утверждали, что все люди — эгоисты, и рассчитывать на то, что кто-то проявит сочувствие к прожигателю жизни, это всё равно, что надеяться на то, что в полночь над Трафальгарской площадью взойдёт солнце. Я же утверждал, что всё не так плохо, что люди… Одним словом, мне было достаточно одного донора, чтобы выиграть пари. Донором оказались вы, и я готов выполнить любое ваше требование. Но сначала давайте вместе прокутим и этот фунт, и выигрыш.
— Нет, нет, тратьте деньги сами, — возразил Донцов, — Вы выиграли, вам и…
— Не согласен! — громко запротестовал собеседник. — Вы даже не представляете, что вы для меня сегодня сделали! Вы не позволили мне потерять веру в человечество. Вы только подумайте: веру в человечество! Я восприму ваш отказ как личное оскорбление.
— И напрасно, — урезонивал разошедшегося лорда Донцов. — К тому же мне пора домой.
— В таком случае потребуйте от меня чего-нибудь. Как я уже сказал, я готов выполнить любое ваше пожелание.
— Любое? — переспросил Донцов.
— Любое! — Лорд Д. стоял на качающихся ногах и улыбался. — Говорите, чем я могу быть вам полезным.
Донцову вдруг пришла в голову совершенно шальная мысль — такой уж шальной оказался этот вечер:
— Согласитесь на меня работать?
Англичанин изменился в лице:
— Работать? На вас, сэр?
— Да, на меня.
— А что вы такое из себя представляете? Вы, кажется, иностранец? — спросил он.
— Да, я русский. («Ну, всё, — подумал Глеб, — сейчас развернётся и уйдёт!»).
— Русский? Надо же какая удача! Я никогда не встречался с русскими, хотя много о них слышал. Я, кажется, догадываюсь, что вы от меня хотите. Хорошо, вы можете полностью располагать мною. Я не шучу, — добавил он, увидев на губах спонсора ироничную улыбку.
— В таком случае, не хотите ли вы зайти куда-нибудь и всё обсудить хорошенько?
— С удовольствием.
Они зашли в какой-то итальянский ресторан на Вестминстер Бридж-роуд и просидели в нём целый вечер. Мало сказать, что Донцову повезло: ему повезло чрезвычайно! Молодой прожигатель жизни работал в Форин Офисе, был в восторге от своего нового русского друга и предлагал ему дружбу, деньги и даже ключ от квартиры. Сошлись на том, что Донцов будет брать от него только информацию.
Когда пришло время рассчитываться, лорд сказал:
— Мистер Глеб, позвольте мне сегодня уж до конца воспользоваться вашим гостеприимством. У меня тут немного не хватает. Добавьте из своих, потому что я хочу оставить полученный от вас фунт на память. Это будет моим талисманом.
Позже «Племянник» часто вспоминал об этом вечере. Свою встречу с русским разведчиком он считал знаковой, потому что в тот момент подводил черту под своей прежней безалаберной жизнью и собирался начинать новую. Какую? Он и сам не знал, если бы не мягкая, но настойчивая подсказка Донцова.
— Вы даже и представить не можете, что тогдашнее пари для меня значило, — сказал он ему на очередной встрече. — Я дошёл до точки и стоял на распутье. Жить так, как я жил, больше не имело смысла. Я разочаровался в работе, в карьере, вообще в людях. Мои приятели находили всё это смешным и не естественным и говорили, что я бешусь от жира — жизнь и так хороша, как она есть, а о человечестве пусть заботятся профсоюзы и правительство. Но меня это не устраивало. И надо же: именно вы попались в тот вечер на моём пути! А я ведь падал в пропасть, и кто знает, что бы со мной стало, если бы я в тот вечер встретил не вас, а прохиндея из сайентологической секты, францисканского монаха или, к примеру, ирландского террориста.
«Племянник» был разочарован тем, что его страну и Европу захлестнула волна американской культуры, которая для него была абсолютно не приемлема. Поэтому антиамериканские настроения также сыграли свою роль в его вербовке на советский флаг. Эпизод с «Племянником», с точки зрения теории и практики вербовочной работы, был, конечно, из ряда вон выходящим, и ни в одном учебном пособии такие случаи не упоминаются. Он не был русофилом, не был и пламенным социалистом и сторонником коммунистической идеи. Он был простым английским лордом, разочаровавшимся в современном, насквозь пропитанном ложью и лицемерием обществе. Такое в жизни лордов, вероятно, случается. Не каждый день, конечно, но изредка имеет место быть.
У него к тому же сформировалось чисто интуитивное представление о том, что в стране, раскинувшейся на огромных просторах от Балтики до Тихого океана, делалось что-то справедливое, привлекательное и перспективное для человечества, а судьба человечества была почему-то не совсем чуждой для молодого лорда. Конечно, признание за советским обществом будущего не пришло к «Племяннику» в одночасье, и чтобы решиться на такой поступок, нужно было обладать немалым мужеством. Уже позже, когда «Племянник» втянулся в работу, он сказал Донцову:
— Теперь я с трудом могу себе представить, чтобы любой уважающий себя человек мог жить в королевстве и не работать на вашу страну.
В то же время Донцов знал, что таких потенциальных агентов в Англии было не так уж много, чтобы строить на них основные оперативные планы, но не так уж и мало, чтобы совсем списывать их со счетов. Их трудно было найти — всё равно, что иголку в стоге сена, но зато, наткнувшись на такого человека, достаточно было дать ему первый стимулирующий толчок в нужном направлении, и человек был ваш. Советский Союз в глазах мыслящих людей выглядел тогда очень привлекательно. В воздухе пахло революцией, кумиром интеллектуальной молодёжи был Герберт Маркузе; наиболее нетерпеливых на баррикады и в боливийские джунгли звали Че Гевара и Троцкий (из могилы); экономика, политика и философия Запада исчерпали себя и не обнадёживали слишком радужными перспективами на будущее.
…Все сомненья и неуверенность в искренности намерений «Племянника» отпали, как только он приступил к работе. А первый разведывательный материал он принёс Донцову уже на третьей встрече. Затем последовал ещё один, другой, третий и много-много других материалов, доставленных из рабочего кабинета «Племянника» в кармане, в папке, в портфеле, а потом и в чемодане! Это было лучшим доказательством того, что агент сотрудничает честно, хотя сбор характеризующих материалов и проверка биографических данных продолжалась ещё очень и очень долго.
Накануне встречи с Донцовым «Племянник» уволился из Би-Би-Си, где проработал около двух лет, и стал личным секретарём заместителя министра иностранных дел, и эта ключевая должность давала ему доступ к несметному количеству информации, так что таскать её приходилось чемоданами. Дело по добыче секретной информации упрощалось ещё тем обстоятельством, что шеф «Племянника», человек не глупый и превосходно ладивший со своими подчинёнными, имел одну слабость: он был чрезвычайно ленив. Корпению за письменным столом он предпочитал светскую рассеянную жизнь, а потому охотно принимал приглашения в рестораны, кино, театр или варьете. «Племянник» не стал писать на него жалобу вышестоящему начальству, а попросту взвалил всю работу на свои плечи. Когда шефу нужно было составить отчёт или проанализировать какую-нибудь проблему, он обращался к «Племяннику», а тот был рад услужить шефу. Молодой лорд был хорошо подготовленным дипломатом, так что выполнял он все поручения чётко, быстро и грамотно. Шефу оставалось только поставить на документе свою подпись, и первый экземпляр немедленно шёл в канцелярию премьер-министра, несколько экземпляров — другим заинтересованным членам правительства, а один лишний — в советское посольство. Спустя некоторое время шеф проникся к «Племяннику» таким доверием, что поручил вести ему учёт всех документов и шифртелеграмм, поступавших с международных конференций, в которых участвовали делегации Великобритании. Благодаря «Племяннику» Москва находилась в курсе всех шагов и планов, которые Англия и её союзники предпринимали на международной арене.
Проблемы безопасности стали возникать уже в «медовый» период сотрудничества. Было неразумно и опасно встречаться с «Племянником» в центре Лондона, нашпигованном полицией и секретными агентами МИ-5, но «Племянник» относился к этому достаточно легкомысленно.
— Ты слишком преувеличиваешь шансы нашей МИ-5, дорогой Глеб, — беспечно шутил «Племянник» каждый раз, когда Донцов заводил разговор о соблюдении конспирации. — Это такие скучные бюрократы, что им никогда и в голову не придёт выставить за мной слежку. Ты же, как я понимаю, перед встречей проверяешься. Таким образом, вероятность того, чтобы наши встречи будут зафиксированы контрразведкой, исключается.
— Берти, ты легкомысленен, как… как мальчик! Англичане, в моём понимании, — очень осторожные и предусмотрительные типы, а ты — какая-то не типичная британская особь. Пойми, нас могут совершенно случайно «засечь» твои знакомые или полиция.
Но «Племяннику» было лень добираться до лондонских пригородов, и он продолжал настаивать на том, чтобы встречи проходили в центре города неподалёку от места его работы. Понадобились месяцы, в ходе которых ему всё-таки пришлось столкнуться с некоторыми мало приятными накладками (к счастью, не имевшими для их сотрудничества каких-нибудь серьёзных последствий), прежде чем он, наконец, согласился уступить требованиям Донцова о переносе встреч в более безопасные мес