Красота тоже, несомненно, присутствовала. Люди в ярких одеждах из батика. Пышные сады, утопающие в тропических цветах. Велотакси с яркими, фантастическими изображениями по бокам высоких сидений, где пассажиры располагались полулежа позади крутящих педали водителей. Голландские колониальные особняки и мечети с минаретами. Но была и уродливая, трагическая сторона города. Люди, измученные проказой, с окровавленными обрубками вместо рук. Молодые женщины, вынужденные продаваться за кусок хлеба. Некогда восхитительные голландские каналы, превратившиеся в выгребные ямы. Самодельные дома из картонных коробок, где жили целые семьи на заваленных мусором берегах черных, зловонных рек. Ревущие гудки и удушливый дым. Красота и уродство, элегантность и вульгарность, духовность и скверна. Такой была Джакарта, где чарующий аромат гвоздики и орхидей соперничал с вонью открытых канализаций.
Я видел нищету и раньше. Некоторые мои одноклассники в Нью-Гэмпшире жили в шалашах из брезента, без горячей воды, и приходили в школу в тонких куртках и потрепанных теннисках в зимние дни, когда температура опускалась ниже нуля, и от их немытых тел несло застарелым потом и коровьим навозом. Я жил в глинобитных хижинах с андскими крестьянами, чью пищу составляли главным образом сушеная кукуруза и картошка, и когда рождались дети, никто не знал, доживут ли они до первого дня рождения. Я видел нищету, но к Джакарте я все же оказался не готов.
Нашу команду, конечно же, разместили в лучшей гостинице страны – Hotel InterContinental Indonesia. Как и вся сеть гостиниц InterContinental, разбросанных по всему миру, она принадлежала компании Pan American Airways и отвечала прихотям богатых иностранцев, особенно руководства нефтяных компаний и их семей. Вечером первого дня наш проект-менеджер Чарли Иллингворт устроил ужин в нашу честь в шикарном ресторане на верхнем этаже гостиницы.
Чарли был военным экспертом-любителем; почти все свое свободное время он посвящал чтению исторических книг и романов о величайших военных лидерах и сражениях. Он был ярким представителем диванных войск, поддерживавших Вьетнамскую войну. Как обычно, в тот вечер он был одет в брюки и рубашку цвета хаки с эполетами военного типа.
Поприветствовав нас, он зажег сигару.
– За хорошую жизнь, – сказал он, поднимая бокал шампанского.
Мы присоединились.
– За хорошую жизнь, – и наши бокалы зазвенели.
В клубах сигарного дыма Чарли окинул взглядом комнату.
– Здесь нас будут холить и лелеять, – сказал он, кивая головой со знанием дела. – Индонезийцы хорошо позаботятся о нас. Как и сотрудники американского посольства. Но не стоит забывать о том, что нам надо выполнить свою задачу. – Он опустил взгляд на свои карточки с заметками. – Да, мы прибыли сюда, чтобы составить генеральный план электрификации Явы, самой густонаселенной земли в мире. Но это лишь верхушка айсберга.
Он вдруг стал серьезным; он напомнил мне Джорджа К. Скотта в роли генерала Паттона, одного из героев Чарли.
– Мы прибыли сюда, чтобы ни много ни мало вырвать эту страну из когтей коммунизма. Как вы знаете, у Индонезии длинная и трагическая история. И теперь ей предстоят новые испытания. Наш долг – не допустить того, чтобы Индонезия пошла по стопам своих северных соседей – Вьетнама, Камбоджии Лаоса. Интегрированная энергосистема – ключ к успеху. Именно это, более нежели какие-либо другие факторы (разве что за исключением нефти), обеспечит господство капитализма и демократии.
– Кстати о нефти, – сказал он, затянувшись сигарой и перебрав несколько карточек с заметками, – все мы знаем, как сильно зависит от нефти наша собственная страна. Индонезия может стать важным союзником для нас в этом отношении. Итак, составляя генеральный план, сделайте все возможное, чтобы нефтяная отрасль и все, кто ее обслуживает, – порты, трубопроводы, строительные компании, – получили необходимое электричество на весь период действия двадцатипятилетнего плана. – Он оторвал взгляд от карточек и посмотрел прямо на меня. – Лучше переоценить, чем недооценить. Вам не нужна кровь индонезийских детей – да и наша – на ваших руках. Вы ведь не хотите, чтобы они жили под серпом и молотом или красным флагом Китая!
Лежа в постели в ту ночь, высоко над городом, в полной безопасности, в своем роскошном люксе, я вспоминал Клодин. Ее рассуждения по поводу внешнего долга не давали мне покоя. Я постарался успокоить себя, вспоминая занятия по курсу макроэкономики в школе бизнеса. В конце концов, говорил я себе, я приехал, чтобы помочь Индонезии выбраться из средневековой экономики и занять полноправное место в современном промышленном мире. Но я знал, что утром я выгляну в окно и за великолепием гостиничных садов и бассейнов увижу картонные коробки и брезентовые пристройки, служащие домами для тысяч семей и простирающиеся до самого горизонта. Я буду знать, что младенцы умирают там от голода и отсутствия питьевой воды, что дети и взрослые страдают от ужасных болезней и живут в чудовищных условиях.
Ворочаясь в постели, я окончательно убедился в том, что Чарли и все остальные члены нашей команды приехали сюда с эгоистичной целью. Мы продвигали внешнеполитические, корпоративные и личные интересы Соединенных Штатов. Мы руководствовались алчностью, а не стремлением улучшить жизнь подавляющего большинства индонезийцев. Вспомнилось слово: корпоратократия. Не знаю, слышал ли я его раньше или сам выдумал, но оно точно описывало новую элиту, которая вознамерилась править миром.
Это сплоченное братство из нескольких человек, объединенных общими целями, члены которого легко и часто меняют корпоративные и правительственные должности. Меня вдруг осенило, что тогдашний президент Всемирного банка Роберт Макнамара – ярчайший тому пример. Он был президентом Ford Motor Company, затем министром обороны при Кеннеди и Джонсоне, а затем возглавил самую влиятельную в мире финансовую организацию[25].
Я также понял, что мои преподаватели в колледже совершенно не разбирались в истинной сути макроэкономики: во многих случаях стимулирование роста экономики обогащает лишь немногих людей на верхушке пирамиды, а тех, кто находится на дне, толкает еще ниже. Действительно, продвижение капитализма зачастую порождает систему, схожую с феодальным строем. Если кто-то из моих преподавателей и знал об этом, то не признавался, – вероятно, потому что крупные корпорации финансируют колледжи. Разоблачив правду, они, несомненно, потеряли бы работу, как и я свою.
Подобные мысли не давали мне спать почти каждую ночь, проведенную в гостинице InterContinental в Индонезии. В конечном итоге я придумал сугубо личное оправдание: ценой больших усилий я покончил с Нью-Гэмпширом, школой для мальчиков и избежал призыва. Благодаря стечению обстоятельств и моему труду я заслужил для себя достойное место. Я также утешался тем фактом, что поступаю правильно с точки зрения своей культуры. Скоро я стану успешным и уважаемым экономистом. Я занимался именно тем, к чему готовила меня школа бизнеса. Я помогаю внедрить модель развития, одобренную лучшими умами ведущих аналитических центров мира.
Тем не менее посреди бессонных ночей мне часто приходилось утешать себя обещанием, что однажды я разоблачу правду. И я читал романы Луиса Ламура о стрелках Старого Запада, пока не забывался сном.
Глава 9. Как я продал душу
Наша команда из одиннадцати человек провела шесть дней в Джакарте – мы зарегистрировались в посольстве США, встретились с различными официальными лицами, подготовились к работе, а также отдыхали у бассейна. Количество американцев в гостинице InterContinental поразило меня. Я с большим удовольствием любовался прекрасными молодыми женщинами – женами управляющих нефтяных и строительных компаний США, – которые целыми днями нежились у воды, а вечера проводили в полудюжине шикарных ресторанов внутри и за пределами гостиницы.
А потом Чарли перебросил нашу команду в горный город Бандунг. Климат был мягче, нищета не бросалась в глаза, и отвлекающих факторов было намного меньше. Нам выделили правительственный гостевой дом под названием «Висма», с управляющим, поваром, садовником и штатом прислуги. Построенная в колониальный голландский период, «Висма» представляла собой настоящий оазис тишины и покоя. Ее просторная веранда выходила на чайные плантации, раскинувшиеся на покатых холмах и склонах вулканических гор Явы. Кроме дома, нам предоставили одиннадцать внедорожников Toyota, каждый с водителем и переводчиком. А также нам вручили членские билеты в эксклюзивный гольф-клуб Бандунга и выделили комплекс офисных помещений в местной штаб-квартире Perusahaan Umum Listrik Negara (PLN), правительственной электроэнергетической компании.
В первые дни в Бандунге мне предстояло встретиться с Чарли и Говардом Паркером. Говарду было больше семидесяти, и он был бывшим главным прогнозистом электропотребления и нагрузки в New England Electric System. Теперь он отвечал за прогнозы объема энергии и генерирующих мощностей (нагрузки), которые понадобятся острову Ява в ближайшие 25 лет, а также за отдельные городские и региональные прогнозы. Поскольку спрос на электричество во многом связан с экономическим ростом, прогнозы энергопотребления зависели от моих экономических прогнозов. Остальные члены команды составят генеральный план по этим прогнозам, выберут место и спроектируют электростанции, линии передачи и распределения, а также систему транспортирования топлива, в полном соответствии с моими прогнозами. На наших встречах Чарли постоянно подчеркивал важную роль моей работы и по сто раз напоминал мне о том, что мои прогнозы должны быть как можно более оптимистичными. Клодин была права, от меня зависел успех всего генерального плана.
– Первые несколько недель, – объяснил Чарли, – будете заниматься сбором данных.
Он, Говард и я сидели в больших плетеных креслах в шикарном личном офисе Чарли. Стены украшали гобелены из батика, изображавшие сцены из древнеиндийского эпоса «Рамаяна». Чарли попыхивал толстой сигарой.