Помимо чисто экономического фактора, был и другой подвох, который сделает Саудовскую Аравию зависимой от нас, хотя и в ином плане. Модернизация этого богатого нефтью королевства вызовет негативную реакцию. Например, консервативные мусульмане придут в ярость; Израиль и другие соседние страны почувствуют угрозу. Экономическое развитие этой страны, скорее всего, стимулирует рост другой отрасли: защиты Аравийского полуострова. Частные компании, специализирующиеся на подобной деятельности, а также военная и оборонная промышленность Соединенных Штатов могут ожидать щедрых контрактов – и опять же, соглашений на долгосрочное обслуживание и управление. Их присутствие потребует новой волны инженерно-строительных проектов, включая аэропорты, площадки для запуска ракет, военные базы и всю инфраструктуру, связанную с подобными объектами.
Я отправил свои отчеты в запечатанных конвертах по служебной почте, адресовав их «Проект-менеджеру Министерства финансов». Я периодически встречался с некоторыми членами нашей команды – вице-президентами MAIN и моим начальством. Поскольку у нашего проекта не было официального названия и он все еще находился на стадии исследований и разработок и еще не был одобрен со стороны JECOR, мы называли его просто (главное, шепотом) SAMA. Аббревиатуру можно было расшифровать как Saudi Arabian Money-Laundering Affair, то есть «Проект отмывания денег в Саудовской Аравии», но это была также ироническая игра слов; Центробанк королевства назывался Saudi Arabian Monetary Agency (Валютное агентство Саудовской Аравии), или SAMA.
Иногда к нам присоединялся представитель Министерства финансов. Я практически не задавал вопросов на тех встречах. В основном я рассказывал о своей работе, отвечал на их комментарии и соглашался на все, что от меня требовалось. Вице-президентов и представителей Министерства финансов особенно впечатлили мои идеи о соглашениях долгосрочного обслуживания и управления. Это вдохновило одного из вице-президентов придумать фразу, которую мы потом часто использовали: он назвал королевство «коровой, которую мы будем доить до самой пенсии». Только мне эта фраза напоминала коз, а не коров.
Именно на тех встречах я узнал, что несколько наших конкурентов выполняют схожие задачи и что в завершение проекта всех нас ждут прибыльные контракты в награду за наши усилия. Я предполагал, что MAIN и другие фирмы делят расходы на предварительную работу, беря на себя краткосрочный риск, чтобы отличиться и заявить о себе. Это предположение подкреплял тот факт, что сумма, которую мне платили за рабочее время, судя по ведомости, относилась к общим и административным расходам. Такой подход был типичен для этапа исследований и разработок/предложений большинства проектов. В данном случае изначальные инвестиции, безусловно, значительно превосходили норму, но вице-президенты были более чем уверены в том, что их затраты окупятся с лихвой.
Несмотря на то что наши конкуренты тоже участвовали в проекте, мы предполагали, что работы хватит на всех. К тому же я занимался этим бизнесом достаточно давно, чтобы знать, что размер вознаграждения будет отражать степень одобрения министерством проделанной нами работы и что консультанты, предложившие стратегию, которая и будет в конечном итоге реализована, получат самые лучшие контракты. Я принял это как личный вызов – создать такие сценарии, которые дойдут до стадии строительства. Моя звезда и так уже стремительно восходила в MAIN. Если я стану ключевым игроком в SAMA, то придам ей ускорение – в случае нашего успеха.
На наших встречах мы также открыто обсуждали вероятность того, что SAMA и вся операция JECOR создадут новый прецедент. Это станет инновационным подходом к получению прибыльной работы в странах, которым не нужны кредиты международных банков. Иран и Ирак сразу пришли на ум как примеры подобных стран. Более того, учитывая человеческую природу, мы считали, что лидеры этих стран захотят превзойти Саудовскую Аравию. Мало кто сомневался, что нефтяное эмбарго 1973 года – изначально представлявшееся в негативном свете – завершится таким количеством неожиданных подарков для инженерно-строительного бизнеса и поможет проложить путь для глобальной империи.
Я трудился над этим визионерским этапом около восьми месяцев – хотя интенсивная работа обычно занимала не более нескольких дней за раз, – уединившись в своем личном конференц-зале или в своей квартире с видом на парк «Бостон-Коммон». У моего персонала были другие задания, и в целом они действовали совершенно самостоятельно, хотя я периодически наведывался к ним. Со временем наша работа стала терять секретность. Все больше людей узнавали, что готовится что-то крупное, связанное с Саудовской Аравией. С каждым днем нарастало воодушевление и множились слухи. Вице-президенты и представители Министерства финансов стали высказываться более откровенно – отчасти, как мне кажется, потому что сами узнавали более подробную информацию о хитроумной схеме, которая постепенно выстраивалась.
В рамках намеченного плана Вашингтон хотел, чтобы Саудиты гарантировали удержание нефтяных поставок и цен на уровне, который хоть и мог незначительно колебаться, но всегда должен был оставаться приемлемым для Соединенных Штатов и их союзников. Если другим странам, таким как Иран, Ирак, Индонезия и Венесуэла, вздумается грозить нам эмбарго, Саудовская Аравия, с ее обширными запасами нефти, компенсирует недостачу; в долгосрочной перспективе, понимая, как поступит Саудовская Аравия, другие страны не захотят вводить эмбарго. В обмен на эти гарантии Вашингтон предлагает дому Саудитов фантастически привлекательную сделку: полную и безоговорочную политическую, а при необходимости и военную поддержку, что обеспечит им непрерывное правление страной.
От такой сделки дом Саудитов не мог отказаться, учитывая их географическое положение, отсутствие военной мощи и общую уязвимость перед такими соседями, как Иран, Сирия, Ирак и Израиль. Так что, естественно, Вашингтон воспользовался своим преимуществом, чтобы навязать еще одно обязательное условие – условие, которое изменило роль ЭУ в мире и послужило моделью, которую мы позже попытаемся применить в других странах, особенно в Ираке. Когда я оглядываюсь назад, мне нелегко понять, как Саудовская Аравия могла согласиться на это. Безусловно, весь остальной Арабский мир, ОПЕК и другие исламские страны пришли в ужас, когда узнали об условии сделки и на что именно согласился королевский дом, уступив требованиям Вашингтона.
Условие заключалось в том, что Саудовская Аравия должна купить на свои нефтедоллары государственные ценные бумаги США; в свою очередь, проценты, полученные по этим ценным бумагам, будут потрачены Министерством финансов США на то, чтобы помочь Саудовской Аравии распрощаться со старомодным обществом и вступить в современный индустриальный мир. Другими словами, проценты с миллиардов долларов нефтяных доходов королевства пойдут на выплаты американским компаниям, которым поручат реализовать видение, составленное мной (и, вероятно, некоторыми моими конкурентами), чтобы сделать из Саудовской Аравии современную индустриальную державу. Нас наймет наше собственное Министерство финансов на деньги Саудовской Аравии, чтобы мы построили на Аравийском полуострове инфраструктуру и даже целые города.
Хотя Саудиты оставили за собой право обсуждать общий характер этих проектов, по факту элитная группа иностранцев (в основном неверных, в глазах мусульман) будет определять будущий облик и экономическую модель Аравийского полуострова. И это в королевстве, основанном на консервативных принципах ваххабитов и много веков жившем по этим принципам. С их точки зрения, это был слишком радикальный шаг, однако, учитывая обстоятельства, а также политическое и военное давление, которое, несомненно, оказывал Вашингтон, я подозреваю, что Саудиты просто не видели альтернативы.
Для нас открывались безграничные перспективы колоссальной прибыли. Это было полюбовное соглашение с потенциалом установить удивительный прецедент. К тому же нам не нужно было добиваться одобрения Конгресса – корпорации ненавидели этот процесс, особенно частные предприятия, такие как Bechtel и MAIN, предпочитая не раскрывать свои бухгалтерские книги и ни с кем не делиться секретами. Томас У. Липпман, научный сотрудник Института Ближнего Востока и бывший журналист, красноречиво подвел итог основных моментов этой сделки:
Саудиты, купаясь в деньгах, переведут сотни миллионов долларов в Министерство финансов США, которое будет хранить эти деньги, пока они не понадобятся для оплаты услуг поставщиков и сотрудников. Эта система гарантирует возвращение саудовских денег обратно в американскую экономику… А также дает менеджерам комиссии право реализовывать любые проекты, которые они и Саудиты сочтут целесообразными, без необходимости обосновывать их в Конгрессе[41].
Обсуждение параметров этого исторического предприятия заняло меньше времени, чем мы предполагали. Однако потом нам пришлось думать, как все это реализовать. Чтобы запустить процесс, в Саудовскую Аравию был направлен человек, занимающий один из самых высоких постов в правительстве, с чрезвычайно конфиденциальной миссией. Я точно не знаю, но мне кажется, это был Генри Киссинджер.
Кем бы ни был посол, его главной задачей было напомнить королевской семье о том, что произошло в соседнем Иране, когда Мосаддык попытался вытеснить британские нефтяные компании. Затем он предложил план, слишком привлекательный, чтобы они отказались, по сути, разъяснив Саудитам, что альтернативы у них нет. Не сомневаюсь, они четко поняли: либо они примут наше предложение и тем самым получат от нас гарантии того, что мы будем поддерживать и защищать их как правителей, или же они откажутся – и пойдут по пути Мосаддыка. Когда посол вернулся в Вашингтон, он сообщил, что Саудиты готовы согласиться с нашими условиями.
Оставалось только одно небольшое препятствие. Нам предстояло убедить ключевых игроков саудовского правительства. Это, как нам сообщили, вопрос семейный. Саудовская Аравия не дем