Никто не мог предположить в мои годы работы экономическим убийцей, что Ближний Восток станет последним гвоздем, который третья волна китайских ЭУ забьет в крышку гроба американской империи.
Мы, конечно же, знали, что на протяжении веков, еще начиная с Шелкового пути, этот регион был важным связующим звеном между Африкой, Азией и Европой. После Второй мировой войны, учитывая значимость международной торговли и роль нефти в современном мире, Ближний Восток стал еще более важной мишенью для глобального господства. Мы, американские ЭУ, были уверены, что это наша прерогатива. Иранский шах был нашим верным другом, чей режим играл роль прочного буфера между Советским Союзом и Ближним Востоком. Мы заключили важные соглашения с богатыми нефтью Кувейтом и Саудовской Аравией. Союзник Америки, Израиль, одержал крупные победы в борьбе против стран, угрожающих господству Соединенных Штатов в конце 1960-х и начале 1970-х годов.
Для нас в те дни угрозой глобальному доминированию Америки был коммунизм и Советский Союз. Почти все страны Ближнего Востока выступали против и того и другого. Короли и диктаторы не собирались принимать марксизм. Мусульмане были против атеизма. Советское вторжение в Афганистан еще больше побудило лидеров Ближнего Востока сотрудничать с США. Когда советская армия потерпела поражение от поддерживаемых американцами моджахедов в 1988 году, положение США казалось прочным и незыблемым.
Этот регион был некогда завоеван Персией, Турцией и другими местными государствами, а также захватчиками из Азии, Европы и Северной Африки. Они опирались в основном на два принципа ЭУ: страх (или реальный факт) военного вторжения и «разделяй и властвуй». Ситуация изменилась, когда во время Первой мировой войны британская стратегия сделала ставку на человека, предвосхитившего сегодняшних ЭУ, – Т.Э. Лоуренса, также известного как Лоуренс Аравийский. Ему поручили противостоять жестокому подходу «разделяй и властвуй» Османской империи, объединив диссидентские группировки арабов.
Однако перемены продлились недолго. После Первой мировой войны Англия вернулась к прежней тактике. При поддержке Франции и других членов Лиги наций преемники Лоуренса разработали подход, основанный на принципе «разделяй и властвуй», который навсегда изменил геополитику Ближнего Востока. Когда в 1923 году была создана Турецкая Республика, бывшая Османская империя распалась на множество стран без учета культуры этих народов, их этнических особенностей, религиозных верований и истории. Это было сделано намеренно, чтобы создать конфликт, хаос и коррупцию, тем самым позволив британцам и французам контролировать регион[174].
Подъем нацистской Германии, фашистской Италии и империалистической Японии усилил напряженность на богатом нефтью Ближнем Востоке. После поражения этих стран Оси во Второй мировой войне потребность Советского Союза в нефти и контроль США и НАТО критически важных морских путей, таких как Суэцкий и Панамский каналы, а также наземных транспортных систем в Иране и Индии грозили привести к новой войне. Страх ядерного холокоста привел к новой стратегии ЭУ.
«Будущее куется на Востоке»
Когда премьер-министр Ирана Мосаддык пригрозил национализировать иностранные нефтяные компании, президент Эйзенхауэр предложил подход, восходящий к Лоуренсу. Как сказано в главе 6, ЦРУ отправило в Иран Кемита Рузвельта, который сверг Мосаддыка и заменил его на проамериканского шаха. Преобладание военной силы уступило место менее рискованной и затратной тактике ЭУ, ориентированной на долги и дефицит.
Значимость этого изменения подчеркнул в разговоре со мной Улуч Озюлкер, бывший представитель Турции в Европейском союзе и Организации экономического сотрудничества и развития. Я встретился с ним в 2013 году во время одной из моих поездок в Стамбул. Мы заказали турецкий кофе на открытом патио в бистро с потрясающим видом на Босфор – водную артерию, соединяющую Средиземное море с Черным и отделяющую Азию от Европы.
– Страх и долги, – сказал Улуч. Он сделал глоток крепкого черного кофе. – Два самых эффективных инструмента империи. – Он поставил чашку на стол. – Большинство считают, что империя стоит на военной мощи, но война нужна как раз потому, что война – или угроза войны – внушает страх. Люди боятся, что они будут голодать и не смогут защитить свою семью. Поэтому они берут новые кредиты, – он улыбнулся, – покупают новые вещи. Будь то деньги или одолжения, долг сковывает нас по рукам и ногам. Вот почему подход экономических убийц так эффективен. Даже больше, чем война.
Я упомянул о роли такого метода, как настраивание соседей друг против друга.
– Да, – сказал он. – Еще одна очень важная стратегия: «разделяй и властвуй». – Он заговорил о войне между Ираном и Ираком, расколе между суннитами и шиитами и о том, как гражданские войны и межплеменные разногласия создают так называемый вакуум власти, открывающий двери для эксплуатации. – Обе стороны влезают в долги, покупают больше вооружения, разрушают ресурсы и инфраструктуру, а затем берут новые кредиты, чтобы финансировать восстановление. Мы наблюдаем это на всем Ближнем Востоке, в Сирии, Ираке, Египте, Афганистане… – Он задумался, нахмурившись. – К сожалению, Соединенные Штаты совершили серьезную ошибку, вторгшись в Ирак и Афганистан. – Он удивлялся, почему мы ничему не научились на своих ошибках во Вьетнаме и на ошибках Советского Союза в Афганистане. Затем он снова улыбнулся. – Вам надо было придерживаться подхода экономических убийц.
– Какую роль во всем этом играет Китай?
– А, Китай. – Он показал на проходящее судно, груженное контейнерами China Shipping и COSCO (China Ocean Shipping Corporation). – Вот вам и ответ. – Далее он вкратце рассказал об исторической значимости Ближнего Востока. – Войны за контроль этой части света велись прямо здесь, в Стамбуле. Многие из них преследовали якобы религиозные цели. Но на самом деле они были вызваны экономическими, торговыми причинами. – Он бросил взгляд на корабль. – В то время Китай был мировой экономической державой. – Его взгляд встретился с моим. – И он снова стал ею. В наше время. Так что будущее куется на Востоке.
Это напомнило мне о встречах, на которых я присутствовал в 1977 году, когда премьер-министр Ирана, Амир-Аббас Ховейда, использовал укрепившиеся отношения его страны с Китаем, чтобы добиться поддержки для своего босса, шаха. Премьер-министр приковал к себе взгляды присутствующих, как только вошел в комнату. Хоть и небольшого роста и с телосложением, как у боксера, он был галантным, космополитичным и исключительно проницательным. Образование он получил в Брюсселе, Лондоне и Париже; изучал экономику; цитировал блестящие литературные произведения; и говорил на французском, английском, итальянском и немецком языках, помимо своего родного фарси. Он был идеальным дипломатом. Он часто называл смерть Мао предвестницей глобальных перемен. Он предсказал, что преемник Мао поднимет Китай на новые высоты глобального влияния и что Иран сыграет важную роль. Он подчеркнул, что тысячелетние отношения Ближнего Востока с Китаем развивались вокруг торговых маршрутов Шелкового пути. Иран, сказал он, был «связующим мостом».
Я был потрясен, когда Ховейду казнили в апреле 1979 года после свержения шаха. Его арестовали, судили и расстреляли всего через несколько месяцев после того, как Фархад вывез меня из Тегерана. Это заставило меня задуматься о том, что моя собственная жизнь висит на волоске. И я почувствовал свою ответственность за случившееся, словно я не справился с задачей. Как я мог не предвидеть падение шаха? Ховейда был лишь одним из многих людей, с которыми я работал и пил кофе, и обедал, и кого постигла схожая судьба. Мне понадобилось время, чтобы ослабить чувство вины от осознания того, что все мы потерпели поражение. Неужели никто в MAIN и ЦРУ не смог предугадать это? Стремительное падение правительства, в надежности которого никто из нас не сомневался, нашего друга и союзника, бросило огромную тень на стратегию ЭУ. Более того, это усилило все мои сомнения относительно моей карьеры. Месяцами меня мучили кошмары, в которых я видел окровавленного Ховейду.
Казнь этого блестящего дипломата оказалась символом беспорядков в Иране, которые не заставили себя ждать.
Иран: критически важная страна обращается к Китаю
Не прошло и семи месяцев после смерти Ховейды, когда вооруженные иранские студенты захватили 52 граждан США в заложники, ворвавшись в посольство США в Тегеране. Тот день, 4 ноября 1979 года, стал началом противостояния, посеявшего непримиримую вражду между США и Исламской Республикой Иран. Это также совпало с началом двух событий, которые кардинально изменят Ближний Восток: Ирано-иракской войной и развитием внешней политики Дэн Сяопина.
На протяжении многих лет Ирак возмущало доминирующее положение Ирана в Персидском заливе. Опасаясь, что иранцы попытаются принести свою революцию в Ирак и положить конец его режиму, Саддам Хуссейн начал полномасштабное вторжение в Иран.
Для Китая это был идеальный сценарий принципа «разделяй и властвуй». Дэн ловко разработал стратегию продажи оружия и сохранения дипломатических отношений с обеими странами. После визита 1985 года в Китай спикера иранского парламента (будущего президента Ирана) Хашеми Рафсанджани Китай позиционировал себя как посредника в мирном урегулировании. Администрация Дэна приняла делегации высокого уровня из обеих стран. Встречи привели к мирному договору 1988 года и подняли авторитет Китая на Ближнем Востоке. Дэн извлек выгоду из принципа «разделяй и властвуй», перевернув его с ног на голову.
Китай продолжал развивать отношения с обеими странами в 1990-х и начале 2000-х годов. Он публично осудил вторжение США в Ирак в 2003 году и финансово поддержал Ирак. Его экономические убийцы трудились не покладая рук в Иране. Несмотря на санкции США, Китай покупал иранскую нефть. К 2010 году почти 10% импортированной Китаем нефти поступало из Ирана. Став президентом Китая, Си предложил Ирану масштабный план развития, который хранился в тайне, пока не попал в руки New York Times в 2020 году. Этот план:
…позволит значительно расширить китайское присутствие в банковской сфере, телекоммуникациях, портах, железных дорогах и десятках других проектов. В обмен на это Китай получит регулярные – и, по словам иранского чиновника и нефтеторговца, со значительными скидками – поставки иранской нефти в течение ближайших 25 лет.
В документе также говорится об усилении военного сотрудничества, что потенциально может дать Китаю возможность закрепиться в регионе, который на протяжении десятилетий был стратегической целью США[175].
Хотя Тегеран поддержал идею Нового шелкового пути еще до 2016 года, выход администрации Трампа из ядерных переговоров и введение более жестких санкций против Ирана укрепили ирано-китайские отношения. Китайские компании продолжили игнорировать санкции. Торговля между двумя странами процветала.
Особое беспокойство у Пентагона и Уолл-стрит вызвало соглашение, которого добился Пекин по контролю Ормузского пролива. Один из важнейших в мире международных водных путей, этот узкий пролив – единственный проход для танкеров со сжиженным природным газом и нефтью, идущих из портов Бахрейна, Ирака, Кувейта, Омана, Катара, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов и Ирана в открытый океан.
Я наблюдал за событиями в регионе, игравшем ключевую роль в стратегии США на Ближнем Востоке в мою бытность экономическим убийцей.
В начале 1970-х годов Пентагон, Госдепартамент США и люди шаха объединились для создания огромной военной базы в порту Бендер-Аббас, предназначенном для приема морских судов в Ормузском проливе. Мы, экономические убийцы, и вашингтонская пропагандистская машина опирались на принцип страха, внушая, что Советский Союз готовит вторжение на Ближнем Востоке. MAIN наняли, чтобы составить план превращения рыбацкой деревушки в высокотехнологичный, подконтрольный США, стратегически важный комплекс мониторинга и управления движением судов, влияющий на всю глобальную экономику. Меня направили в Бендер-Аббас, чтобы подготовить отчеты, которые убедят правительство Ирана и Конгресс США выделить крупные инвестиции для военной базы.
План одобрили. Строительство базы шло полным ходом, однако вскоре ситуация изменилась. Не прошло и пяти лет после свержения шаха, как Исламская Республика Иран стала использовать построенные нами объекты против нас.
Война против террора
Помимо Ирана американская стратегия потерпела неудачу практически на всем Ближнем Востоке. Хотя американцы оправдывают военное вторжение в рамках «войны с террором», многие жители Ближнего Востока видят в нем прямую угрозу своей жизни и враждебное действие против суверенных стран. Согласно отчету New York Times:
Воздушные удары – с беспилотных летательных аппаратов и пилотируемых самолетов – стали основной военной тактикой Соединенных Штатов в Ираке, Афганистане, Сирии и в других недавних конфликтах. И американские официальные лица зачастую расхваливают преимущества этой тактики…
Однако стало также очевидно, что американские официальные лица преувеличивали плюсы воздушных ударов и значительно приуменьшали их минусы, в частности, чудовищные жертвы среди мирного населения…
Times приходит к выводу, что «воздушные удары – настолько небезупречный подход, что он может подорвать американскую безопасность и стоить многим людям жизни, вместо того чтобы защитить их»[176].
Арабский центр в Вашингтоне (округ Колумбия) провел опрос общественного мнения в сотрудничестве с Арабским научно-исследовательским институтом в Катаре. В опросе участвовали случайные люди, выборка проводилась в Египте, Иордании, Кувейте, Ливане, Марокко, на территориях Палестины, в Саудовской Аравии и Тунисе в период с середины сентября по середину октября 2017 года. Оказалось, что «как и при аналогичных опросах общественного мнения, наблюдается крайне негативное отношение к внешней политике США. В целом 61% арабов, участвовавших в опросе, придерживаются негативного или в некоторой степени негативного отношения к политике США в арабских странах»[177].
Китай не стал ввязываться в военные действия, хотя его ЭУ часто поддерживали местное ополчение. Они строили отношения с антиамериканскими шиитскими группировками, пользующимися поддержкой Ирана, Ирака, Ливана и Сирии, такими как «Хезболла» и «Асаиб Ахль аль-Хакк». Они также укрепили связи с суннитскими режимами. Согласно Foreign Policy:
Как ни удивительно, эта [поддержка шиитских групп] не спровоцировала антикитайскую реакцию в крупнейших суннитских государствах региона. Саудовская Аравия запустила программу преподавания китайского как третьего языка в школах и университетах. Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и Кувейт наняли компанию Huawei для строительства телекоммуникационной инфраструктуры 5G вопреки давлению со стороны США…
Китай получил наибольшую выгоду на постамериканском Ближнем Востоке. Пекин и так уже был крупнейшим покупателем местной нефти. А теперь 2021, без громких слов, он стал единственной внешней силой, обладающей крепкими политическими и торговыми связями со всеми основными странами региона[178].
Ирак: Китай побеждает в войне
«Шок и трепет» – так в 2003 году назвали бомбардировку США в Багдаде, ставшую причиной Второй войны в Персидском заливе. Эти слова должны были передать решимость Америки отомстить за 11/9 и убедить всех и каждого: тому, кто угрожал США, Пентагон нанесет ответный удар. Оглядываясь назад, можно сказать, что эти слова больше подходят нашим неудачам в той войне. Бомбардировка ознаменовала начало конца доминирования США на Ближнем Востоке и в Западной Азии. Несмотря на колоссальные американские инвестиции и потери среди наших военнослужащих, как только мы ушли из Афганистана в 2021 году, Китай вышел победителем.
Публично осуждая вторжение США 2003 года, когда началась война, китайские ЭУ помогли стране финансировать оборону. Они покупали иракскую нефть и в обход санкций заключили соглашения по продаже вооружений. В 2008 году China National Petroleum Company подписала с Ираком соглашение по добыче нефти, первое соглашение с иностранной компанией с начала войны. К 2013 году Китай покупал около половины иракской нефти, а также продавал военную технику[179]. Отменив принцип долга, Пекин списал 80% своих кредитов в размере 8,5 миллиарда долларов. Представитель Министерства иностранных дел Ма Чжаосю с гордостью подчеркнул: «Китай и Ирак достигли соглашения… по значительному сокращению долга Ирака китайским компаниям»[180]. Китайские ЭУ понимали, что важнее простить долг, чем требовать уплаты – и что Китай может позволить себе использовать свой капитал, чтобы нанять собственные компании для строительства экономики Ирака. Конечно, он сохранил права на освоение ресурсов Ирака.
На этом Китай не остановился. Китайские компании занялись образованием, здравоохранением и другими социальными услугами[181], а также коммуникационными и транспортными системами для Нового шелкового пути. Китайская стратегия ЭУ помогла Ираку восстановить страну и выйти на глобальный торговый рынок.
Пока Китай завоевывал друзей, Америка теряла их. В 2022 году, на вторую годовщину убийства американцами Касема Солеймани, влиятельного иранского генерала и командующего спецподразделениями в Ираке, тысячи иракцев вышли на протесты против США. Вашингтон хвастался тем, что это убийство стало победой над терроризмом, но иракцы осудили его как преступление против суверенного народа. Многие жители Ближнего Востока сочли это еще одной причиной не доверять Америке и развивать отношения с Китаем [182].
Китайская третья волна ЭУ виртуозно научилась корректировать четыре принципа, подстраивая их под меняющийся мир. Ирак стал примером для подражания. На всем Ближнем Востоке китайские ЭУ поощряли страх перед американским империализмом. Они использовали принцип тревоги из-за дефицита, чтобы заключить нефтяные соглашения для финансирования инфраструктуры – через обеспеченные залогом кредиты, которые затем часто списывались. В рамках принципа «разделяй и властвуй» они использовали иракскую войну, чтобы вбить клин между арабскими странами и США, при этом поощряя ближневосточные страны объединиться под эгидой Нового шелкового пути. Вероятно, не менее важной была тактика, о которой говорил доктор Вэн, – давать стране то, что она просит, а не то, что, по мнению кредитора, ей необходимо. Согласно одному из аналитиков Foreign Policy по Ближнему Востоку:
В середине января 2022 Пекин применил мягкую силу, объявив о строительстве тысячи школ, медицинских центров и домов, разрушенных в Ираке в ходе многочисленных конфликтов. Согласно официальным представителям Ирака, страна нуждается в общей сложности в 8000 школ, чтобы «восполнить пробел в образовательном секторе». Китай решил построить большую часть этих школ – 7000, чтобы способствовать обучению миллиона детей. Он также построит почти 90 000 домов в Садр-Сити, оплоте самого влиятельного политического и религиозного лидера Ирака Муктады ас-Садра; усовершенствует канализационную систему Багдада; построит аэропорт в Насирии (Ирак), а также 1000 медицинских клиник по всей стране – и все это за иракскую нефть[183].
Китайская стратегия ЭУ оправдала себя. В 2019 году Ирак в числе 37 других стран подписал коллективное письмо в Комиссию ООН по правам человека, защищая политику Китая относительно уйгуров и других мусульманских меньшинств. В 2020 году Ирак стал одной из 53 стран, поддержавших закон о национальной безопасности Гонконга, дающий Пекину беспрецедентный контроль над СМИ Гонконга и право слежки за гражданами. Помимо Ирака большинство других преимущественно исламских ближневосточных стран подписали эти согласия с принятым законом. Хотя подобная поддержка льстит Пекину, она обнажает лицемерие заявлений о политическом невмешательстве.
Объективный наблюдатель имел бы все основания для ужаса и потрясения. Американское вторжение привело к немыслимым человеческим жертвам, страданиям, экологическим разрушениям и краху правительственных и культурных институтов. Несколько американских военных промышленников заработали целое состояние, и американские политики одержали победу на выборах, поддерживая агрессивную стратегию США, однако это причинило непоправимый вред американским налогоплательщикам и положению США как мирового лидера. Этот объективный наблюдатель наверняка пришел бы к выводу, что победителем оказалась команда, которая, экономя силы, дожидалась, пока ее конкурент выдохнется: Китай.
Подарок Соединенных Штатов Китаю
Коррупция, неэффективность и фактический крах стратегии США на Ближнем Востоке, а также неудача демократических движений, таких как Арабская весна в начале 2010-х годов, стали катастрофой для американской политики и настоящим подарком для Китая. Согласно отчету Института Ближнего Востока 2020 года:
Несомненно, отношения между странами Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) и Китаем приняли позитивный оборот в XXI веке. Стремительный экономический рост Китая потребовал агрессивного подхода к поиску необходимых природных ресурсов. Регион БВСА был в значительной степени исключен из налаживания отношений с Азией и Африкой, и только после Арабской весны 2011 года Китай проявил интерес к ключевым странам региона…
Со своей стороны, многие страны БВСА, на фоне ухода США из региона, с распростертыми объятиями приняли Китай и его финансовые модели[184].
Отказавшись от инвестиций и торговли, США оставили вакуум, который не мог долго пустовать. Китайские ЭУ проявили удивительную прозорливость и своевременность. Сегодня Китай является крупнейшим инвестором в страны БВСА, с объемом инвестиций более 177 миллиардов долларов в 2019 году[185]. (Инвестиции США составили около 90 миллиардов долларов[186].) Разница существенная, особенно учитывая то, что США вложили почти 8 триллионов долларов в свои военные операции – деньги, которые могли бы пойти на Африку, Азию, Латинскую Америку и другие программы в самих США.
Китай также стал ведущим торговым партнером БВСА, добившись положения, которое Америка занимала практически весь период после Второй мировой войны. В 2018 году торговля между Китаем и БВСА примерно на 133 миллиарда долларов превысила торговлю между США и БВСА. К 2021 году 17 из 19 стран БВСА решили присоединиться к Новому шелковому пути[187].
Даже давнишний союзник Америки Израиль обратился на Восток. Компания China Civil Engineering Construction Corporation участвовала в строительстве израильских туннелей и легкорельсовой транспортной системы в Тель-Авиве. Китайские компании теперь управляют тремя портами Израиля. В 2020 году Китай потеснил США как главный поставщик импортных товаров в Израиль.
Деятельность Китая не обходится без проблем. В отчете Совета по международным отношениям, проанализировавшего китайские инвестиции в БВСА, сказано:
Некоторым странам, берущим крупные кредиты для финансирования усовершенствования инфраструктуры, деньги Нового шелкового пути приносят один лишь вред… Ряд инвестиций Нового шелкового пути предполагает непрозрачные тендерные процессы и требование нанимать китайские фирмы. В итоге подрядчики завышают цены, что приводит к отмене проектов и серьезным политическим последствиям[188].
Важно снова отметить, что, рассказывая о соперничестве двух супердержав, мне пришлось резюмировать лишь самые яркие моменты, чтобы уложиться в разумный объем книги. Я ограничился несколькими странами, показательными и играющими особенно важную роль. Собирая материал и беседуя с людьми, разбирающимися в американской и китайской стратегиях ЭУ, я был поражен тем, что мне удалось узнать. Я и представить себе не мог, что наша стратегия ЭУ превратится в подарок для Китая. Это особенно удивительно на Ближнем Востоке, куда мы вложили столько усилий и денег. Кроме того, я и представить себе не мог, что стратегии ЭУ приведут к глобальному потеплению и другим угрожающим жизни кризисам, симптомам экономики смерти.
Чувство вины не отпускает меня. Несмотря на то что, покинув ряды ЭУ, я потратил десятки лет своей жизни, чтобы расплатиться за ту роль, которую я сыграл на Ближнем Востоке, ни на секунду мне не удается забыть, что я способствовал хаосу, охватившему этот регион. Я был частью первой волны ЭУ после Второй мировой войны, а она создала условия для второй и третьей волн.