Свэггер подошел к шкафу, вытащил из-за запасного одеяла свою дорожную сумку и достал из нее «кимбер.38 супер» из нержавеющей стали. На него оказывали умиротворяющее воздействие знакомые линии пистолета, сконструированного в 1911 году Джоном М. Браунингом, с его рукояткой под углом 23 градуса, плоскими формами, плавно скользящим спуском, гениальной эргономикой в плане надежности, созданного в мире, в котором такое слово еще не знали. Его курок был взведен — иначе какой смысл иметь пистолет, если из него нельзя быстро выстрелить? Свэггер знал, что девять патронов «+Р винчестер» весом сто тридцать гран уже находятся в магазине, а десятый — в патроннике. Эти пули имели начальную скорость четыреста метров в секунду и, пробив лист стекла или металла, не отклонялись от заданной траектории. Пистолет имел идеальную ширину и соотношение длин рукоятки и ствола, благодаря чему, когда он оказывался в руке, прицеливание осуществлялось естественным образом. Боб прикрепил к ремню свою минималистическую скрытую кобуру для быстрой стрельбы, позволявшую молниеносно выхватывать пистолет, и подсумок с двумя магазинами, затянул ремень и вложил пистолет в кобуру так, чтобы тот располагался в семи сантиметрах над бедром и плотно прилегал к телу.
Пальто цвета хаки скрыло его под собой. Боб положил в карман свой счастливый доллар, состоящий из четырех монет по двадцать пять центов, приклеенных к полоске клейкой ленты. В кармане явственно ощущалась тяжесть монет, но, когда ему нужно было выхватить пистолет, рука ударяла по ним, и под их весом пола пальто оттягивалась, облегчая процесс извлечения оружия.
Затем он позвонил Ричарду и сказал, что ему необходимо встретиться с ним этим вечером в одиннадцать, на скамейке возле здания Техасского книгохранилища.
Глава 07
Два человека сидели на скамейке возле поблескивавшего пруда. Фасад здания Техасского книгохранилища был хорошо освещен, и в отражавшемся от него свете их фигуры смотрелись отчетливо. От зорких глаз русского не ускользала ни одна деталь. Для него не составляло труда отличить цель от приманки. Целью являлся высокий угловатый старик. Несмотря на расслабленную позу, можно было заметить, что он держится настороже. Русский подумал, что с ним наверняка будет больше возни, чем с последним клиентом, той грудой пудинга в аллее.
Русский припарковался в неосвещенном месте на Хьюстон-стрит, напротив Книгохранилища. Он имел хороший угол обзора — и оставался невидимым для них. Старик ни разу не повернул головы, в его теле не чувствовалось напряжения, он не делал глотательных движений и не облизывал губы. Ничего, что могло бы сказать, будто он сильно встревожен. Он говорил с убежденностью и внимательно выслушивал собеседника.
Беседа явно близилась к концу. В скором времени старик поднимется со скамейки, и куда бы он ни направился, русский последует за ним на некотором расстоянии. Главное — правильно рассчитать время. Автомобилей в центре города в это время практически не было. Сканирование радиоэфира на соответствующих частотах свидетельствовало об отсутствии поблизости полиции.
План таков: после того как он перейдет на другую сторону улицы и двинется вперед вдоль квартала, дождаться его у следующего перекрестка с выключенными фарами. Подойдя к перекрестку, старик посмотрит направо и налево, возможно, подождет, когда загорится зеленый свет, хотя улица пуста, и начнет переходить ее. Нужно определить угол перехвата, нажать на акселератор и нанести хороший удар. «Додж» разгонялся от нуля до ста километров в час за три и семь десятых секунды. К моменту столкновения скорость достигнет ста десяти километров в час. В последнюю секунду, когда он повернет голову на шум, нужно ослепить его светом фар, чтобы он потерял ориентацию в пространстве и застыл на месте. У него не будет времени среагировать.
Русский ждал, сидя в притаившемся в тени темном автомобиле. Мимо проехало такси, которое направлялось в сторону светившегося огнями и гремевшего музыкой Вест-Энда, изобиловавшего потенциальными пассажирами. По обе стороны от него высились два темных квадратных кирпичных здания. Что это за здания, он не имел ни малейшего понятия.
— Похоже, ближе всех к этому подошел Донахью, — сказал Ричард. Они сидели на залитой светом скамейке, словно на сцене в лучах рампы, под раскидистыми кронами дубов, обрамлявших пруд. Холодный ветер шевелил листья, и они перешептывались в ночи, создавая идеальные условия для конфиденциальной беседы.
— В конце он доходит до помешательства, — продолжал Ричард, — но это логичное помешательство. Он попытался найти ответ на ваш вопрос: почему третья пуля взорвалась? Его ответ заключается в том, что агент спецслужб, ехавший сзади, поднялся после второго выстрела с сиденья и случайно выстрелил из совершенно нового для 1963 года оружия, называемого AR-15 — я не знаю, что это такое. Эта пуля и сразила Кеннеди.
— Эта пуля с тонкой оболочкой, высокоскоростная, калибра 5,56 мм, выпущенная с близкой дистанции, вела себя иначе, нежели куда более тяжелая пуля «манлихер-каркано» 6,5 мм, на дистанции в шесть раз длиннее. И она действительно должна взорваться в силу конструктивных особенностей?
— Да.
Свяггер тяжело вздохнул.
— Вам что-то не нравится?
— Трудно поверить, во-первых, что агент мог выстрелить из винтовки необычного вида на глазах у тысяч людей, и никто из них не увидел и не услышал этого; и, во-вторых, что ствол этой винтовки совершенно случайно оказался направленным прямо в голову президента.
— В этой версии действительно много натяжек. Лично мне она представляется неубедительной.
— Насколько я понял, он провел тщательный анализ пули «манлихер-каркано» и пытался найти объяснение поведению третьей пули. Эта AR-15, которая впоследствии получила название М-16, казалось бы, все объясняет, и наверняка там присутствовала, но он не понял, что она поднимает больше вопросов, нежели дает ответов.
— Согласно свидетельским показаниям, некоторые люди, находившиеся на Дили-Плаза, чувствовали запах сгоревшего пороха. И это могло бы послужить объяснением, почему правительство окружило убийство Кеннеди завесой тайны и почему оно не признало, что президент погиб от руки агента спецслужб.
— В это невозможно поверить. Действительно, несчастные случаи с участием огнестрельного оружия нередко происходят в результате аномалий — например, пуля калибра. 45, которая никогда прежде не распадалась на две части, неожиданно распадается или рикошетирует по траектории, которая никогда прежде не наблюдалась. Такое случается. Но в данном случае имеют место сразу две аномалии, по одной с каждой стороны от цели, на глазах тысяч свидетелей, и никто их не замечает.
— Согласен, много нестыковок. И все же вам следует прочитать книгу и посмотреть, какие выводы можно сделать из первых ста страниц. Мне кажется, это согласуется с вашей идеей, насколько я ее понимаю и могу о ней судить.
— Замечательно, Ричард.
— Для чего вы хотели встретиться со мной? Не для того же, чтобы услышать мое мнение. Я думал, у вас что-то срочное.
— Эти мысли не дают мне покоя. И вот мне в голову пришла еще одна. Она связана с углами.
— А что у нас с углами?
— Это очень странно. Дилетанты считают, что все дело в дистанции. Близкая дистанция — стрелять легко, дальняя дистанция — стрелять трудно. Это неверно, и особенно это неверно, когда речь идет о стрельбе с поправкой.
— С поправкой? No comprendo[19].
— Стрельба по движущейся мишени. Необходимо определить угол, выстрел под которым поразит ее. Пуля должна попасть в то место, где окажется мишень. Такое впечатление, что никто из тех, кто писал об убийстве Кеннеди, никогда не стрелял по летящей утке. Поэтому все это не более чем предположения и интуитивные догадки.
— Хм, — произнес Ричард. — Интересно. Ну, хорошо, что вы хотите сказать?
— Я хочу спросить вас. Вы действительно считаете эту версию достойной внимания? Видите в ней какой-то смысл? На мой взгляд, она лучшая из всех, которые мне известны. Но как я проверю ее? Имеет ли она какую-либо связь с чем-то еще? Думал ли кто-нибудь другой об этом подходе?
— Джек, мне нравится ваш энтузиазм и ваша готовность обсуждать это. — Ричард взглянул на часы. — Десять минут первого. Для меня эта версия слишком необычна, и мне трудно обсуждать ее экспромтом.
— Мне казалось, у вас фотографическая память.
— Мне тоже так казалось. Вы испытываете ее возможности. Позвольте мне все это обдумать и, может быть, проверить. У меня, помимо всего прочего, есть еще и работа, как вам известно. Тем более что уже поздно, а я уже больше не маньяк, как вы. Обыкновенный человек и нуждаюсь во сне. Я все проверю, позвоню вам через несколько дней, и мы встретимся. Хорошо?
— Договорились. Извините меня за то, что так задержал вас.
— Вас подбросить куда-нибудь?
— Нет, я поймаю такси. Спасибо вам за то, что возитесь со мной, хотя и не подаете вида. Ваша мать вырастила достойного сына.
— Благодарю вас, Джек. Я знаю, что мне не удастся уговорить вас воспользоваться моим автомобилем. Итак, жду вашего звонка.
Они поднялись, обменялись рукопожатием и разошлись, окунувшись в темноту.
Русский наблюдал за людьми, поднявшимися со скамейки. Старик пересек Хьюстон-стрит и направился в сторону высоких зданий центра города. Он прихрамывал, как будто ему когда-то всадили пулю в бедро. За этим наверняка крылась какая-нибудь история. Хромота заметно сказывалась на скорости его передвижения, и русский поморщился, представив, какой дискомфорт старик испытывает при ходьбе. Когда его фигура скрылась за углом здания, он выждал еще двадцать секунд, затем включил фары, медленно выехал на Элм-стрит и повернул налево. Русский увидел, что старик уже проковылял полквартала. Казалось, он погружен в свои мысли, и его совершенно не заботило, что происходит вокруг.
Убийца идеально рассчитал время. Он старался не смотреть на старика, зная, что некоторые люди обладают даром чувствовать обращенный на них взгляд. Догнав его в тот момент, когда он достиг угла, русский повернул налево. Он проехал на скорости меньше пятидесяти километров в час до следующего квартала, повернул за угол, смутно осознав, что находится на трамвайных путях Пасифик-авеню. За три секунды разогнался до ста километров в час, нашел идеальный угол и, почти не снижая скорости, повернул еще раз направо, примчался к перекрестку, оказавшись м