Шатаясь, словно пьяный, сделал шаг. Затем еще один. Голова кружилась, мутило. Ныли все кости. Мышцы дрожали, ослабли и отказывались нормально работать, будто тело вдруг стало весить в пять раз больше обычного. Когда пятна перед глазами превращались в сплошную темноту, он останавливался и стоял, уперев руки в колени, борясь с тошнотой и слабостью. Затем снова старательно передвигал ноги. Шаг за шагом, глядя на песок, чтобы не упасть. Он так и смотрел под ноги, все ожидая, когда же под ними появится трава. Но травы не было и не было.
Пантор поднял голову, поглядел вперед. Расстояние до вожделенных кустов было невероятно большим. Казалось, он не прошел и половины. Борясь с тошнотой, маг обернулся. По песку за ним следом вихляла зигзагами цепочка смазанных следов.
Ладно.
Он повернулся, поборол новый приступ тошноты и снова старательно зашагал вперед. Шаг за шагом, глядя в песок и с невероятным трудом переставляя ноги. Когда сквозь песок пробились первые травинки, он готов был заплакать.
— Стой, не двигайся, — потребовал незнакомый голос.
Пантор поднял голову. Впереди за кустами стоял парень лет пятнадцати.
— Э-э-э, — просипел Пантор и закашлялся.
Парень стоял и смотрел на него с интересом и настороженностью.
— Э-э-это Тосконна-а… кххх? — выцедил маг с трудом и сам не узнал своего голоса.
— Чего?
Пантор поднял ногу и перенес ее чуть вперед. Голова закружилась яростнее.
— А ну-ка стой! — потребовал парень в кустах, и в его руке мелькнул магически модифицированный пистоль.
Пантор покачнулся.
— Тосконна?
— Какая еще Тосконна! Это Дикий Север, дядя, — сказал парень.
А потом мир завертелся. Парень с ММП качнулся куда-то в сторону, и Пантор почувствовал, что летит. Земля, поросшая травой, до которой он так хотел дойти, больно ударила в челюсть. В голове что-то зазвенело, и он растворился в этом звоне.
2
Тусклый свет пробивался сквозь сомкнутые веки. Терпкий запах щекотал ноздри. Жаркий воздух застыл в неподвижности. Судя по ощущениям, Пантор находился в помещении. Лежал на кровати, укрытый какой-то легкой тряпкой. Кажется…
Можно было поднять ресницы и проверить догадки, но отчего-то не хотелось показывать, что он пришел в себя. Кому показывать?
Где он вообще?
Пантор приоткрыл глаза, сквозь тонкую щелочку смеженных век была видна небольшая комната с низким оконцем и хлипкой дверью. В стороне от окна коптила печурка, на ней исходила паром кастрюля с каким-то варевом. Видимо, терпкий запах шел именно оттуда.
Комната выглядела бедно, обстановка — скудно. Стены и потолок выцвели и потемнели. У печки спиной к нему стояла небогато, но аккуратно одетая тетка с покатыми плечами и широкой массивной задницей. Помешивала варево в кастрюльке.
Пантор скосил глаза. Он лежал на невысоком жестком ложе, Укрытый какой-то ветошью. Ощущения не обманывали, вот только увиденное понимания не добавляло. Он закрыл глаза и напряг память. В голове было пусто и гулко. Всплывали какие-то обрывки мыслей и образов. Шторм… Бегство… Дно лодки… Орландо с веслом… Волны, скрывающие макушку тонущего мертвяка… Парень с магически модифицированным пистолем… Песок на губах… Ни толстозадой тетки, ни замызганной комнатушки в этом водовороте памяти не было.
— Не напрягайся. Стась тебя притащил.
Голос прозвучал хрипловато, гортанно, как у простуженной вороны. Пантор вздрогнул, снова приоткрыл веки. Тетка все так же стояла у печки, спиной к нему, и видеть мага не могла.
— И хватит уже придуриваться, — добавила тетка, не оборачиваясь. — Я давно знаю, что сознание вернулось.
Притворяться было бессмысленно. Пантор открыл глаза. Попытался приподняться на локте, но понял, что сил нет даже на то, чтобы пошевелить рукой.
— Что со мной?
— Известно что. Опаюн-трава, она не только лечит, но и покой блюдет. Кабы не она, вас и не удержать. Уж я-то знаю. Чуть лучше себя почувствуете — и давай вприпрыжку, а телу, ему покой нужен, чтоб все силы против хвори.
— А я?.. — осторожно начал Пантор.
— Известно что, — перебила тетка. — Дурак ты.
Тетка поддела варево деревянной ложкой на длинной ручке. Подула, пригубила. Пантор ждал.
— Жар у тебя был. Лихорадка. Когда Стась тебя принес, дух из тебя вон вышел. Лежал едва живой. Трясло. Сам бледный и бредил. Сейчас-то ничего, если б не опаюн-трава, уже бы прыгал. Знаю я вас.
Тетка сдвинула кастрюлю, плеснула из нее в глиняную кружку и впервые за все время повернулась к Пантору лицом. Она была немолода, хотя выглядела молодо. Но в темных волосах пробивалась седина, а в уголках глаз притаились хитрые морщинки. Сколько ей лет, сказать наверняка Пантор бы не смог. С одинаковым успехом ей могло быть и сорок пять, и пятьдесят пять, а если посмотреть в глаза, то и того больше. Во взгляде чувствовалась глубина и тяжесть долгой, очень долгой жизни.
— Пей, — протянула она кружку.
— Что это?
— Лекарство.
— Какое именно?
— А тебе какая разница, хочешь встать поскорее — пей.
Пантор припал губами к глиняному краю. Варево горькой горячей струей потекло в глотку. Маг поперхнулся и закашлялся.
— Давай-давай, — подбодрила тетка. — До конца.
Пантор послушно проглотил жидкость. Во рту осталась противная горечь. Кроме того, саднило обожженное нёбо. Хотелось встать и ополоснуть рот холодной водой, но сил на такой подвиг не было, а просить воды у тетки он постеснялся.
— Давно я здесь?
— Как Стась притащил, так и… — Тетка прикинула что-то в уме, пошлепала губами. — Пятый день пошел, — решила она наконец.
Молодой маг снова закашлялся. Теперь уже от неожиданности. Пять дней проваляться в бреду — это ж надо. Спасибо неведомому Стаею.
— А Стась, он кто?
— Сын мой, — охотно отозвалась тетка. — Младший. Старшие-то разбежались давно.
— А вы?
— А я — Кшишта.
— Госпожа Кшишта, — вежливо произнес Пантор.
— Тю! Какая я тебе госпожа? Тетка Кшишта. Знакомые так и кличут. Ишь! Госпожа.
Она фыркнула и отвернулась, возвращаясь к своим делам.
— Но вы же магесса.
— Какая я тебе магесса, чудодей несчастный? Это у вас в ОТК всякий, кто пару неприличных слов на исконном языке знает и силой мысли может ложку сдвинуть, уже маг. А здесь Север. Так что забудь. Тетка я. Тетка Кшишта. Людям помогаю. Кому отваром, кому советом, кому ворожбой. И хватит об этом.
Последние слова прозвучали довольно резко, и Пантор прикрыл глаза. Не магесса она. А кто, если так легко мысли считывает?
Кшишта снова фыркнула, словно усмехнулась.
— Не морочь голову. Сказано тебе: людям помогаю. Непонятливый какой. Спи уже.
Пантор вдруг почувствовал, что в самом деле невероятно хочет спать. Веки налились свинцом. Мысли поплыли. Да это ж она его усыпляет! Маг попытался противиться, но сил не хватило, и он снова провалился в темноту без сновидений.
3
Когда он проснулся, было темно. Печка уже не горела, но по комнате расходилось душное тепло. Кшишта сидела в углу и пряла. В пальцах крутилось словно живое веретено. Дверь приоткрылась, и в комнатенку нырнул молодой парень. Тот самый, что целил в Пантора из магической пушки.
— О, — оживился он. — Проснулся. Ма, он в себя пришел.
— Я знаю, — кивнула Кшишта, не отрывая взгляда от тянущейся к веретену нити.
Пантор пошевелил рукой. На этот раз получилось, но конечность была тяжелой, словно мокрая глина. Приподняться тоже удалось, хоть и с трудом.
— Да не дергайся ты, — проворчала Кшишта. — Только бы ерзать. Лежи. Стась, плесни ему в кружку.
Парень ловко налил в кружку знакомого уже горького варева и так же споро оказался возле Пантора. Протянул емкость.
— Пей.
— Не стану, — отвернулся молодой маг.
Стась озадаченно поглядел на Кшишту.
— Ма?
— Знамо дело, — не удостоив сына взглядом, отозвалась тетка. — Дурак он. Все боится, что его тут обидят.
— Между прочим, у меня есть для этого поводы, — возмутился Пантор. — Вы совершенно беспардонно ковыряетесь у меня в голове, заставляете спать, держите обездвиженным. И не говорите даже толком, где я.
Кшишта впервые оторвала взгляд от веретена, посмотрела на молодого мага и каркающее рассмеялась.
— Ну как есть дурак. Усыпляют и обездвиживают тебя для твоей же пользы, чтоб поправился скорее. Хотели б тебе плохо сделать, уже бы сделали. В голове твоей ковыряться не большая хитрость. У тебя все на лбу написано. А говорить толком… Ты сперва бы спросил толком, а там бы и поговорили.
Пантор потупился. Если отбросить эмоции и подумать трезво, то по всему выходило, что Кшишта права. А он просто в истерику ударился. Хотя на лбу у него ничего не написано. Он не Орландо. Но, может, тетка в самом деле так хорошо мысли читает, что делает это непроизвольно.
— Где я? — спросил он.
— Известно где. В хибаре у меня. Тебя Стась на берегу нашел. Ты бормотал что-то, потом без чувств грохнулся. Он тебя и приволок. Ты сам-то откуда, чудодей?
Это «чудодей» звучало как-то небрежно, покровительственно и немного насмешливо. После того как к нему обращались как к лорду, слышать это было обидно. Хотелось возмутиться и рассказать, что он не последний маг и кое-что может. Но это выглядело бы так по-детски, что Пантор сдержался.
— С островов, — сказал сквозь зубы.
— Беглый, значит, — кивнула тетка. — То-то вижу — явно из ОТК, но не из ОТК. Повезло тебе.
— Что не утонул?
— Что к берегу здесь прибило, а не ниже. Причалил бы в ОТК — уже бы мертвым был.
— Думаете, у нас беглых стреляют? — удивленно вскинул бровь Пантор.
Кшишта покачала головой.
— Нет, не стреляют. Они б тебя подобрали и властям сдали, те бы осудили и обратно на острова отправили. А пока то да се, никто бы возиться с тобой не стал. В общем, до суда бы ты не дожил. Лихорадка б добила, она свое дело знает. Так что радуйся.
Пантор натянуто улыбнулся. Поводов для радости он пока особо не видел.