— Этот прыщавый молокосос, эта девица в штанах грозится — ха-ха, он грозится! — лишить меня — меня! — охотничьего билета, если я в течение полугода появлюсь на Дирлоке! — бурлил, закипая все круче, сосед напротив. — Да я сам, лично, вот этими руками спущу в унитаз этот паршивый билет вместе с их ублюдочным табельным парализатором!!!
— Кроме того, должен заметить, что тех же ящериц в нашем городском террариуме больше, чем их наберется на трех материках Беблера, вместе взятых! — окончательно завладел инициативой в параллельной беседе помятый господин в беже. Девушка глядела на него с восхищением, очаровательно приоткрыв рот, молодой человеку цветастых шортах — с угрожающим прищуром. В то же время какие-то невнятные, но отчетливо агрессивные выкрики начали доноситься еще и снаружи. Похоже, поблизости на дороге шла отчаянная перепалка, и дилижанс, судя по нарастанию скандальных звуков за окнами, медленно, но верно к ней приближался.
Михаил с любопытством высунулся в окно — начисто, кстати говоря, лишенное стекол — и повертел головой уже снаружи. Что бы там ни про- исходило, а все лучше, чем мечты соседа об изощренных пытках для охотничьих билетов, табельных парализаторов, а также для панцирных загрыз Дирлока и их отважного защитника. Охотник на время прервал свои излияния и тоже глянул за окно; остальных пассажиров дилижанса посторонние звуки также очень вовремя отвлекли от завязавшейся дискуссии — кажется, над господином в беже уже нависла серьезная опасность в лице блондина в шортах.
Источником скандала оказались две машины, двигавшиеся впереди параллельным курсом: по дороге для архаичного транспорта полз оранжевый «жук» навозоуборщика, а по трассе через бордюрчик, явно примериваясь к черепашьему темпу ассенизатора, шел белый «Шевроле-Корвет», длинный, словно французская сарделька, и набитый народом, как осетровая самка на нересте — икрой. «Навозник» тоже не пустовал: на обширной покатой броне «жука» расположились привольно, словно на пляже, трое голых мужчин и, похоже, перекидывались там в картишки. Из «Шевроле-Корвета» в адрес загорающих щедро сыпались через бордюрчик издевательства и насмешки. Троица с «навозника» вяло отбрехивалась, не отрываясь при этом от игры; вяло, но, видимо, едко, потому что компания в белой «сардельке» свирепела прямо на глазах. Дилижанс быстро нагонял очаг конфликта — очевидно, принципиального, — так что Михаил с компанией смогли вскоре оценить узость площадного лексикона пассажиров «Шевроле» и расчетливую издевку скудных реплик их оппонентов с оранжевой, как апельсин, крыши «навозника».
— Не свалитесь с этой кучи дерьма, трам-тарарам вашего самого близкого предка по женской линии! — орал грубый бас из белого авто. — Полезайте внутрь, там вам, червям навозным, самое место!
— Это что, передвижной гальюн? Кто последний на очереди? — вторил ему оттуда же визгливый тенор.
— Не подмазывайся к чужому сортиру, огрызок, плаваешь в своем — белоснежном, и плавай! — лениво отвечали с «навозника».
«Так их!» — мысленно поддержал оригиналов-картежников Михаил Летин: путешествуй Михаил по ту сторону бордюра, он, вероятно, ощутил бы обиду за шикарный «Шевроле-Корвет»; но сейчас Летин сразу же всей душой встал на сторону экипажа «жука», как и подобало пассажиру экзотического транспорта по эту сторону дороги.
Из оскорбленного «Шевроле» раздался многоголосый рев, в котором различимы были по временам только отдельные нецензурные междометия. Голая троица на «жуке» отстраненно безмолствовала, полностью уйдя в игру. Лишь когда противник выдохся и поток оскорблений с его стороны иссяк, тот из троих, что лежал к ним спиной, громко высказался:
— Вони-то! Никак у нас под боком канализацию прорвало? — И насмешливо добавил через плечо: — Спустить не забудьте! Мы ведь только за лошадьми подбираем.
Дилижанс между тем догнал конфликтующие стороны и начал вклиниваться аккурат между ними по свободной полосе. А в это время из «Шевроле-Корвета» в ответ на оскорбление уже летел в сторону «жука» первый баллистический снаряд, сиречь — пустая бутылка из под пива. На «жуке», судя по всему, только этого и ждали: неприятельская боеголовка еще рассекала воздушное пространство между враждующими державами, а лихая троица ассенизаторов была уже на ногах. Просвистав узким горлышком над лошадиной холкой, бутылка смачно разбилась об оранжевый бок «навозника». Его экипаж тем временем действовал оперативно: распахнув люк на крыше, они все втроем в него всунулись и мигом вынырнули, держа в каждой руке по рассыпчатому благоухающему конюшней «боеприпасу».
«Господи, только не это!» — в отчаянии подумал Михаил Летин, шарахаясь от окна в глубь кареты. Но Господь Бог, по своему обыкновению, Михаила не услышал: в следующую секунду три «танкиста» нанесли по врагу ответный огневой удар. Навстречу ароматному подарку полетели из «Шевроле» еще с десяток осколочных. Три веселых друга, разумеется, в долгу не остались, и скоро в воздухе между враждующими сторонами стало тесно от несущихся с обеих сторон летательных снарядов принципиально разных систем. Добрую половину двойного ураганного «артобстрела» принял на себя ни в чем не повинный дилижанс, не вовремя оказавшийся, на свою беду, в самом эпицентре конфликта. Почти все пассажиры дилижанса, включая Летина и авантажного блондина, кто как мог пригнулись, сгруппировавшись, чтобы не маячить лишними мишенями в окнах, а кое-кто даже залег под сиденье и яростно там ругался (охотник); девушка непрерывно попискивала и брезгливо всхлипывала, склонившись к самому сиденью и нервно прикрывая руками голову; блондин, воспользовавшись случаем, частично прикрыл соседку своим могучим торсом, при этом героически ее приобняв. Самым отважным из пассажиров оказался, как это ни странно, господин в бежевом костюме: вместо того, чтобы поберечь костюмчик и скрючиться, как другие, он, наоборот, выпрямился и стал отважно орать во весь голос:
— Давай! Так их! Влепи им, ребята! — при этом он азартно подскакивал, потрясая кулаками, а потом и вовсе вскочил и принялся метать лошадиное «яблоки», подбирая их прямо с пола, в направлении «Шевроле-Корвета». Хуже всех пришлось, должно быть, кучеру на козлах дилижанса, но он находился снаружи, так что пассажиры изнутри его не видели, хотя могли догадаться о его панике, судя по бестолковому дерганью их допотопного ящика: когда в воздухе запахло грозой и навозом, а над дилижансом полетели «первые ласточки», возница поначалу, судя по всему, резко натянул вожжи, но испуганная лошадь заметалась; тогда он от большого ума попробовал развернуть карету прямо на «огневой полосе» — и это у него тем более не вышло. На обитателях дилижанса его бездарные маневры сказывались самым плачевным образом: мало того, что через помещение проносились транзитом в изобилии «райские яблочки» вперемешку со стеклотарой, пассажиров еще и кидало, как дрова, взад-вперед и из стороны в сторону по салону. Больше всех досталось, как водится, единственному в компании храбрецу: в условиях глобальной неустойчивости транспортного средства, усугубленной еще и ливневым перекрестным огнем, господин в беже нес колоссальные потери: костюмчик его, и до того не слишком-то свежий, принял совсем уже нетоварный вид, не говоря уже о руках, лице и прическе, больше всего подходящих теперь, пожалуй, для съемок триллера под названием «Восставшие из выгребной ямы». Сам храбрец в приступе боевого фанатизма абсолютно не заботился о своем имидже и упорно игнорировал обильные попадания в свою персону, до тех пор, пока пролетающая шальная стеклотара не стукнула его ребристым донышком точнехонько в левый висок. Последний и единственный герой несчастливого дилижанса рухнул подрубленным кедром на деревянный пол, и тут Всевышний снизошел наконец, хоть и с изрядным опозданием, к мольбам Михаила Летина: во-первых, в битве произошел решительный перелом, в связи с тем, что в белоснежном (в прошлом) «Шевроле-Корвете» кончились боеприпасы» Во-вторых, где-то снаружи возницу дилижанса вдруг настигло озарение, что ему надлежит делать: то ли его тоже стукнуло чем-то из пролетающего добра, но только с положительным зарядом, то ли лошадь сама приняла решение за своего пришибленного навозом, бутылками и экстремальной ситуацией коновода. Как бы там ни было, но дилижанс сразу после трагического падения в его недрах единственной боевой единицы рванулся вперед и покинул наконец территорию вооруженного конфликта — к сожалению, к тому времени уже благополучно завершившегося в пользу сильнейшего и более оснащенного противника. Посрамленный «Шевроле-Корвет», ставший теперь «белым в яблоко», понесся по дороге вдаль, фонтанируя выбрасываемым навозом вперемешку с отборными сквернословиями: его пассажиры, все без исключения, тоже могли похвастаться теперь оригинальной расцветкой «в неравномерное яблоко». Затихающему вдали хору ругательств вторило в дилижансе двойное эхо: проклинал абстрактные злые силы откуда-то сверху невидимый возница — очевидно, не рискуя задевать при этом празднующих неподалеку победу удалых ассенизаторов — и упражнялся в ненормативной лексике, выбираясь из-под лавки, охотник: не запачкаться в его положении о валяющийся повсеместно на полу навоз под силу было бы, пожалуй, только настоящему виртуозу. Остальные уцелевшие пассажиры — в их числе и Михаил Летин — осторожно поднимали головы и опасливо оглядывались. Убедившись, что дерьмометчики угомонились, а их противник позорно бежал с поля боя, потерпевшие окончательно разогнулись и принялись стряхивать с себя последствия боевых действий. Павший боец лежал в проходе среди отлетавшихся «боеприпасов» лицом вверх, не подавая признаков жизни.
Михаилу все-таки повезло: поскольку он ютился в самом углу, снарядами его практически не задело, только слегка присыпало рассеянными «пулями» (а еще говорят, что из дерьма плохая пуля). Наскоро отряхнувшись, он взглянул в окно на оставленного позади «жука». Непробиваемый «навозник» и его бравый экипаж вышли из сражения, похоже, без малейших потерь: троица победителей уже вновь разлеглась на своем апельсиновом пляже и как ни в чем не бывало раскидывала картишки. Михаила посетило нехорошее подозрение, очень похожее на истину: небрезгливые ребята нашли уда