И доверие к ней серьезно пошатнется. Люди до сих пор шепчутся. Естественно, городок ведь маленький. И если не сплетничать долгими дождливыми зимами, то все просто рехнутся.
Рейни Коннер буйная. С нею надо поосторожнее. Она собственную мать убила.
Рейни вздохнула и вдруг заметила, что незнакомец в темно-синем костюме все еще стоит в дверном проеме и смотрит на нее.
– Чем могу помочь? – отрывисто бросила она.
– Вы – Лоррейн Коннер?
– Не знаю. А кто спрашивает?
Незнакомец улыбнулся краешком рта. При этом в уголках глаз у него разбежались морщинки, отчего Рейни на мгновение растерялась. Сухощавое, как у охотника, лицо. Пронзительные голубые глаза. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы разорвать зрительный контакт. Кем бы ни был незнакомец, он странным образом смущал ее, и она уже хотела поскорее избавиться от него.
– Специальный агент ФБР по надзору Пирс Куинси.
– Вот же дерьмо.
Он опять сухо улыбнулся. И Рейни снова стало не по себе. Вот бы сейчас бутылку пива…
Фэбээровец вошел в комнату и, не дожидаясь приглашения, сел.
– Если я правильно понял, этот джентльмен из полиции штата?
– Мистер Совершенство – детектив из отдела убийств полиции штата. Да поможет нам Бог.
– Девяносто процентов обвинительных приговоров – показатель впечатляющий.
– Как и способность к внушению. Стоит поговорить с ним пять минут, и уже хочется стукнуть его чем-нибудь тяжелым.
– Проблемы с расследованием?
– Я сильно напортачила, – призналась Рейни.
– И теперь почиваете на лаврах?
– Едва ли. Планирую новое наступление.
У него опять дрогнул уголок рта. Ей, конечно, было приятно видеть такую реакцию гостя, но желания потрепаться не возникло. Она подалась вперед и без лишних слов перешла к делу:
– Что вам нужно? Я устала, у меня на руках тройное убийство, и я не собираюсь передавать дело кому бы то ни было. Это так, для вашего сведения.
– Я здесь, чтобы помочь…
– Чушь.
– О'кей. Я еще и бюрократ, направленный сюда, чтобы мешать вам вести расследование и ставить под вопрос ваши способности.
– Наконец-то. Редкая откровенность для правоохранительных органов.
– Мне также нужно поговорить с Дэниелом О'Грейди.
Рейни откинулась на спинку стула. В это она поверила. Просто не была уверена, что именно это значит.
Отклонившись назад, так что стул стоял теперь только на задних ножках, Рейни положила на стол одну ногу, а потом и вторую. Икры еще болели после утренней пробежки. Она окинула спецагента Пирса Куинси еще одним оценивающим взглядом.
Человек с опытом, сделавший хорошую карьеру. За сорок, на висках уже заметна седина. Волосы ухоженные, коротко подстрижены. Безупречный костюм. Спецагент Куинси производил впечатление человека сильного и уверенного в себе, и Рейни могла бы побиться об заклад, что имидж этот он создает и поддерживает сознательно. В какой-то особенной помощи он определенно не нуждался – об этом говорил его взгляд, твердый, прямой, пронзительный. Эти голубые глаза наверняка повидали всякого. И на себя он принял немало. Теперь ничто не могло его превозмочь. Рейни даже позавидовала.
– Вы – профайлер? – спросила она, уже зная ответ.
– Я немного занимаюсь профайлингом. А также преподаю и веду исследовательскую работу по нескольким темам в отделе бихевиористики.
– Вы изучаете серийных убийц.
– Серийных убийц, насильников и педофилов, – сказал он с невозмутимым видом и, помолчав, добавил: – Твердая гарантия приятных снов.
– Чего вы хотите от Дэнни? Он подозревается в массовом убийстве. Массовое убийство совсем не то, что серийное.
– Очень хорошо. Плюс к тому, он еще и несовершеннолетний убийца. Вот уже и два отличия. К сожалению, мы пока недостаточно хорошо понимаем эти отличия, чем и объясняется мое новое назначение.
Рейни вскинула брови.
– Так вы изучаете случаи стрельбы в школах?
– Совершенно верно.
– И вы ездите по городам и расследуете убийства детей другими детьми?
– Да.
Рейни покачала головой, даже не зная, как на это реагировать – изумляться или ужасаться.
– С ДТП я справляюсь, – сказала она. – Пьяные заварушки, драки, даже домашние разборки – это мне по силам. Но то, что случилось вчера в школе… Как вы можете заниматься этим постоянно? Как вам удается засыпать и не просыпаться каждую ночь от собственного крика?
– При всем уважении, мой опыт по части насильственных преступлений побольше вашего.
Рейни состроила гримасу.
– Спасибо. Я уже слышала это дюжину раз за сегодняшнее утро. – Она выпрямилась и спустила ноги со стола. – Не хотелось бы вас огорчать, агент, но сомневаюсь, что вам удастся поговорить с Дэнни. Родители уже нашли первоклассного адвоката, который никого к мальчику не подпускает. Дэнни дважды признался в убийстве и был обнаружен на месте преступления с оружием в руках, но виновным себя не признает.
– А как по-вашему, он виновен?
– Думаю, у меня на руках нелегкое дело.
– Довольно осторожный ответ.
Рейни свирепо улыбнулась.
– Мне, может быть, и недостает опыта, спецагент Куинси, но я быстро учусь.
– Понятно, – немного растерянно сказал он. Рейни показалось, что Куинси еще не определился с тем, как воспринимать ее и как с ней обращаться. Мысль эта доставила ей удовольствие. До чего ж приятно ставить федералов в тупик! Может так случиться, что больше ей сегодня и похвастать будет нечем.
Не успела она, однако, порадоваться успеху, как фэбээровец перешел в атаку.
– Не думаю, что в школе стрелял Дэниел О'Грейди, – спокойно сказал он. – И не думаю, что вы в этом уверены. Вероятно, мы оба все еще задаемся вопросом, что же случилось вчера на самом деле. А главное, как нам это доказать.
Глава 9
Среда, 16 мая, 11:43
Рейни повезла Куинси в школу.
Агент сидел на пассажирском сиденье и смотрел в окно, как могло показаться со стороны, с недоверчивым удивлением. Он не был в Орегоне несколько лет и уже забыл, как здесь красиво. Они ехали между зелеными холмистыми лугами, густо усыпанными черными и белыми точками буренок и увенчанными красными домиками с букетиками желтых анютиных глазок. В воздухе ощущался запах свежескошенной травы с соленым привкусом океана. Долину окружали высокие горы с густыми шапками лжетсуги.
Мимо, ревя могучими восьмицилиндровыми двигателями, проносились грузовики. Водители махали Рейни, а с полдюжины черных лабрадоров, высунувшись из окна, приветствовали ее радостным лаем. На подъеме несколько машин сбросили газ, выстроившись за ползущим наверх трактором «Джон Дир». Никто не сигналил сидевшему в кабине престарелому фермеру, никто не кричал ему освободить дорогу. Люди просто ждали, когда смогут проехать, а старик в ответ с благодарностью прикладывал два пальца к козырьку выцветшей красной бейсболки.
– Это Майк Берри, – сказала Рейни, объехав наконец зеленый трактор и впервые с тех пор, как они сели в патрульную машину, нарушив молчание. – У них с братом две самые большие молочные фермы в здешних краях. В прошлом году они выкупили три семейные фермы, серьезно пострадавшие от наводнений. Одна принадлежала Карлу Симмонсу – ему уже шестьдесят, и никого из родственников не осталось. Майк организовал для него пожизненный траст, так что Карл может жить в собственном доме до самой смерти и ни о чем не беспокоиться. Братья Берри – хорошие люди.
– Не думаю, что таких мест осталось много, – заметил Куинси.
Рейни повернулась и посмотрела на него.
– Вы правы, не осталось.
Больше фэбээровец ее не отвлекал. Настроение Рейни поменялось на задумчивое, да и его самого, сказать по правде, на разговоры не тянуло. Одно дело рассуждать об объективности и профессионализме, и совсем другое, глядя на живописные красоты пейзажа, размышлять о кровавой трагедии, разыгравшейся на этом фоне в восьмилетней школе. Пока что лишь немногое из увиденного в Бейкерсвиле соответствовало его ожиданиям.
Это относилось и к Лоррейн Коннер. Даже не принимая во внимание устоявшееся мнение о провинциальных полицейских, большинство женщин, которых он встречал в правоохранительных органах, не отличались изяществом и грацией, были широкоплечи, кряжисты и, что скрывать, мужеподобны. Лоррейн Коннер не соответствовала этому образцу ни по каким параметрам. При росте в пять футов и шесть дюймов она выглядела подтянутой и обладала очень даже соблазнительной фигурой с приятными изгибами и выпуклостями в нужных местах. Длинные каштановые волосы обрамляли на удивление привлекательное лицо с широкими скулами, твердым подбородком и полными губами.
И еще глаза. Не голубые, не серые, а где-то между. Цвет их, как представлялось Куинси, менялся вместе с настроением, переходя от мягкого, как фланель, когда она уходила в какие-то свои мысли, к колючему, как лед, когда гневалась. Интересно, какими они бывают, когда она ведет любовную игру? Смотрит ли она при этом чуточку исподлобья, слегка склонив голову? Раскрывает ли губы в ожидании поцелуя?
Пирс неловко заерзал на сиденье и отогнал лезущие в голову неуместные образы. Такого рода мысли в отношении полицейской были ему несвойственны. Работа есть работа, и только. Тем более в наши дни.
Куинси перенес анализ на профессиональные качества Лоррейн Коннер. Неопытна, что подтверждают ее действия на месте преступления и обращение с подозреваемым. Но не глупа. Ему хватило тридцати секунд, чтобы определить ее как упрямую, сообразительную и обладающую врожденными аналитическими способностями особу. Он уже понял, что она служит своему городу не за страх, а за совесть и временами бывает непомерна горда. Скорее всего, живет одной работой, друзей и посторонних интересов мало. Профиль единственного ребенка женщины-алкоголички вырисовывался довольно определенно. Лоррейн Коннер могла пойти одной из двух дорог: стать пьянчужкой-неудачницей или трудоголиком. Поскольку первой она явно не была, оставался второй вариант. Впрочем, у нее еще оставался шанс доказать, что он ошибается.