— Истинная правда. Он свалился в канал и чуть не утонул. Наверно, он схватил воспаление легких или еще что-нибудь такое… Это уж пусть его супруга разбирается. Я приехала сюда за своим мужем, чтобы завтра же утром отправиться вместе с ним в Мадрид и рассказать обо всем королю…
— Вот дьявол, вот дьявол! — пробормотал сеньор Хуан Лопес. — Слушай, Мануэла! Пойди-ка, детка, оседлай мула… Сенья Фраскита, я еду на мельницу, и горе вам, если с сеньором коррехидором стряслась какая-нибудь беда!
— Сеньор алькальд, сеньор алькальд! — воскликнул Тоньюэло, вбегая в комнагу ни жив ни мертв. — Дядюшки Лукаса нет на сеновале, ослицы его тоже нет, а ворота на скотном дворе распахнуты настежь… Одним словом, упорхнула птичка!..
— Что ты болтаешь? — заорал сеньор Хуан Лопес.
— Пресвятая богородица! Что-то произойдет у нас в доме? — воскликнула сенья Фраскита. — Едемте скорее, сеньор алькальд, не будем терять времени!.. Мой муж убьет коррехидора, если застанет его там в такую пору…
— Так вы полагаете, что Лукас на мельнице?
— А где же еще! Я вам больше скажу… Когда я ехала сюда, то я его встретила, только не узнала. Ведь это, конечно, он высекал огонь среди поля! Боже мой! Подумать только, что иной раз животные бывают гораздо умнее людей! Надо вам сказать, сеньор Хуан, что наши ослицы, понятно, опознали друг дружку и поздоровались, а Лукас и я — мы не поздоровались и друг друга не узнали… Какое там! Мы бросились в разные стороны, — мы приняли друг друга за сыщиков!..
— Хорош же ваш Лукас! — заметил алькальд. — Ну да ладно, поедем, а там видно будет, как с вами со всеми поступить. Со мной не шути. Я ведь король!.. Только не такой, какой у нас теперь в Мадриде или, может, в Пардо{35}, а такой, какой был в Севилье и которого звали дон Педро Жестокий{36}… Эй, Мануэла, подай мне жезл и скажи своей госпоже, что я уехал!
Служанка (которая, судя по всему, была более покладистой девицей, чем того хотелось хозяйке) повиновалась, а так как мул сеньора Хуана Лопеса стоял уже оседланным, то сенья Фраскита и алькальд не теряя времени отбыли на мельницу, сопровождаемые неизменным Тоньюэло.
Глава XXVЗвезда Гардуньи
Забежим вперед, предположив, что мы способны обогнать любого скорохода.
Гардунья, обыскав все улицы города, но так и не найдя сеньи Фраскиты, к этому времени уже вернулся на мельницу.
Хитрый альгвасил не преминул заглянуть по дороге в коррехимьенто{37} и застал там мир и тишину. Двери были распахнуты настежь, как среди бела дня. Такой уж там установился обычай: двери не затворялись до тех пор, пока власти не вернутся, завершив все, что требуют от них их священные обязанности. На площадке лестницы и в приемной мирно дремали альгвасилы и другие чины, дожидаясь коррехидора. Но, заслышав шаги Гардуньи, двое или трое из них, потянувшись, спросили своего старшину и непосредственного начальника:
— Хозяин вернулся?
— Нет еще! Будьте спокойны. Я пришел узнать, нет ли чего нового…
— Ничего.
— Как сеньора?
— Она у себя.
— Тут недавно не проходила женщина?
— За весь вечер никто не показывался…
— Так вот, вы никого не впускайте, кто бы он ни был и что бы он ни говорил. Мало того, кто спросит хозяина или хозяйку, пусть это будет хоть само утреннее светило, сейчас же хватайте и тащите в тюрьму.
— Видно, нынче охота идет за крупной дичью? — спросил один из альгвасилов.
— На крупного зверя! — поправил другой.
— На самого крупного, — многозначительно подтвердил Гардунья. — Сами можете судить, какое тонкое дело, ежели мы с коррехидором взялись за него самолично!.. Ну, пока до свидания, будьте здоровы и не зевать!
— Идите с богом, сеньор Бастьян! — хором ответили все.
— Моя звезда заходит! — пробормотал Гардунья, покидая коррехимьенто. — Даже бабы втирают мне очки! Вместо того чтобы ехать в город, мельничиха отправилась в село за своим мужем… Глупый Гардунья! Что сталось с твоим нюхом?
Рассуждая таким образом, он пустился обратно на мельницу.
Альгвасил был прав, жалуясь на утрату прежнего нюха, он не почуял даже человека, притаившегося в ивняке, совсем близко от овражка, а тот, завидев Гардунью, прошептал, как бы обращаясь к своему ярко-красному плащу:
— «Берегись, Пабло!»{38} Вот идет Гардунья!.. Он не должен тебя видеть…
Это был дядюшка Лукас: он вырядился коррехидором и по дороге в город все повторял про себя сакраментальную фразу:
— А ведь коррехидорша тоже недурна!
Гардунья проскочил мимо, ничего не заметив, а мнимый коррехидор вышел из своего укрытия и двинулся по направлению к городу…
А вскоре, как уже было сказано в начале этой главы, альгвасил снова появился на мельнице.
Глава XXVIВнезапное решение
Коррехидор продолжал лежать в постели все в том же виде и в том же положении, в каком он открылся взору дядюшки Лукаса сквозь замочную скважину.
— Я славно пропотел, Гардунья! Это меня спасло от простуды! — воскликнул он, как только альгвасил появился на пороге комнаты. — Ну, что сенья Фраскита? Ты встретился с ней? Ты ее привел сюда? Виделась она с женой?
— Сеньор, — жалобным голосом заговорил Гардунья, — мельничиха провела меня, как последнего дурака: она поехала вовсе не в город, а в село, за мужем. Простите мне мою глупость…
— Тем лучше! Тем лучше! — произнес мадридец, и глаза его злобно засверкали. — В таком случае все спасено! Прежде чем рассветет, оба они, дядюшка Лукас и сенья Фраскита, отправятся в тюрьму инквизиции, скованные одной цепью, а уж там я их сгною, там им некому будет рассказывать о событиях нынешней ночи. Гардунья, принеси мне мое платье, — оно, наверно, уже просохло… Принеси и одень меня! Любовник снова превратится в коррехидора!..
Гардунья пошел на кухню за платьем…
Глава XXVIIИменем короля!
Между тем сенья Фраскита, сеньор Хуан Лопес и Тоньюэло приближались к мельнице и через несколько минут оказались перед ее воротами.
— Я войду первым! — воскликнул алькальд. — Недаром же я власть! Ты, Тоньюэло, следуй за мной, а вы, сенья Фраскита, ожидайте за дверью, покуда вас не кликнут.
Сеньор Хуан Лопес проник в беседку и там при свете луны заметил горбатого человека, одетого, как обычно одевался мельник, в куртке и штанах темного сукна, подпоясанного черным кушаком, в синих чулках, плюшевой шапочке, какие носят мурсийцы, и с черным плащом через плечо.
— Это он! — крикнул алькальд. — Именем короля! сдавайтесь, Лукас!
Человек в шапочке попытался юркнуть в дверь.
— Сдавайся! — в свою очередь завопил Тоньюэло, бросаясь на него и хватая его за шиворот, а затем с помощью быстрого удара коленкой в поясницу повергнув наземь.
В тот же миг на Тоньюэло ринулся какой-то хищный зверь, схватил его за кушак, швырнул на каменный пол и принялся осыпать градом пощечин.
То была сенья Фраскита.
— Негодяй! Оставь моего Лукаса! — кричала она.
Тут на сцене появился новый персонаж; он вел за собой осла, но, увидев, что здесь происходит, стремительно кинулся в бой, пытаясь спасти Тоньюэло…
Это был Гардунья: приняв сельского альгвасила за дона Эухенио де Суньига, он крикнул мельничихе:
— Сеньора, имейте уважение к моему начальнику!
И опрокинул ее на альгвасила.
Сенья Фраскита, очутившись между двух огней, с такой силой ударила Гардунью в живот, что тот упал навзничь и растянулся во весь рост.
Теперь уже целых четыре человека, сцепившись, катались по полу.
Сеньор Хуан Лопес придавил ногой мнимого Лукаса, не давая ему подняться.
— Гардунья! На помощь! Я коррехидор! — вскричал наконец дон Эухенио, чувствуя, что нога алькальда, обутая в сапог из бычьей кожи, вот-вот раздавит его.
— Да ведь это и впрямь коррехидор! — молвил сеньор Хуан Лопес, преисполнившись ужаса.
— Коррехидор! — хором повторили все.
Драчуны мигом вскочили на ноги.
— Всех в тюрьму! — рявкнул дон Эухенио де Суньига. — Всех на виселицу!
— Сеньор… — заговорил Хуан Лопес, опускаясь на колени. — Простите, ваша милость, что мы с вами так обошлись! Но как узнать вашу милость в таком простом одеянии?
— Болван! — взревел коррехидор. — Что-то я должен был надеть?! Разве ты не знаешь, что всю мою одежду похитили? Разве ты не знаешь, что шайка разбойников под предводительством Лукаса…
— Ложь! — вскричала наваррка.
— Послушайте, сенья Фраскита, — обратился к ней Гардунья, отзывая ее в сторону. — С позволения сеньора коррехидора и всех присутствующих… Если вы не уладите дело, он всех нас повесит, начиная с Лукаса!..
— Но в чем дело? — спросила сенья Фраскита.
— А в том, что дядюшка Лукас расхаживает сейчас по городу в костюме коррехидора… И бог его знает, не доведет ли его этот наряд до самой спальни коррехидоровой супруги!
И тут в нескольких словах альгвасил рассказал ей все, что нам уже известно.
— Иисусе! — воскликнула мельничиха. — Значит, мой муж думает, что я обесчещена! Значит, он пошел в город мстить!.. Едемте, едемте в город и там, как хотите, оправдайте меня в глазах Лукаса!
— Едемте в город! Я не могу допустить, чтобы этот человек выкладывал моей жене весь вздор, который он вбил себе в голову, — заявил коррехидор, бросаясь к одной из оседланных ослиц. — Помогите мне сесть, алькальд.
— Ну что ж, в город так в город… — молвил Гардунья. — Но только, дай бог, сеньор коррехидор, чтобы дядюшка Лукас, напяливший вашу одежду, удовлетворился одним разговором с вашей супругой!
— Что ты мелешь? — зарычал дон Эухенио де Суньига. — Ты думаешь, этот мерзавец способен…
— На все! — ответила сенья Фраскита.