— Если даже буржуазия вынуждена будет отдать власть Совету, это еще не значит, что она не попытается при первом удобном случае отнять ее, — предупредил Катченко.
— Если враги объединятся, они задушат Совет, — поддержал его Дризге.
— Что ты предлагаешь?
— Совет без надежной силы, способной защитить завоевания народа, еще не власть, это правильно заметил Катченко. А какими силами располагает ваш Совет? — спросил Дризге.
— Опасную угрозу представляют казаки, — проговорил Монин. — Они будут несокрушимы, если объединятся с солдатами гарнизона.
— Что ты предпримешь, товарищ Бочок, если выступят казаки?
Тимофей обдумывал ответ, колебался. Тяжелое молчание прервал Авдеев:
— Мои бойцы надежные и храбрые, но их мало. Красную гвардию только начали создавать. Казаки — сила, их можно остановить только силой, иначе катастрофа неминуема.
— Правильно. Так что бы ты предпринял?
— Надо разоружить казаков поодиночке, — ответил Бочок.
— Их можно разоружить лишь тогда, когда они в боевом строю, — высказался Нестор Монин. — Вне строя казак — мирный житель, и никто не докажет, что у него есть оружие…
В это время дежуривший у окна Георгий увидел мелькнувшую в темноте тень. В дверь раздался условный стук. Георгий открыл и впустил в комнату офицера. На густых, широких бровях и аккуратно подстриженных усиках серебрился иней.
— У вас можно приобрести седло?
— Можно и даже с отличными стременами, — ответил Георгий.
Офицер улыбнулся и снял подбитый мехом темно-синий казакин. На блюдце он положил потухшую папироску.
— А разве бывают седла без стремян? — глядя прямо в глаза юноши, спросил он.
— Седло без стремян, что кобура без пистолета, — нашелся Георгий.
— Правильно. Проводи…
Георгий указал на короткий коридор, ведущий к лазу в подвал. Спускаясь в подвал, вошедший услышал последние слова Тимофея, уловил в них нотки безысходности и неотвратимости поражения.
— С казаками, если выступят, надо драться, — вмешался Авдеев.
— С ними надо миром, — неуверенно парировал Бочок.
— Ты с ними миром, а они с тобой шашкой!
— Их не надо трогать…
— А если сами начнут?
— У Совета нет силы, — сокрушенно ответил Бочок.
— Есть сила! — громко проговорил военный, спустившийся по узкой лесенке в подвал. Все с любопытством смотрели на вошедшего.
— Проходи! Все свои… — обрадовался Монин, пододвигая гостю табурет. И пояснил: — Начальник местной военной команды.
Затянутый в ремни, стройный, с манерами хорошо воспитанного человека, капитан производил такое впечатление, будто оказался в этом прокуренном подвале случайно. Нестор и еще два-три человека знали, что прибыл он в Акмолинск из Екатеринбурга, а остальные видели его впервые и поглядывали на него с недоверием, и это не укрылось от проницательного капитана.
— Часть солдат, безусловно, выступит на стороне Совета, но за всех не ручаюсь, — проговорил он, как бы отвечая на последние слова Тимофея Бочка. — Дисциплина в полном разложении, неповиновение командирам стало обычным явлением. Поэтому, повторяю, сила есть, но требуется время для ее политического воспитания.
— Как относятся к вам солдаты? — спросил Авдеев.
— По-разному. Одни подчиняются беспрекословно, другие под страхом и давлением, третьи — по традиции.
— А ваш авторитет у солдат?
— Пусть лучше ответят Монин или Кривогуз.
— Авторитет капитана безукоризненный, — пояснил Монин.
— Солдат подчиняется команде, — продолжал офицер. — У нас старший воинский начальник полковник Серебряков — человек исключительно реакционных взглядов. Ведь это он приказал, чтобы Монина и Кривогуза, когда они развернули агитацию среди солдат, отправили в Омск. Я должен быть объективным: если предстоит серьезное дело, в лучшем случае я не позволю вверенным мне солдатам выступить против Совета.
— Каким образом?
— С помощью преданных солдат и командиров.
— Надо, чтобы вся воинская команда была на стороне Совета.
— Согласен.
— Так что же?
— Солдат надо изолировать от влияния меньшевиков, эсеров, кадетов, явных антисоветских элементов. Ведь солдатская команда неоднородна, в нее нужно влить большевиков и подчинить солдат их влиянию.
— Привлечь к этому нужных людей, — предложил Дризге.
— Поддерживаю, — согласился капитан.
Было уже за полночь, когда закончилось совещание. Выходили через двери в подвальном помещении и исчезали во мраке ночи.
Нестор задержал капитана.
— Офицеру негоже возвращаться после ночных похождений пешком, это может навлечь подозрения, — и рассмеялся. — Георгий, запряги в сани Буланого и отвези товарища.
Крепко пожав руку Нестору, капитан вышел во двор и сел в сани. Буланый рванул, и вскоре скрип полозьев затих. Сани мчались к берегу Ишима, к казармам.
…Борьба за власть принимала в Акмолинске все более ожесточенный характер.
5. ЗАГОВОР
Когда отряд казаков на рысях покинул площадь, Георгий быстрым шагом направился к зданию гимназии, в котором размещался Совдеп. Он торопливо шел по Церковной улице, малолюдной и пыльной. Лишь изредка по ней то в одиночку, то группами проносились всадники, направляясь к Казачьей станице, где находилось атаманское правление.
Георгий в Совдепе не застал Нестора, который после пленарного заседания выехал в село, где организовал отгрузку хлеба для революционного Петрограда. Дежурным по Совдепу оказался сын Ачкаса — Митрофан.-Он был навеселе.
— А, родня… — начал было он. — А я тут Нестора жду, дело есть.
— Казаки зашевелились. Нужно срочно предупредить Бочка!
— Иди отдыхай, паря, а заявится твой братан домой, дай мне знать. Коммерция есть по части шерсти. — И он злорадно захохотал.
— Пошлите нарочного в штаб Красной Гвардии, — не унимался юноша.
— Не паникуй, казаки каждый день ездят по городу…
— Но офицер сказал…
— Кто? Как фамилия?
Георгий молчал.
— Он провокатор и трус, хочет нас с казаками столкнуть.
— Я сам слышал разговор казаков, когда они проезжали по соборной площади, — высказал свой последний аргумент Георгий. Вдруг он припомнил пароль, названный капитаном, и слова о коммерции по части шерсти приобрели иной смысл.
Митрофан насторожился, у Георгия мелькнула мысль: «Не за одно ли он с казаками? Почему он оказался здесь?»
— Что же ты слышал? — спросил Митрофан, и юноша понял, что допустил оплошность.
— Что встречаются среди вояк провокаторы и трусы, — беззаботно улыбнулся Георгий.
— С папашей одного поля ягода, — процедил он сквозь зубы, когда Митрофан повернулся к нему спиной и направился в соседнюю комнату. Мелькнула мысль: «Как бы не предупредил казаков».
Георгий не знал, где живут Тимофей Бочок и другие члены Совдепа. Он сокрушенно вздохнул: «А что, если офицер действительно провокатор? А угрозы казаков в адрес Совдепии? Впрочем, они и раньше не скрывали своих враждебных настроений. Что же делать?».
Ночная мгла опустилась на город. Из щелей ставен, прикрывающих маленькие оконца деревянных домов, пробивались желтоватые лучики света. Уличного освещения не было. Как только темнело, в городе замирала жизнь, повсюду устанавливалась сонливая тишина, изредка нарушаемая пьяными выкриками подгулявших прохожих да свирепым лаем встревоженных псов. Глухими узкими улочками Георгий Монин пробирался к Казачьей станице. Вот дом атамана Кучковского. Подойдя ближе, Георгий услышал фырканье лошадей во дворе. К пряслу у палисадника также были привязаны оседланные кони. «Значит, седоки в доме, — подумал юноша. — Может, гости?»
Вдруг с шумом растворилась калитка, выбежал вооруженный казак, его кто-то напутствовал:
— Вам троим взять… — и до шепота понизил голос.
Казак вскочил в седло и ускакал. Георгий спрятался в зарослях палисадника и стал наблюдать. Он слышал, как все тот же голос распоряжался, кому куда ехать, кого брать, куда везти. Верховые мчались во все концы города. Несколько всадников во главе с самим атаманом не спеша направились к казачьему правлению. Прячась за деревья и заборы, Георгий пробирался за ними следом. В нескольких казачьих дворах, к которым подъезжал атаман, слышал оживленный разговор, конский топот. Казаки готовились и ждали сигнала. Георгий понял, что атаман хитрил. Основные распоряжения он дал в своем доме, теперь ехал в правление… Мало ли какие могут быть у него дела? К зданию Правления с другой стороны подъезжала группа казаков. Одна ставня открыта, распахнуто окно — была очень душная ночь, — и до Георгия, притаившегося в зарослях молодой акации, явственно доносились громко произносимые фразы.
— Скоро будут схвачены главари Совдепа, — говорил атаман. — Поодиночке…
— Но Монина нет в городе!
— Знаю, где он, послал казаков встретить. Бунтарей Мониных надо всех взять, и отца их тоже. Он заодно с сыновьями, Ачкас сказывал.
— На рассвете возьмем почту, телеграф. Там уже лежит телеграмма о том, что Петропавловск пал.
— Боевые дружины из верных людей производят аресты сочувствующих большевикам.
— Скоро кое-кого приведут сюда.
— Как бы дежурный Совдепа не поднял тревогу, — с беспокойством сказал бородач, одетый в отличие казаков, в гражданскую одежду. Из тех, что сидели в комнате, несколько человек Георгий видел на соборной площади. В гражданском был и старший сын Ачкаса Семен. Он рассказывал: «Видел младшего Монина, Георгия, когда проезжали через площадь. Это он бунтовал в училище. Хитер, бестия, мог что-то заприметить, услышать разговоры. Как бы…»
В комнату вбежал казак и с порога доложил:
— Бочок арестован!
— Ну, слава богу, началось. Голова Совдепии у нас…
— А как быть с Красной Гвардией? — спросил есаул. — Командир у них отчаянный, Авдеев.
— Да, его не арестуешь легко, команда у него небольшая, но преданная…
Помолчав, атаман продолжал:
— Нам они не поверят, начнут бой. Но они могут послушаться главаря Совдепии, если тот скажет, что кровопролитие напрасно, члены Совдепа арестованы, Петропавловск пал, а взбунтовавшийся чехословацкий корпус захватил Самару, Пензу, Челябинск, Омск… Скажем также им, что казаки сибирских казачьих полков собраны полковником Волковым и войсковым старшиной Катанаевым в Кокчетаве. Атаман Анненков со своими гусарами рушит Совдепию в прииртышских городах и селах. Словом, куда ни кинь, всюду клин, то бишь клинок, и самое благоразумное — красногвардейцам сложить оружие. Так и скажем. Не послушают — ударим!