— Губчека, — продолжал после недолгого молчания Старшевский, — располагает данными о том, что среди бывших офицеров нет единой точки зрения на то, кого поставить во главе мятежа.
Идейным вдохновителем местных заговорщиков является екатеринбургский архиерей Паисий, ваш старый знакомый. Его поддерживают левые эсеры и их здешний вожак Поляков. Боевиком, прямым исполнителем военных планов заговорщиков является казачий есаул Владимирский. Участвовал в империалистической войне, имеет царские награды, среди бывших офицеров говорят, что одно время был адъютантом верховного правителя Колчака. Вообще, фигура занятная, заслуживает того, чтобы повнимательнее присмотреться.
Москвич, внимательно слушавший начальника Особого отдела, вздрогнул и вопросительно повторил последние слова Старшевского, словно требуя подтверждения сказанного.
— Был адъютантом Колчака?
— Такая идет молва. Предполагаем, что живет под чужим именем, значит, есть что скрывать. В наш город приехал из Костромы, где учился на курсах краскомов. Как туда затесался, понятия не имею. Словом, темная личность…
Предлагается такая схема действий, если вы ее одобрите, — продолжал после недолгого раздумья начальник Особого отдела. — По командировке губземотдела вы выезжаете в Колчедан с заданием начать подготовку к организации коммуны из числа местных крестьян. Такая работа потребует большого количества времени, его у вас будет достаточно для того, чтобы сделаться «своим» в среде мятежников. Советовал бы обратить особое внимание на игуменью Покровского монастыря. Сдается, может оказаться полезной: чутье подсказывает, а оно меня еще никогда не подводило. К тому же установлено, что монастырь — место постоянных сборищ заговорщиков.
В семнадцати верстах от Колчедана, — продолжал излагать свою схему начальник Особого отдела, — в поселке Кудельки, большая группа трудармеицев и солдат разбитой колчаковской армии ведет строительные работы. Среди них много белоказаков, взятых в плен в боях. Колчеданские мятежники установили с ними связь и подбивают к выступлению. Владимирский не раз приезжал в Кудельки, сам уверовал и сообщников убедил, что казаки только и ждут оружия, а те хитрят, хотят вооружиться и действовать самостоятельно, ищут связи с вооруженной бандой, скрывающейся в лесах. По слухам, у них припрятано много оружия и боеприпасов. Нам известно, что в Травлянской волости, соседней с Колчеданом, к бандитам присоединились местные жители, сагитированные кулаками. Получили винтовки, пистолеты, даже пулемет. Эта группа действует самостоятельно, ее возглавил бывший офицер Митрофан Ефимович Коротков. Работал в губнаробразе, а как только почувствовал, что в ЧК заинтересовались его прошлым, которое он тщательно скрывал, немедленно исчез. Появился в Колчедане и, вероятнее всего, оттуда был переправлен в банду. Но эти факты требуют уточнения и проверки.
Вот пока все, чем располагаем. Не подлежит сомнению, что нити заговора из Колчедана тянутся в Екатеринбург, Камышлов, в Тобольск и далеко за Урал, Поволжье…
Полагаю, что на первый раз информировал вас достаточно, да и не мне вас учить, — добавил с улыбкой Старшевский. — Неопытного какого-нибудь на такое дело не пошлют… Да, так вот, в губземотдел за командировкой зайдите к Шокину, кабинет номер двенадцать. Он вас ждет.
…Войти в доверие к игуменье Евдокии Шабатовой, у которой, по данным Екатеринбургской губчека, собирались бывшие белогвардейские офицеры, было не так просто. Недаром о ней шла молва как о женщине, умеющей под маской благочестия и набожности ловко скрывать свои истинные чувства. Поселившись в Колчедане в доме крестьянина-середняка, уполномоченный губземотдела начал, действуя весьма осторожно и осмотрительно, вести с местными жителями беседы о преимуществах коллективного труда на земле, о том, что, дескать, неплохо было бы создать в этих местах, на бывшей монастырской земле, если не коммуну, то, на первый случай, товарищество по совместной обработке.
В ответ на свои предложения уполномоченный губземотдела слышал самые противоречивые суждения. Но его сообщения о том, что и сельскохозяйственной коммуне, и товариществу, если они будут созданы здесь, Советская власть сразу же передаст бывшие монастырские земли, неизменно встречались с живым интересом. После первых же бесед с крестьянами уполномоченный почувствовал, что все жители этого большого и богатого уральского села, особенно люди пожилые, религиозные, хорошо осведомлены в том, какие события происходят за каменными монастырскими стенами. Хозяйка дома, в котором стал на квартиру уполномоченный губземотдела, женщина уже немолодая, недалекая и, судя по всему, очень набожная, рассказала ему, что в монастырь из города часто приезжает архиерей, и тогда проводятся торжественные богослужения, на которых всегда присутствует много приезжих.
— Уж столь много наезжает, сынок, столь много, — тараторила набожная женщина, явно гордясь своей, хотя и неблизкой причастностью к происходящим в монастыре событиям, — что, поди, и не сосчитаешь. И, понимаешь, все мужики больше, да такие видные, да такие статные. Один к одному, как на подбор. А на покров, когда престол в монастыре, архиерейская служба такая благолепная, что и рассказать невозможно…
Уполномоченный губземотдела внимательно слушал словоохотливую хозяйку и все более убеждался в том, что предложенный начальником Особого отдела губчека план действий имел под собой вполне реальную основу и может сослужить хорошую службу. Квартирант осторожными намеками дал понять болтливой женщине, что он из «бывших», человек глубоко религиозный и попросил, если можно, разузнать, когда в монастыре ожидают приезда архиерея.
— А чего же нельзя? — не преминула прихвастнуть хозяйка. — У меня среди монашек подружек сколь хошь! Непременно узнаю, седни же. Однако к спасу владыка будет…
На праздник преображения господня, который в народе называют еще «спасом», в монастыре действительно состоялось торжественное богослужение с участием архиерея екатеринбургского. Задолго до его начала уполномоченный губземотдела, заранее предупрежденный пронырливой, набожной старушкой-хозяйкой о предстоящем приезде архиерея, был в толпе колчеданцев, собравшихся у монастырских ворот. Среди богомольцев выделялись рослые фигуры молодых людей, одетых с нарочитой небрежностью, которая не могла скрыть их молодцеватости, явно военной выправки.
«Наши екатеринбургские товарищи хлеб едят не зря, клубочек начинает разматываться и дело, похоже, клеится», — с удовольствием подумал московский представитель, припоминая свой недавний разговор в кабинете начальника Особого отдела губчека.
Разговорчивая квартирная хозяйка была права: богослужение в монастырском храме своей чинностью и благолепием производило на присутствующих сильное впечатление. На глазах многих верующих во время особенно торжественных песнопений, превосходно исполняемых женским хором, были заметны слезы.
Богослужение кончилось: архиерей, возвышавшийся на кафедре словно изваяние, распростер над толпой руки, благословляя паству. Но каждому истинно верующему хотелось непременно получить еще и особое благословение. И когда с архиерея в алтаре сняли золотошвейные ризы и он, уже в своей обычной черной монашеской одежде, направился к выходу из храма, путь ему преградила толпа богомольцев. Выстроившись в нескончаемую очередь, верующие по одному подходили к владыке, низко склонив голову. Архиерей, размашисто осеняя крестом склоненную голову «раба божия», привычно совал ему для поцелуя пухлую, в голубых прожилках теплую руку.
Уполномоченный губземотдела подошел за владычным благословением в числе последних, когда преосвященный, изрядно уставший от долгого торжественного богослужения и длившегося вот уже почти час махания рукой над склоненными головами верующих, думал лишь о том, когда же в уютной монастырской трапезной в окружении молодых миловидных монахинь во главе с разговорчивой и приветливой игуменьей сможет пропустить рюмочку-другую домашней наливки, приготовленной с редкостным мастерством, и приняться за наваристую стерляжью уху, до которой преосвященный Паисий был большой охотник. Тем не менее владыка тотчас же узнал бывшего секретаря епархиального управления. Остолбенев от неожиданности на какое-то мгновение, архиерей быстро пришел в себя и, протягивая для поцелуя руку, вполголоса, чтобы слышал только тот, к кому обращался, произнес:
— Встань и жди, сын мой блудный.
Игуменья Покровского монастыря, стоявшая рядом с преосвященным, своим чутким ухом уловила эти слова и настороженно подумала: «Кто же этот незнакомец, впервые появившийся в храме?»
Благословив последнего богомольца, архиерей обвел усталым взглядом почти совсем опустевшую церковь и, обращаясь к игуменье, стоявшей в окружении небольшой группы особо приближенных монахинь, с улыбкой молвил:
— Вот теперь я в полном вашем распоряжении, дорогие мои сестры во Христе. А это, — повернулся Паисий в сторону уполномоченного губземотдела, — блудный сын, возвратившийся в лоно святой церкви, раб божий Владимир. Прошу любить и жаловать…
— Милости просим, ваше преосвященство, в трапезную, нашего хлеба-соли отведать, — скромно потупя взор, произнесла игуменья Евдокия, и наблюдательным, тренированным взглядом чекиста уполномоченный губземотдела успел заметить, как вызывающе-дерзко молодая монахиня посмотрела в его сторону, произнося эти слова, обращенные к епископу Паисию. И почему-то сразу вспомнились слова особиста Старшевского о спрятанных где-то здесь, в монастыре, сокровищах, предназначенных для приобретения оружия. И снова подумалось москвичу, что уральские чекисты работают четко и, кажется, очень осторожно.
Владыка, хорошо изучивший кулинарные таланты матери-игуменьи и ее помощниц, с радостью согласился посетить трапезную, выразив уверенность в том, что присутствие раба божия Владимира в их благолепной компании и его участие в откровенной застольной беседе не будет лишним. При этом преосвященный Паисий как бы мимоходом заметил, что блудный сын, вернувшийся в лоно святой церкви, до ухода на фронт, на священную войну с проклятыми большевиками, служил в епархиальном управлении, ревностно выполняя свои секретарские обязанности, и считался примерным христианином. Уполномоченный губземотдела заметил, как при этих словах преосвященного владыки ярким румянцем вспыхнули щеки игуменьи и как лучисто сверкнули на какое-то мгновенье ее необыкновенно большие и выразительные глаза.