машинистом или смазчиком — все равно?
16
— Внимание! Внимание! В двенадцать часов со станции Березки Малые отправляется поезд, который поведет тепловоз «ТУ-2».
Радиорупоры во всех концах вокзала ДЖД — на путях, в будках переездных сторожей и обходчиков, в депо и мастерских — одновременно прокашлялись и продолжали:
— Граждане пассажиры! Просьба не толпиться. Контролеры пропустят только установленное количество пассажиров. В первую очередь пройдут дети до пятнадцати лет, едущие самостоятельно. Во вторую очередь — взрослые, едущие с детьми. Взрослые, едущие самостоятельно, проходят в последнюю очередь.
— Внимание! Внимание! Становитесь по одному человеку к проходам на платформу.
Рупоры щелкнули и замолчали.
Милиционер еле сдерживал толпу. Он стоял рядом с контролером, протянув руку поперек прохода на уровне своего плеча. Нет, эта рука не мешала пассажирам, если рост их не превышал полтора метра. Но кто был повыше, пройти не мог. Хотя завларьком Бык уже сидел в первом вагоне, ему было неудобно — скамейка, рассчитанная на детей, заставляла сидеть, уперев колени в подбородок. Не беда! Бык должен был испытать новое, побывать там, где еще никто не бывал. А потом, при случае, он сможет невзначай бросить фразу: «Помню, я открывал тепловозное движение на ДЖД». Ведь люди делятся на две половины: одни живут, чтобы работать и жить, но бывают и другие. Для них главное — чтобы казаться и хвастать. Бык принадлежал к последним…
Вагоны поезда заполнились быстро. Стало тесно.
Тесно было и в кабине управления.
Голубев открыл капот машины, проверил воду и масло. Затем крикнул за дверь, где у дизелей стоял Женя:
— Запуск!
Женя нажал кнопку стартера — пустил дизель в ход. Машина заурчала. В кабине стало чуть теплее, запахло работающим мотором.
— Молодец! — крикнул в машинное отделение Голубев.
От этой похвалы у Жени жарко запылали щеки. Ведь это так только кажется: нажал на кнопку стартера — и готово. Не так-то все просто. Надо нажать так кнопку, чтобы не пережать, и не отпускать ее раньше времени; завести точно, быстро, с одного нажатия стартера новичку удается редко.
Женя не замечал ничего, кроме дизелей и кнопки стартера: ни толпы за окнами тепловоза, ни мамы с Минькой, который кричал ему что-то с платформы…
И снова во всех уголках ДЖД щелкнули рупоры, и голос невидимого Мити сказал:
— Внимание! Внимание! Через две минуты со станции Березки Малые отправляется в первый рейс поезд с тепловозом «ТУ-2». Граждане пассажиры, отойдите от тепловоза. Предупреждаем: новый тепловоз гладить и вообще трогать руками нельзя.
Репродуктор на минуту умолк. Затем из него раздался голос Вити:
— Граждане пассажиры! После свистка главного кондуктора проводники вас в вагоны не пустят. Отъезжающие, займите ваши места…
Женя сквозь зеркальные стекла кабины смотрел в глазок светофора. Перед ним в мягком креслице сидел Голубев, положив руку на рычаг.
У левого окна сидел Кущин, а за ним стоял Толя.
Вот погасло красное окошечко и зажглось промежуточное.
В это время со стороны перрона донеслись шум и крики.
Толя выглянул в боковое окошечко и увидел Ольгу Михайловну. Она бежала по платформе. Платок сбился ей на плечи, и концы его развевались наподобие чапаевской бурки. Чувствовалось, что Ольга Михайловна ничего не замечает: ни толпы, ни необычайной торжественности, ни контролеров в новой форме, ни милиционера, который им помогает. Она бежала, точно ей было пятнадцать лет. Затем посмотрела на светофор, замахала рукой, закричала:
— Стойте! Погодите! Не отправляйте поезд!
17
Погасло желтое окошечко, и вспыхнуло зеленое:
— Путь открыт!
Переливисто засвистел главный кондуктор. Однако поезд не тронулся. Машинист Голубев, а за ним и Михаил Григорьевич соскочили с тепловоза и подбежали к Ольге Михайловне. Женя видел, как Виктор Петрович сказал что-то дежурной в красной фуражке, которая подошла к ним.
В окне вокзала показались головы дикторов — Мити и Вити. Кущин крикнул дикторам что-то. Что крикнул, Женя разобрать не мог…
— Слышь, Женя! Что там случилось? — спросил Толя. Он стоял у левого окошечка, из которого не было видно, что делалось на вокзале.
— Идут сюда. Сейчас узнаем, — ответил Женя.
В это время светофор подмигнул: погас зеленый огонек, на мгновение засветился желтый, а потом загорелся красный.
Начальник ДЖД и машинист Голубев поднимались в кабину, когда Толя и все, кто был на ДЖД, снова услышали голос диктора Вити:
— Внимание! Внимание! Рейс тепловоза «ТУ-2» отменяется. Граждане пассажиры, оставайтесь на своих местах. Через несколько минут к составу подойдет паровоз «Юный пионер», и поезд отправится в рейс. Состав вернется обратно точно по расписанию за счет сокращения стоянки на станции Оборотная.
Рупор щелкнул и замолчал, а со стороны вокзала в кабину тепловоза донесся шум, который можно было сравнить только со штормом морского прибоя.
Раскрылись широкие ворота паровозного депо, и старенький «Юный пионер», попыхивая трубой, похожей на сапог, вздыхая и сопя, побежал по направлению к станции Березки Малые.
18
Поликарп Филиппович умирал. Дыхание его было отрывистым и частым, а сердце билось так слабо, что прощупать пульс еле удавалось.
Теперь кровать его стояла за ширмой, и никто, кроме врачей и медсестер, не видел борьбы жизни со смертью.
Во время этого боя приказания отдаются шепотом, а бойцы, одетые в белые халаты, двигаются быстро, но без суеты и бывают напряженно-спокойными.
Ни одного лишнего слова, движения, жеста. Только основное и главное — самое точное и краткое:
— Камфару!
— Еще!
— Кислород!
— Грелки к ногам!
— Пульс?
Больной лежал с крепко сжатыми губами, с широко открытыми глазами. Он все видел и слышал. За время болезни Поликарп Филиппович понял, что профессию медика нельзя сравнить ни с одной другой профессией в мире. Горняки добывают людям уголь, дающий тепло и свет; строители возводят дома; портные шьют одежду. Но ведь самое дорогое, бесценное, непокупаемое — это жизнь. А враг жизни — смерть. От нее-то, от смерти, и защищают человека медики. И сравнить медиков — врачей и медсестер — можно только с бойцами, с солдатами на передовой линии фронта…
Да, смерть уже пришла за Кнышем, но медики боролись с ней, прогоняли ее. И на вооружении медиков были большие зеленые тугие подушки с кислородом, маленькие прозрачные ампулки с лекарствами, тонкие иглы шприцев, грелки.
Оружие медицины совершенствуется с каждым днем. И совсем недавно появилось новое лекарство, которое могло помочь больному и могло не дать остановиться его сердцу. Но этого лекарства в больнице не было.
Об этом узнала Ольга Михайловна, придя навестить Поликарпа Филипповича.
— Чем могу помочь? — спросила она у главврача.
— Вы? Не знаю… В городе лекарство это, может быть, и есть. Но где? Не знаю.
Ольга Михайловна помчалась к вокзалу и на ходу вскочила в поезд, который шел в сторону станции Большие Березки.
19
Голубев и Кущин пробирались сквозь толпу на перроне. Люди шумели, возмущались, размахивали руками. Особенно негодовал Бык.
— Что ж это получается, граждане? — говорил он, обращаясь к людям на перроне. — Нас, граждане, кажется, приглашали проехать на тепловозе? Так я говорю?.. А что получается? Товарищи начальники, минуточку… — Он тронул за рукав Голубева. — Может быть, вы мне объясните причину обмана пассажиров? Ведь нам обещали тепловоз, а не паровичок моего дедушки.
Голубев не остановился. Он на ходу сказал:
— Это сделано, чтобы спасти жизнь человеку. Понятно?
— Нет, не понятно…
Но Голубев не слушал Быка. Он с Кущиным торопливо шел по направлению к большой станции Березки. Голубев молчал. Он видел в своей жизни, так же как и большинство железнодорожных машинистов, и опасность и катастрофы и знал, что спасти от них могли только решимость, хладнокровие, смелость и точность действий. И не было случая, чтобы Голубев растерялся, заметался по кабине, нажал не на тот рычаг, опоздал затормозить или подать вовремя сигнал. Такие люди, как Голубев, решительные и смелые, бывают молчаливыми. На них можно положиться.
Пока Голубев и Кущин шли по направлению к станции, пока к платформе станции Большие Березки подходил электропоезд, сюда сбежались все юные железнодорожники, свободные от работы на ДЖД.
Нет, их никто не приглашал ехать в город вместе с начальником ДЖД и депутатом Голубевым. Но разве помочь беде, потушить пожар, защитить границу, которую перешли враги, надо приглашать честных и смелых людей? Они сами идут на выручку. Они всегда там, где опасность, где горе и несчастье…
Одним из первых мчался Женя. Он спрыгнул с высокой платформы и прямо через пути подбежал ко второй высокой платформе, подтянулся на руках и был уже возле электропоезда. Когда поезд тронулся, можно было подумать, что в одном из вагонов едет в город экскурсия юных железнодорожников. Только экскурсанты были как-то необычно молчаливы. Не слышалось песен, шума, шуток.
20
В каждой городской аптеке есть телефон. Он редко бывает без дела. Чаще всего у телефона даже слишком много работы. Каких только болезней нет на свете! И против этих врагов человек выставил целый ряд защитных орудий — лекарств. В аптеку звонят и спрашивают, есть ли те или другие лекарства, как скоро можно приготовить порошки или пилюли, как пользоваться тем или другим средством. Короче говоря, телефоны в аптеке звонят без умолку…
Кущин диктовал Голубеву адреса аптек по телефонной книге:
— Аптека номер семь — улица Свободы, три. Восемнадцатая — на Трудовой, угол Загородного проспекта. Это близко, один район.
Голубев, записав на листке блокнота адрес, вызвал:
— Виктор Савин.
— Я. Пошел.
— Аптека номер восемь и десятая в том же районе, — говорил Кущин.