«Понял, что речь идет обо мне, и обиделся за неправду, – подумал Андрей Семенович. – Ладно, потом извинюсь».
– Но больше я ничего не буду делать. До получения дальнейших указаний, – предупредил Николас.
– Хорошо. И спасибо вам. В течение нескольких дней я позвоню.
Дымов сразу набрал в Googl’e «Удо Еринс», просмотрел список его статей и перечень конгрессов, на которых тот выступал с пленарными докладами, а также индекс цитируемости. Все выглядело впечатляюще.
Поздно вечером позвонил друг Мишка с заявлением, что он решил все вопросы. А именно был у врача-уролога, к которому прикреплен своей больничной кассой, и тот предложил Андрею Семеновичу приехать на осмотр.
– Подожди, косой, – перебил друга Андрей Семенович. – Мне твой участковый немецкий врач не нужен. Может ли он порекомендовать профессора, известного специалиста в области лечения рака простаты?
Мишка взорвался:
– Что ты крутишь мне голову и другие части тела? Сказал найти тебе немецкого врача, вот я и нашел. А профессор он или нет, какая тебе хрен разница?
Все ясно. Страховка оплачивает Мишке только рядовых врачей, найти профессора он не может. Но как запасной вариант сгодится. И друг будет рядом – все полегче.
Итак, либо вариант Зонга, либо нужно думать о ком-нибудь другом.
В этот момент позвонила Марина:
– Ну что, Андрей Семенович? Вы же меня не любите и не цените, правда?
Минут пять он заверял, что ей это приснилось, а она, жеманясь, рассуждала о способности умных женщин (к которым причисляла и себя) видеть мужскую подлость. Минут через пять он озверел и рявкнул на нее в трубку. Тогда Марина сказала:
– Ладно. Нашла я вам вариант через своего друга, который живет в Германии. Даже не один, а два, и оба хорошие. Первый – профессор Майер из Вюрцбургского университета, второй – в Мюнхене. Вас уже записали на термины 11 октября: в девять утра – в Вюрцбурге и в три часа – в Мюнхене. Эти города расположены недалеко друг от друга, все успеете. Особенно хорош и известен профессор Майер. Ну, когда вы приедете меня поцеловать, неблагодарный мой?
– Приеду, дорогая моя Мариночка, завтра же приеду. А что, действительно хорошие варианты?
– Не сомневайтесь. Я все проверила. Кстати, вы можете сами посмотреть в Интернете и оценить.
– Ладно, если крутой доктор вроде тебя говорит, что все в порядке, значит, так и есть. Закрыли тему. Кстати, один немецкий друг нашел мне во Франкфурте еще одного профессора. Как думаешь, не стоит ехать к нему на прием?
Дымов сразу понял, что сказал глупость, но было поздно.
– Ах, так! Вы, оказывается, еще и многостаночник! Бегаете всюду с просьбами. Больше не обращайтесь ко мне! Пусть вас обслуживают ваши немецкие друзья, а у меня и без вас дел выше крыши.
И в трубке раздались короткие гудки.
Андрей Семенович набрал номер Марины, но, как только она услышала его голос, связь снова оборвалась.
«Ладно, – решил Дымов, – позвоню завтра, а сегодня вечером Ванечка завезет ей букет роз. Как говорил один из героев моего любимого Ремарка, цветы покрывают все, даже могилы».
На следующий день он решил позвонить Марине после утренней планерки, но она опередила его.
– Простила я вас, – замурлыкала Марина, – но больше так не поступайте. Иначе никакими цветами не откупитесь. Вы доверяете мне либо своему немецкому другу. Третьего не дано. Договорились?
– Договорились, Мариночка. Только я тебя очень прошу, не бросай трубку. Я, конечно, сейчас в таком положении, что меня можно обижать, но лучше не надо.
Он все явственнее ощущал себя прежним, «допэсэашным» Андреем Семеновичем.
«Это хорошо, – радовался он. – Возврат к прежней жизни. Если бросит трубку, больше не позвоню».
Марина, видимо, почувствовала происходящую в нем перемену.
– Ладно вам дуться, – снова заворковала она, – знаете же, что я вас люблю.
В глубине души Андрей Семенович понимал, что Марина, скорее всего, нашла лучший вариант и на нем пора остановиться. Но естественный для исследователя процесс непрерывного поиска и природное упрямство толкали на новые подвиги.
У него в памяти остались слова Александры Алексеевны о том, что Везер удаляет простату каким-то уникальным способом. Один раз Дымов уже пытался попасть на прием к этому профессору, но натолкнулся на «удушающие объятия» бывших соотечественников. А если попросить Жизнева обратиться прямо к секретарю Везера и получить назначение к нему на термин?
Он позвонил Жизневу и рассказал о своем плане.
– Что ж, давайте попробуем.
На этот раз голос доктора был живым – словно оправдывал фамилию. Но Дымов все же не преминул сказать:
– Это не метания, доктор, а поиск оптимального варианта.
– Да будет вам, Андрей Семенович. Я займусь этим вопросом.
Через час взбешенный Жизнев позвонил Дымову. Казалось, даже телефонная мембрана тряслась от ярости.
– Вы представляете, что там происходит, Андрей Семенович?! Секретарь профессора отказалась записать нас на термин. Она сказала, что россиян обслуживает специально созданный для этого отдел. Я позвонил туда.
– Вам ответил, наверное, менеджер Фридман, – мгновенно среагировал Дымов.
– Откуда вы знаете?
– Да общался с этой сукой.
– А, так вы представляете, что он мне загнул? Он посмел, гаденыш, сказать, что, если мы поедем не через них, он позвонит в консульство и нам не оформят визы. Естественно, я послал его и бросил трубку.
– Все, Александр Владимирович. Я вам клянусь, даю торжественное обещание, как пионер, больше не искать никаких вариантов. И еще, мне позвонила Марина и сказала, что мы записаны на термин к профессору Майеру в Вюрцбурге 11 октября в восемь утра, а в три часа дня должны быть в Мюнхене. Главный вопрос: вы со мной едете?
– Куда же я от вас денусь, Андрей Семенович, – с легкой добродушной усмешкой ответил Жизнев. И добавил: – Слушайте, вы заехали бы на днях. Я сделаю вам укол золадекса.
– Это что такое? – встрепенулся Андрей Семенович.
– Не беспокойтесь. Просто вы гуляете с вашим плохим анализом почти два месяца. Надо затормозить дальнейшую экспансию дряни, которая в вас сидит. Но я вам со всей ответственностью говорю: волноваться не о чем. Завтра у меня операция, приходите часа в два послезавтра.
И, словно прочитав мысли Дымова, добавил:
– Только не надо завтра меня ловить где-нибудь после операции. Успокойтесь, это действительно не срочно. Иначе я попросил бы вас приехать сегодня. Ну что, правильно я прочел ваши мысли, Андрей Семенович?
– Правильно-правильно.
И оба расхохотались.
«Так, теперь Михаэль, – подумал Андрей Семенович, повесив трубку. – С работы его снять не удастся. Но напугать нужно так, чтобы хоть на какое-то время перестал травить больных людей».
Спасти от посягательств этого подонка хоть нескольких человек – это уже богоугодное дело. Дымов набрал врезавшийся в память номер телефона.
– Михаэль Фридман слушает.
Из трубки доносился голос человека, абсолютно довольного своей жизнью. В нем читался подержанный 500-й «мерседес» и милый домик в окрестностях Дюссельдорфа. Все бы ничего, если бы эти дары цивилизации не были получены за счет облапошивания пациентов.
«К делу!» – свирепея, подумал Андрей Семенович.
– Слушай, говнюк, это Дымов говорит. Узнал меня?
– Как вы смеете? – попытался взвизгнуть Михаэль, но Андрей Семенович гаркнул свое знаменитое «Молчать!!!», которому научился у Николаича на его генеральских планерках, и почувствовал, что из Михаэля выпустили воздух.
– Сейчас тебе звонил доктор Жизнев, по моей просьбе. А ты, гнида, посмел его припугнуть отказом в визе. То, что ты так сказал нам, не страшно, потому что мы бываем за границей несколько раз в год. А вот если тебе попадется неопытный в данном вопросе человек, да еще с тяжелым недугом, это плохо. Поэтому я решил наказать тебя, мерзавец.
В трубке раздалось что-то, похожее на всхлип.
– Ты слышишь меня, говнюк? – опять в стиле Николаича спросил Андрей Семенович.
– Слышу, – жалобно пропищал Михаэль.
«Удар парень явно не держит, а все потому, что подлый. Что ж, пора начинать порку на расстоянии».
– Ты уже откликаешься на говнюка. Это хорошо, а главное – самокритично и соответствует действительности. Теперь вот что я буду с тобой делать.
Дыхание в трубке становилось все более нервным и прерывистым. Отлично!
– У меня для тебя есть два варианта развития событий. Но сначала – введение. Ставлю тебя в известность, что у меня лет пятнадцать как действует контракт с «Дженерал Моторс», и они очень довольны моей работой. Курирует меня один из вице-президентов компании, с которым у нас прекрасные отношения.
До этого момента все было почти правдой, затем Андрей Семенович перешел к блефу. Для богоугодного дела не грех и блефануть!
– Так вот, я позвонил ему и рассказал грустную историю о человеческой подлости, которую ты олицетворяешь. Первое, что он теперь желает сделать, – передать эту историю президенту вашего университета. Второе, он дал мне телефон своего друга, главного редактора газеты, – Дымов назвал известное немецкое издание, – и разрешил обратиться к нему с преинтереснейшим рассказом. Его, говорят, хлебом не корми, дай разработать такую тему. Третье, он сообщил мне координаты своего адвоката. Уверен, ты понимаешь, что у него хороший адвокат. Я с ним связался, и мне уже описали замечательные перспективы твоего судебного преследования. Ведь ты посмел уравнять себя в правах с правительством страны – я имею в виду выдачу въездной визы. Понимая справедливость предъявленных мною претензий, адвокат берется за дело за символическую плату. Я в принципе занимаюсь благотворительностью, так что с удовольствием ему заплачу. Это, как я уже сказал, введение.
Дымову вдруг показалось, что из трубки повеяло общественным туалетом. Это радовало – значит, эффект есть.
«Обделался, наверное», – с радостью подумал Андрей Семенович.
– Думаю, после любого из названных действий ты вылетишь из университета, как пробка из бутылки. Что, несомненно, хорошо. Но есть и плохой момент.