— Иди, — приказал командир.
В этот вечер опять была собачья погода. Дождя не было, но туман, спустившись к самой земле, медленно переползал через холмы и струился в долины. Все было пропитано сыростью. Хуже, чем после самого проливного дождя. Земан посидел еще немного в казарме, где Буришка собирался спать. Вынул несколько сигарет, закурил, но успокоиться не мог. Что сказать Марии? Как быть? Он знал заранее, что его просьбу не удовлетворят.
А Мария… Кто знает, почему она твердо решилась уехать? Через минуту он пришел к простому выводу: хоть на время успокоить ее. Что же делать?.. Мария, возможно, успокоится. На могиле Марженки вырастет трава, и Земану не придется уезжать отсюда в такое время, когда у него не лежит душа к этому. Наоборот, как и остальные, он надеется свести счеты с неизвестным убийцей. Земан рассчитывал подождать и выиграть время, которое залечит все раны и устранит опасения Марии.
Земан поднял воротник рубашки и пошел по мокрой дороге от заставы к ее дому. Перед магазином он набрал у дороги камешков и швырнул их в кухонное окно, за которым Мария уже давно зажгла огонь. Так он каждый раз извещал ее о приходе. Ключа у него не было.
Она быстро сбежала вниз и при первом же взгляде прочла по лицу Земана, что он уже поговорил с Котом. Молча они поднялись наверх, в спальню, где было протоплено и на столе стояли приборы для ужина. Она знала, что Земану, привыкшему к казарменной жизни, приятен домашний уют, и была рада создать этот уют. И хотя Карел еще не сказал о разговоре с Котом, холодок между ними стал таять. Поздно вечером, перед сном, она спросила:
— Говорил с Котом?
Он ждал этого вопроса.
— Говорил.
— Ну и?..
— Он согласился.
Она радостно вздохнула. Может быть, она все же найдет щелочку, через которую сможет вместе с ним выбраться из когтей судьбы? В ней ожила надежда. Они переедут и никому, за исключением погранзаставы, не скажут куда. И Павел не сможет найти ее. Они будут счастливы — она и Карел. Мария нежно прижалась к нему. Он почувствовал радость: да, это она, Мария, какой он знал ее еще недавно…
В скалах свистел ветер. У пограничника озноб прошел по спине при мысли о том, что в случае тревоги ему пришлось бы идти в лес, в болото, стоять на ветру, как вчера и завтра, оставив Марию. Она отдыхала, положив голову на его плечо. Смотрела на ставни. Ветер за окном с шумом дергал их, как будто за ними был кто-то. Она думала о своем.
— Там солнце, — произнесла она вслух. — Много солнца?
— Много.
— До города всего несколько шагов?
— Будем жить в городе, — улыбнулся он. — Нам дадут квартиру.
— В городе… сколько там кинотеатров?
— Два.
— Два… а здесь показывают один фильм в две недели. А потом ничего нет, никакой работы, только спи… В самом деле Кот разрешил нам это?
На мгновение он заколебался, потом ответил:
— Да, конечно.
— И Кот действительно не рассердился?
Она приподняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Он погладил ее по голове и отвел взгляд.
— Нет, — солгал он.
Она уловила что-то в его словах. Ей показалось, что он недоволен.
— Ты сердишься? — спросила она.
— Нет.
— Ты должен объяснить им, — продолжала она решительно, — что я во всем виновата. Это я не хочу здесь оставаться. Пусть не смеют думать, что ты сумасшедший. Не будут ведь?
— Они поймут, — ответил он. Потом посмотрел на часы и добавил:
— Спи, уже поздно.
Она, успокоившись, заснула. После тех нескольких ночей, когда ее пугал любой, даже самый незначительный звук, она наконец-то могла спокойно спать. Рядом с ней был человек, которого она не боялась и который обещал, что они уедут из Хамр.
Ветер выл и бесновался за окном. Земан не мог уснуть. Он со страхом думал о ближайших днях. Из-за нее он вынужден второй раз схлестнуться с Котом! Командир спрашивал, в партии ли он… Земан сжал губы. Он вступил в партию в первые же дни после революции. А теперь все действительно подумают, что он бежит. У него было мерзкое чувство, будто он плюнул в Кота. Ему даже стало жаль командира. Только сейчас он представил так ясно, как теперь всю его огромную работу, этот огромный болотистый участок, полный густых, непроходимых лесов, горстку людей, совершенно незаметную для такого участка, его дни, заполненные канцелярской перепиской, его ночи с нарядами, его службу, его жизнь без семьи. Кто ему пишет? Говорят, что временами он получает письма, но редко. «Нет, — сказал себе Земан, — сейчас я не могу уйти».
Скривил сухие губы. Захотелось курить. Высвободил руку и оперся о локоть, чтобы достать сигареты и спички. Дотянулся до коробки. Сунул сигарету в рот и открыл коробку спичек. Всего одна! Достал ее, но, прежде чем успел донести огонь до сигареты, спичка, погасла.
Он знал, что в курительном приборе есть зажигалка. Она всегда была на столе. Потянулся к прибору и быстро сел. Пусто! Он еще не знал почему, но дыхание остановилось. Сел удобнее, чтобы видеть весь стол. Нет, зажигалки там не было.
Судорожно глотнул и несколько секунд сидел неподвижно. Он вспомнил, где видел такую же зажигалку. Кот брал ее с тумбочки, на которой лежали личные вещи Марженки, погибшего Марженки. А зажигалка принадлежала убийце. Земан сидел и размышлял. Все это могло быть только страшной случайностью. Он должен немедленно убедиться в этом. Тихо, чтобы не разбудить Марию, начал одеваться. Посмотрел на нее, спящую. Теперь, после напряженных дней, ее милое лицо с широкими скулами было спокойным. Ему стало жутко. Боже мой, Мария! Вышел на цыпочках из спальни. Закрыл за собой дверь. Перед домом на минуту остановился. Рядом в мглистой тьме шумел лес. Зажигалка… Он должен сейчас же увидеть ту зажигалку…
Кот был дома. Он спал. Земан приоткрыл дверь в его комнату, заглянул внутрь и прислушался. Кот равномерно посапывал.
— Кот, — зашептал Земан, но спящий не пошевельнулся.
Земан стал шарить по комнате. Возле кровати командира стоял стул, на нем висела рубашка Кота. «Я не разбужу его, — подумал Земан. — Пусть скорее наступит утро и окажется, что мои опасения напрасны». Он пошарил по карманам Кота. Из угла раздалось тихое урчание: Блеск.
— Тихо, Блеск, — прошептал сержант.
Ключи от канцелярского стола были в его руке. Нет, это зажигалка не Марии, другая. Теперь со связкой ключей в руке — к выдвижному ящику стола. Неслышно открыл его. Вот она! В еще не заклеенном, но уже готовом к отправке конверте. Судорожно достал ее.
Да, зажигалка Марии!
Пограничник опустился на край стула. В голове была страшная пустота. Минуту-другую он сидел неподвижно, затем его мозг начал лихорадочно работать: как попала зажигалка из квартиры Рисовой на пол мельницы? Внезапно Земан осознал, что это конец его любви. Ему захотелось кричать, излить в крике всю свою боль. Он сполз со стула и положил зажигалку обратно в конверт. Потом сунул ключи в карман Кота. Командир пошевелился во сне, повздыхал и продолжал спать.
Земан осторожно открыл дверь его комнаты и вышел. Пробирался, как во сне, через помещение, где спали пограничники, и, споткнувшись о чьи-то ботинки, наткнулся на кровать Буришки. Сержант сел, удивленный и сонный.
— Что… что такое?
— Ничего. Спи.
— Когда же, черт возьми, ты кончишь шляться? — простонал Буришка. — Переселился бы наконец к ней, и было бы спокойно.
Но Земан ничего не слышал. Он лег на свою кровать и заложил руки за голову. Может, Мария сама потеряла зажигалку? Нет. Кот видел на мельнице мужчину. Тот был, вероятно, у нее. Иначе как оказалась бы зажигалка на мельнице. Он все еще боялся подумать о том, что было ясно как день. Мария Рисова знала убийцу. Знала его и молчала. Не сказала даже ему. Его обязанность — рассказать обо всем Коту. Но такой шаг казался Земану страшно тяжелым. Несколько раз он приподнимался, чтобы встать, на снова ложился. Слишком сильно он любил Марию.
Кто-то потряс ее за плечо.
— Вставай! — услышала она издалека.
«Еще рано», — хотела она ответить, но лишь томно пошевелила полными губами, улыбнулась и опять заснула. Но чья-то рука снова прикоснулась к ней и трясла теперь так грубо, что от боли Мария проснулась.
— Павел, — съежилась она.
Над ее кроватью склонился Павел Рис. Мария быстро села.
— Тихо, — произнес он, — или… — И показал на оружие, которое держал в руке.
— Одевайся, — приказал он коротко.
— Зачем?
— Пойдешь со мной. Туда, напротив.
Она затряслась.
— Я не хочу. Я тебе уже говорила.
— Собирайся. Живо! Пока советую добровольно.
Мария покачала головой:
— Никуда не пойду.
— У тебя только две возможности: либо пойдешь со мной, либо тебя завтра посадят.
— Нет!
— Завтра на заставе узнают, что я был здесь и тогда, и в эту ночь. Можешь представить, что произойдет.
Да, она представляла. Мария была в западне. Теперь, когда надежды больше не оставалось, она уже не колебалась. Тюрьмы она не боялась, но и не желала переживать здесь последние, самые мучительные мгновения — прощание с ним, с Карелом, с его ласками и словами, к которым уже привыкла и которые имели свое, особое, удивительное значение. Она вспомнила все, что он говорил в минуты счастья, и подумала, что он может прийти и сейчас. Она торопилась. Нет, он не должен вернуться, не должен застать ее здесь. Он мог погибнуть, как гибнет теперь их любовь. Мария собрала кое-что из белья. Рис ходил за ней следом и светил ей фонариком. Потом она еще раз осмотрела кухню и спальню, кровать, приготовленную для двоих.
— Тише, — предупредил Рис на лестнице.
Она осторожно вышла из дому.
— Туда, — Павел дулом пистолета показал в темноту.
Она посмотрела в ту сторону и увидела фигуру мужчины. Узнала его, но, к удивлению, не закричала. Павел угрожающе поднял руку.
— Следуй за мной, — сказал он.
Карел принял решение на исходе ночи: сделать все самому. Взял пистолет, быстро его зарядил, сбежал вниз по лестнице и в промозглом тумане, задыхаясь, остановился прямо перед ее окном.