дали. Кто такой Король? Человек, превосходно знающий окрестности Хамр, как знал только Килиан. Но где он жил? Здесь? Там? Кот склонялся ко второму мнению. Ему казалось невероятным, чтобы кто-нибудь так хладнокровно мог действовать вблизи. На той стороне это было безопаснее. Здесь стоило совершить единственную, самую маленькую ошибку (а Кот не сомневался, что Король со временем ее допустит), и ничто его не могло спасти. Однако неизвестный действовал пока безошибочно. Он почти не оставлял следов: два-три отпечатка подошвы ботинка, разорванная нитка, пара отстрелянных гильз — и все. Существовало несколько теорий относительно одной тропы. Ниточка вела от закусочной в Праге. Несколько посетителей этого заведения перешли границу.
Кот, услышав о «пражской тропе», почувствовал некоторое разочарование от того, что Король — убийца сержанта Марженки и агента Риса — мог быть скоро ликвидирован. Жаль, если это произойдет где-то вне хамрской заставы. Король — это цель Кота, цель всех его пограничников, и прежде всего Земана.
В последнее время, после смерти Марин, Карел не нравился командиру. Он стал неразговорчивым, стремился уединяться, и Кот, к своему неудовольствию, видел, что Земан хочет сам расправиться с Королем Шумавы. Пограничник ходил как во сне и просился в каждый дозор, когда речь шла о службе у болота. Напряжение, в котором находился Земан, нельзя было выдерживать бесконечно. По существу, почти в таком положении находились все пограничники. Буришка перестал шутить, Жачек уже не рассказывал никаких анекдотов, музыкальная капелла ни разу не собиралась… Лишь одно событие внесло радостное оживление. Громадка и его жена ждали своих родных, и Кот нисколько теперь не злился, когда все собирались в казарме или в канцелярии заставы. И еще кое-что обрадовало Кота — Цыганек привез на несколько недель свою семью и поселил в хамрской гостинице. На других погранзаставах напряжение несколько спало, хотя никто не отменял чрезвычайного положения. Прошло уже много недель, и маленькие группы на погранзаставах были уже на грани человеческих сил, так как нужно было бесконечно выдерживать огромное напряжение. Однако Хамры держались, измотанные, но упрямые Хамры.
В это время из деревни неожиданно пропал завхоз лесопильного завода, бывший майор Вавра. Перед этим он сумел помочь нескольким представителям реакционных партий перебраться через границу. Ярости Кота не было предела. Он был готов бросить этого человека в тюрьму, но у него не было доказательств его вины — Кот располагал небольшим числом людей, а майор, наоборот, имел в своем распоряжении немцев-лесорубов, которые знали возле Хамр каждый куст. Но они должны были ходить на работу, поэтому вряд ли Вавра мог воспользоваться их помощью, чтобы переправить кого-либо на ту сторону. Всю ночь Кот ломал голову: что у Вавры общего с Королем Шумавы? Жизнь майора в Хамрах, его поведение были против него. Человек, который приходит и убивает, не стал бы привлекать к себе внимания ненормальным, распущенным образом жизни, как майор. Он, правда, перевел через границу несколько человек и сам неожиданно решил бежать вслед за ними. С тех нор он как сквозь землю провалился. Бежал и священник. Скрылся из деревни однажды в воскресенье после утренней проповеди. Он хорошо знал границу, как и многие бежавшие до него, и поэтому его не смогли задержать. Кот махнул на это рукой и спокойно смотрел на закрытый костел, из которого прежде доносились звуки органа.
Это было какое-то сумасшедшее лето! Кот арестовал трактирщика, который хотел заработать на переводе людей через границу, но попался в приготовленную западню, как только попытался осуществить свой план. В те дни повару погранзаставы Ярде Цетлу подвалило работы, и его уже не посылали в дозоры. Ярда подкладывал побольше еды Земану, но пограничник оставлял почти все на тарелке. И у других пропал аппетит. Несколько дней подряд к ним на кухню заставы ходила обедать и Ярунка Цыганекова с детьми. Но арестованный трактирщик и еда, которую готовил Цетл, стали причиной того, что она первая сказала мужу о своем желании уехать с детьми в Хамры. Все то, что она здесь услышала, вызывало у нее лишь раздражение.
Ярунка уезжала последним автобусом, который был почти пуст.
— С богом, отец, — сказала она.
— До свидания, мать.
Цыганек почувствовал, как к горлу подступили слезы. Поцеловал детей, потом жену. Шофер хлопнул дверью и повел автобус вниз под гору, к Хамрскому ручью. А Цыганек, опустив голову, возвращался на заставу, откуда за ним сочувствующе наблюдали все, кто был свободен. Никто не завидовал ему в этот момент.
Вечером Цыганек с Витеком ушли в дозор. Было еще светло, когда они вышли на улицу. Над рекой и мокрыми лугами низко навис жидковатый туман, но вершины гор были видны так необычайно ясно, что можно было пересчитать даже на таком огромном расстоянии каждое дерево.
— С Митины видны Альпы, — сказал Витек. — Ты видел их?
— Сто раз, — кивнул головой Цыганек.
Поднялись на холм над деревней. Она лежала как на ладони, и тьма уже начинала скрывать ее. Стоял конец августа — самый лучший сезон на Шумаве, с теплыми днями и холодными ночами. Приближалась осень.
— Везет же людям, — произнес тоскливо Витек. — Внизу девушки ходят в летних платьях, а здесь, пожалуй, впору бы и пальто!
Цыганек молчал. Ему было не до разговора, что-то скребло на душе. Они шли по той извилистой дороге, по которой Рис уводил Марию в день их гибели. Время от времени Кот посылал туда дозоры. Невольно пограничники повторяли маршрут неизвестного убийцы, которого до сих пор безрезультатно искали. Добравшись до безымянного ручья, они пошли вниз, вдоль его быстрого течения, в сторону районной дороги. Шли не торопясь, бесшумно. Быстро наступала ночь. По мере того как угасал день, ухудшалось и настроение Витека. Он внимательно рассматривал деревья и кустарники перед собой. От каждого необычного шороха в лесу его словно обдавало холодом. Он испытывал настоящий страх, когда из куста выпархивала птица или тропинку перебегал какой-нибудь зверек.
Как и у всех дозоров, у них тоже были свои заветные места, где они с удовольствием отдыхали, курили и ели. Это были тщательно выбранные точки, невидимые со стороны, а пограничники могли оттуда наблюдать за частью пространства, за дорогой, за определенным районом пастбищ.
Недалеко от дома Йозефа они остановились отдохнуть, выкурить сигарету. По дороге, ведущей вверх, к Хамрам, шел человек.
Цыганек не видел его, только слышал его шаги.
— Кто это? — спросил он.
— Георгий.
Сержант потушил сигарету и поднялся.
— Ну, идем.
— Почему так сразу?
— Почему сразу? Просто идем!
И Цыганек встал первым и направился к дороге, на которой шум речного потока заглушал шаги Георгия. Цыганек шел быстро. Во рту у него торчала погасшая сигарета. Вступив на дорогу, он прибавил шаг. Витек угрюмо шел за ним. Но идти дорогой было лучше, чем лесом, полным опасностей, где зловеще сгустилась тьма.
Он мысленно представлял свою смерть, которая ожидала его на каждом шагу.
Цыганек, идущий впереди, остановился. Они были уже у хутора, в нескольких шагах от дома Йозефа. Во мраке на мокрой лужайке виднелся сарай, в котором лесорубы хранили сено для зимней кормежки зверей. Пограничник тихо шепнул Витеку:
— Загляни туда.
Музыкант неохотно подошел. Вот в таком же пустынном месте убили Марженку. Отсюда до болота рукой подать. Чем черт не шутит, вдруг там есть кто-нибудь. И почему Цыганек вдруг заспешил?
Витек сделал еще пару шагов, хотя ноги совсем не слушались, и вдруг услышал, что внутри домика кто-то задвигался. Может, показалось? Как быть? Броситься на землю? Идти дальше? Он остановился. Это было единственное, на что он способен. Услышал шепот Цыганека:
— Что с тобой?
Витек не отвечал. Цыганек подошел к нему.
— Там кто-то есть, — сказал Витек.
— Беги туда. Я тебя прикрою.
Витека прошибло потом. Переминаясь с ноги на ногу, он забормотал:
— Я бы не хотел… сам…
— Беги, беги, — сказал Цыганек. — Он тебя не укусит.
— Не могу.
— Ну! — рассердился пограничник.
Витек стащил с плеча автомат.
— Как хочешь, — сказал он подавленно и направился к сараю.
— Стой! — вдруг крикнул Цыганек вполголоса. — Приказываю!
Музыкант остановился. Окна без стекол и черная дыра вместо двери угрожающе смотрели на него.
«Я сошел с ума, — подумал Цыганек. — Этот парень перетрусил, еще застрелят его. Не следовало бы мне обращать внимание на Георгия. И незачем было, посылать туда Витека. Как я не догадался, что он боится. Глупо брать с собой того, кто боится больше, чем ты». Он взял в руки автомат и неслышно пошел прямо к сараю. Вошел через проем дверей. Из темноты доносилось чье-то дыхание.
— Яна? — прошептал он.
Она тихо засмеялась.
— Иди сюда, — позвал он и стал искать фонарь. Она бросилась к нему из темного угла:
— Не свети, Зденек.
Между ними стояла приставная лестница. Он вспомнил, как она всегда спускалась по этой лестнице. Не двигаясь и ни слова не говоря, стоял перед Яной Цыганек. Он только глубоко вздохнул и положил руку на перекладину лестницы. Она схватилась за край лестницы с другой стороны. Ее рука приблизилась к его руке на несколько сантиметров. Цыганек пристально посмотрел на нее, потом вышел из сарая.
Витек все еще стоял посредине поляны. Цыганек вытер лицо и молча встал рядом с музыкантом.
— Кто там был? — спросил Витек.
— Цыганка из Лад.
Витек тихо и протяжно свистнул. У него стало легче на душе.
— Давай поедим, — пробормотал Цыганек. — У тебя еще есть помидоры. Эх ты… испугался бабы.
Витек сжал губы.
— Такое может случиться с каждым, — сказал он неуверенно. — Вот Марженка…
— Погоди, — прервал его Цыганек. — Скажи что-нибудь другое, хорошо? А если нечего, лучше помолчи.
И Витек, обидевшись, действительно замолчал.
Их маршрут проходил не у самого болота. Участок болота Кот решил взять под свое особое наблюдение. Он похаживал туда время от времени сам, чтобы проверить, не порвал ли кто-нибудь натянутые там нити. Самый близкий наблюдательный пункт находился теперь на скале, на крутом повороте между Ладой и Хамрами, там, где Жачек впервые застал врасплох агентов, направлявшихся через болото в глубь страны. Пограничники соорудили в скале замаскированный пост. Оттуда открывался очень хороший обзор. Дозор видел как на ладони Хамрский ручей, чуть левее к реке спускалась широкая просека, ведущая к самой границе, а значительно правее расстилалась огромная топь со своей таинственной тропой.