— Вы Хайнц? Муж Хайди?
— Друг, — поправил с улыбкой Хайнц.
— Ну да, — согласился Тепфер. — Какое это имеет значение, если она вас любит!
— Вы так думаете?
— Уверен. — Тепфер помолчал некоторое время и затем добавил: — Я никак не мог предположить, что это вы. Хайди очень часто говорила о вас, но всегда о Хайнце, а не о младшем лейтенанте Вебере.
— Она и не могла говорить иначе. В ту пору я еще не был младшим лейтенантом, — шутливо заметил Хайнц.
— Да, но Вебером-то вы все же были, — сказал Тепфер. — Признаться, мне было тогда не так-то легко, товарищ младший лейтенант, все время слышать об этом Хайнце.
— Охотно верю. Но ведь теперь вы женаты.
— Да, и очень счастлив, — подтвердил Тепфер. — Если бы только не эта проблема...
— Да, эта проблема... — Хайнц вздохнул. — Даю вам два дня отпуска, товарищ Тепфер. Может быть, вам удастся что-либо выяснить. Если понадобится наша помощь, звоните.
Далеко тянулось однообразное поле стрельбища. Младший лейтенант Хайнц Вебер наблюдал за учебными занятиями 2-го отделения своего взвода.
Нервозность, которая все это время не давала ему покоя, пропала при первых словах команды. Мысль работала четко и спокойно.
Первое отделение, казалось, должно было выполнить упражнение на отлично. А теперь его первое отделение сидело на опушке леса. Солдаты были раздосадованы и молчаливы. Одна мишень осталась непораженной. Одна-единственная мишень. Но из-за этой кажущейся мелочи все усилия сводились к нулю. Только одна мишень. Хайнц где-то читал, что одна неверно взятая певцом нота может испортить впечатление от всего исполнения.
Теперь вся надежда была на 2-е отделение. Или они все потеряют или выиграют. Хайнц ожидал команды с возвышения, где находилось начальство. И вот наконец:
— Вперед! В атаку!
Солдаты мгновенно выскочили из окопов и бросились вперед. Первый рубеж был достигнут.
— Огонь! — донесся возглас командира отделения.
«Спокойно, ребята, спокойно», — мысленно сдерживал их Хайнц. Он следил за мишенями. Попадание, еще попадание. Темп нарастал. Неплохо! Хайнц в некотором удалении следовал за отделением. Он хотел бы сам участвовать в стрельбе, бежать в атаку вместо с солдатами. Но сейчас он мог только наблюдать. Все зависит от самостоятельных действий командиров отделений и солдат.
— Танки справа!
Окрашенный в белое четырехугольник медленно выползал из-за кустарника.
«Что случилось? — взволновался Хайнц. — Почему не стреляют? Стреляйте же наконец! Еще 30 метров, и танк исчезнет в лесу. Черт возьми, да стреляйте же! Будет поздно».
Раздался оглушительный взрыв. Снаряд попал в башню импровизированного танка. Прямое попадание! Хайнц торжествовал. Послышалась четкая команда:
— Вперед!
Нужно преодолеть 800 метров штурмового городка. Справятся ли? Выдержат ли темп? И вновь команда:
— Огонь!
И снова попадание. «Отлично стреляют!» — думал он. Четыре мишени поражены. Но вот ему показалось, что они слишком спешат, слишком много тратят боеприпасов, их может не хватить. Трассы автоматных очередей летят в воздух.
Хайнц видит вспотевшие лица своих солдат и Тепфера, опять Тепфера, который неудержимо мчался вперед.
— Вперед, быстрее! — кричал солдат. Он бежал впереди и тянул за собой других. Хайнц понял — он хочет выиграть время для отдыха, чтобы перед стрельбой успокоиться и вновь обрести остроту зрения и твердость руки. Лишь бы не промазать!
Они достигли окопа прежде, чем появились мишени. Последний солдат прыгнул в окоп. Тяжело дыша, бойцы легли на бруствер. Прошли секунды.
— Газы! — последовала неожиданная команда.
Предстояла наиболее тяжелая часть занятий — стрельба в противогазах. Цели еще не было видно. Наконец вынырнули три мишени. Одиночные выстрелы. Попадание, попадание. И затем тишина. Ни выстрела. Третья мишень осталась непораженной. Очевидно, в этом отделении кончились патроны. Хайнц выругался про себя. Вдруг на левом фланге появились четыре мишени. «Противник слева, — хотелось ему крикнуть. — Слева!» Но он не мог этого сделать. Да они и не услышали бы его, потому что раздалась автоматная очередь. Но стрелявший не попал в мишень. И тогда Хайнц увидел, как на правом фланге кто-то вскочил и, пригибаясь, побежал по окопу на левый фланг. Оттеснив в сторону солдата, который только что стрелял, и выхватив у него автомат, он прицелился. Хайнц с трудом подавил волнение. «Это, вероятно, Тепфер», — подумал он. Раздалась очередь. Солдат поразил одну мишень за другой. Хайнц готов был расцеловать его.
Несмотря на то что общие результаты еще не были известны, настроение у младшего лейтенанта Вебера было отличным.
Через несколько минут его вызвали к командиру батальона. Выслушав рапорт, комбат протянул ему руку и сказал:
— Поздравляю вас, товарищ младший лейтенант! Оба отделения вашего взвода задачу выполнили.
Оба? Может быть, он неправильно понял? В 1-м же отделении не хватает одного попадания! Командир, казалось, угадал его мысли.
— Да, оба. Одно попадание в первом отделении было не зачтено из-за неисправности автоматики управления мишенным полем. Мы проверили. Ваш взвод может служить примером для остальных. Я благодарю вас и ваших солдат!
Взвод младшего лейтенанта Вебера единственный в батальоне выполнил задачу двумя отделениями. Хайнц был поощрен, солдаты также получили поощрения. Тепферу предоставили краткосрочный отпуск.
С того дня что-то изменилось в отношении солдат к командиру. Кончилось молчание. Он чувствовал их всевозрастающее доверие и готовность преодолеть трудности нелегкой армейской службы. И Хайнц понял, что должен остаться, что здесь его место — командира взвода и воспитателя. Он выполнял задачу, важность которой в полной мере понял только теперь: воспитывать людей, строителей социализма.
А Хайди?
Она тоже осталась там, где может приносить пользу. А любовь? Нет, никогда ветру разлуки не погасить пламя их любви. Может, оно будет не таким ярким, но не погаснет никогда. Но порой ему казалось, что он только утешается этими мыслями. И он начинал сомневаться, что когда-нибудь они будут вместе. Да и писем что-то давно нет.
В этот вечер все были радостные, и только Хайнц не мог веселиться вместе со всеми.
Он стоял у входа в зал, безучастно смотрел на танцующих, на шумевших товарищей и не разделял общей радости.
Подошел Тепфер.
— Что с вами, товарищ младший лейтенант? Ваше настроение — как холодный дождь летом. Пойдемте, я занял вам место за столиком.
«Ты отличный парень, — думал Хайнц. — Ведь благодаря тебе у нас сегодня этот праздник... А с яслями так ничего и не вышло. Нужно поехать туда самому». Он направился вслед за Тепфером в зал и вдруг остановился как вкопанный.
— Добрый вечер, Хайнц!
Хайди улыбалась и протягивала ему руки. Не в состоянии произнести ни слова, он лишь смотрел на нее и видел только ее. На ней было ее самое нарядное платье, которое он так любил, и маленькая золотая цепочка. Он сжал ее руку.
— Спасибо, что приехала!
Сам он не решался звать ее сюда, потому что знал, как трудно ей получить отпуск. Хайнц взглянул на Тепфера. Тот сидел поодаль и безучастно вертел в руках спичечный коробок, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения. Но глаза его светились радостью. «Тепфер! — понял Хайнц. — Ну конечно же он. Настоящий друг!»
Они с Хайди танцевали и танцевали и говорили о всяких пустяках. Он избегал говорить о главном. Ведь все уже решено: каждый остается на своем месте. А любовь? В конце концов, безвыходных положений нет...
— Пойдем! — сказала она.
Ночь встретила их тишиной. Крепко держа его руку в своей маленькой холодной ладони, Хайди привела его в глубь парка, села на скамью.
— Я побуду здесь несколько дней, — сообщила она. Хайнц удивленно посмотрел на нее. — У меня был Тепфер. Он мне все рассказал. Сказал, что ты дал ему отпуск по семейным обстоятельствам и готов помочь. Между прочим, говорил, что здесь тебя уважают и ценят. Ну так я побуду у тебя пару дней, а потом...
«Я не должен скрывать от нее правду», — подумал он и почти сухо перебил:
— Я порвал свой рапорт о переводе. Решил остаться.
— Я так и знала, — промолвила она. — За это я и люблю тебя. Теперь я знаю это совершенно точно. — Она посмотрела ему прямо в глаза.
Он нагнулся к ней. Глаза ее теперь были закрыты, а рот слегка открыт. Он поцеловал ее. Никакие силы не смогут отнять у него этой любви, она будет вечной!
— Ты моя жена, — сказал он. — Теперь уже навсегда.
— Навсегда.
— Даже если нам опять придется расстаться?
— И тогда, — кивнула Хайди и тихо добавила: — А нам не придется больше расставаться. Может быть...
Хайнц посмотрел на нее с улыбкой. Нет, она так ничего и не поняла. А ведь он сказал ей все.
— Но я остаюсь здесь, — медленно произнес он.
Хайди по-прежнему улыбалась. Притянув его голову к себе, прошептала на ухо:
— Наверное, скоро я смогу к тебе переехать. Тепфер...
Он подпрыгнул, схватил ее на руки и вдруг остановился.
— Тепфер?..
— Он все разузнал, — торопясь, объясняла она, — здесь, на калийном руднике, освобождается должность в лаборатории. Калийные шахты совсем недалеко отсюда...
От радости он не знает, что сказать, и только смотрит на нее восторженными глазами.
Рудольф КифертНАВЕДЕНИЕ МОСТОВ
Я пережил историю, воспоминание о которой охотно унес бы с собой в могилу. Но она живет, живет во мне, и я ничего не могу с этим поделать. Воспоминания преследуют меня, как будто это событие — единственное, что было в моей жизни. Они терзают меня и не дают покоя...
Мать устроила целый прием по случаю возвращения сына под отчий кров. Я только вчера снял военную форму и хочу сразу же пойти работать. Мать никак не может понять, почему это я так рвусь на работу. А я просто не могу оставаться один на один со своими мыслями.
— Ты был хорошим солдатом? — спрашивает она.