Ноги сами привели его в дендрарий. На любимую аллею. На скамейку, что они облюбовали с Адой в их первое совместное лето. Самое счастливое… И такое далекое!
После расставания с ней Артур ни разу не приходил сюда. Он избегал всех мест, с нею связанных. Даже заправку сменил. И кофейню. От ее близких тоже подальше держался. Если видел родителей Аделаиды, тетку, братьев, менял направление. Мог развернуться и пойти в обратную сторону, лишь бы не встречаться с ними. Артур надеялся, они этого не замечали.
Он удалил все их совместные фотографии. Обрубил связь с общими знакомыми. Но упорно продолжать ездить на золотистой «Ауди». Почему? Артур не мог ответить уверенно. Но ему иногда казалось, что гоняет на ней потому, что эта тачка – символ ее разочарования. Но скорее всего, он покупал ее не столько для Ады, сколько для себя. Золотая спортивная машина была его мечтой – не ее. Она до сих пор ездит на старой, восстановленной после аварии «бэхе».
Артур запрокинул голову. Хотел увидеть небо с облачками, но его закрывала крона платана.
Пришло СМС. От Мишки. Артур прочел: «Ты где? Наташа замучилась тебя ждать!»
Наташа, мысленно простонал Артур. Девушка, к которой еще утром он испытывал пылкие чувства. Ему даже казалось, что он любит ее. Но магия развеялась, как только он увидел Аду.
Сейчас он не мог вспомнить, во что она была одета, как причесана. Накрашена или нет. Даже не отметил, в какой она сейчас форме: прежней безупречной или немного поправилась. Артур смотрел на нее, как на солнечный лучик, пробившийся между облачками или разлапистыми ветками дерева, что нависает над тобой.
Артур насильно вернул себя мыслями к Наташе. Как поступить с ней? Нужно по-честному. И чтобы не обидеть. В идеале ему хотелось бы сохранить с Наткой дружеские отношения, она классная.
– Нет, не получится, – возразил самому себе Артур. Она решит, что он хотел лишь одного, затащить ее в постель. Добившись этого, потерял интерес.
Снова пришло СМС от Миши: «Что мне ей сказать?»
Если б он знал…
Артуру снова захотелось пить. Он прошел до дендрария пешком. Для него это сравнимо с марш-броском. Оставляя машину, Артур тут же доставал из багажника моноколесо. Ноги он бить не любил. Даже романтические прогулки не казались ему заманчивыми, если нужно было топать больше километра.
Он встал с лавки, чтобы сходить за лимонадом. Попьет, потом отправится в отель. Нужно сообщить об этом Мишке. Артур начал набирать текст, думая о Натке. Он встретится с ней уже через двадцать минут. Что скажет?
– Давай я покажу тебе город, как и обещал.
Она улыбнется и поцелует его. Он ответит. Нельзя же отстраняться, как от чумной.
И что потом? После прогулки займется с ней сексом? Чтоб доказать, что не ради соблазнения все затевалось? А там, глядишь, пропадет наваждение, и Ада снова станет бывшей, разбившей ему сердце?
«Увидеть бы ее сейчас, – подумалось вдруг. – Сию минуту. Я бы все окончательно понял…»
Он собрался отправить сообщение, но отвлекся на звук. В кустах запела птичка. В этой аллее водились какие-то голосистые птахи, но Артур об этом забыл. Повернувшись на стрекотание, он увидел…
Аделаиду. Она шла по аллее с огромным желтым помпоном сахарной ваты.
Солнышко с солнышком.
– Я шла сюда, зная, что встречу тебя, – сказала она, подойдя к Артуру. – Сегодня точно.
– Я ждал тебя. Именно сегодня.
– Присядем?
– На нашу скамейку? Да.
Они нырнули под кроны платана, сели. Артур смотрел на Аду не отрываясь. Она сняла длинные ресницы, перестала ходить в солярий, больше не рисовала стрелки. Прическа тоже изменилась: челка отросла и теперь лежала волной. Ада не поправилась. Но сменила духи. Эти Артуру сначала не понравились, показались слишком сладкими, но когда принюхался, уловил в аромате травянистый оттенок. Так пахли только что сорванные полевые цветы.
– Прости меня за все, – выпалил Артур. – Я был эгоистом. Тупым, слепым и жестоким.
– Не перебарщивай с самобичеванием, – улыбнулась Ада. – Хочешь ваты?
– Если я ее съем, у меня слипнется глотка, и не смогу тебе сказать всего, что собирался.
– Может, и не стоит? Меня интересует лишь одно. Остальное не важно… – Она заглянула в его глаза. – Ты еще любишь меня?
– Да.
– И я тебя. Так зачем ворошить прошлое?
– Без этого, наверное, не получится. Я должен объяснить тебе свое поведение. – Она хотела перебить, но он не дал. – Меня не заткнуть, ты же знаешь. Не сопротивляйся. Раньше начну, раньше закончу. Итак, таскался с этим кольцом несколько месяцев. Купил до твоей аварии. Но ждал момента, чтобы сделать предложение. Ты столько мечтала о нем, что я не мог взять и просто ляпнуть: «Давай поженимся, что ли?» Но тут авария, восстановление, обнаружение опухоли. Я думал, что момент не подходящий.
– Зря. Я согласна была и на «Давай поженимся, что ли?».
– Да. Но я же понторез, забыла? Человек-праздник. Креативщик. И дамский угодник. В ночь перед твоим отъездом в Питер я чуть не посыпался. Мы были у тебя в спальне, занимались любовью. Страстно как никогда. Ты с меня стащила свитер, порвав его. Тогда, кстати, я кинжал из брови и потерял. Не знаю, как он оказался в той пещере, ну да не об этом сейчас! Я воспринял это как знак.
– Потерю сережки?
– Да. Она же символ молодости, дурости, бунтарства. Но из нас троих ее сохранил только я. Остальные ребята избавились от них, зато обзавелись семьями. Даже гей Николя.
– Он гетеро. Но об этом мы потом поговорим. Продолжай.
– Если бы мне рано утром не нужно было уезжать, я бы сделал предложение. Но ты же помнишь, я даже не смог проводить тебя в аэропорт, нужно было транспортировать Мишку в Грузию, к маме.
– Впопыхах ты креативить не хотел, понятно.
– И упустил момент. Профукал, точнее. Ты же не стала бы целоваться с доктором, будучи помолвленной?
– Не знаю, Артур. Легче сказать твердое «нет», но не хочу обманывать. Он мне нравился. Особенно тем, что имел отличную от твоей позицию. Егор хотел семью, детей. Как и я. А ты отбрыкивался, как будто я недостойная партия и ты ищешь кого получше.
– Какая глупость!
– Я говорила, не стоит ворошить прошлого, – повысила голос Ада.
– Прости, – умоляюще проговорил Артур и взял ее руки в свои. Пучок ваты мешал ему видеть Аду, и он куснул ее.
– Да, ешь, чтоб слиплось. – Но и сама отщипнула кусочек.
– У тебя воды нет с собой? Умираю от жажды. – Ада покачала головой. – Придется идти до торговой палатки. А так не хочется вставать с нашей скамейки.
– Открою тебе секрет, это не она.
– Как это?
– Другую на это место поставили.
– Откуда знаешь?
Она взяла его ладонь и закинула за спинку. Артур пробежался подушечками по поверхности верхней дощечки.
– Точно, не наша! – В свое первое лето она накорябала на ней гвоздем свои инициалы и сердце. Специально с той стороны, чтоб не закрасили. – Но мы исправим. Надо найти что-то острое…
– Что у тебя с Наташей, Артур?
Этот вопрос стер улыбку с его лица.
– Ты забыл о ней?
– На эти пятнадцать минут да, – вынужден был признать ее правоту Артур. – Обо всех, кроме нас.
– У вас было?..
– Я уезжал утром из дома с желанием поскорее вернуться к ней.
– Ты был влюблен, я видела по глазам.
– Значит, это действительно ты ехала за нами от аэропорта?
– И дежурила под ее балконом. – Ада решила ничего не скрывать. – А когда мы случайно встретились у моря, обозвала святошей, которую ты вывез из монастыря. Она не рассказывала?
– Нет.
– Наташа хорошая девушка.
– Уверен, еще вчера ты ее ненавидела.
– Скажу мягче, Наташка-монашка меня бесила. А сейчас она мне симпатична. Надеюсь, ты ее не сильно обидишь.
Разговаривая, они ели вату. И ком становился меньше. У обоих губы были сахарными. Артур не выдержал, потянулся к Аде. А она к нему. Поцелуй вышел сладким в прямом и переносном смысле.
Снова застрекотала птичка. Близко-близко. Они синхронно повернулись на звук.
У платана стояла Наташа. Она смотрела на Артура и Аду полными слез глазами.
Когда они покатились по щеке, девушка резко повернулась и бросилась прочь.
Глава 9
Он сидел на крыльце, чистый, побритый, в свежей одежде и чалме. Нога не болела – ныла. Абдула поглаживал ее, будто успокаивал. Заяц, готовый, высохший, стоял рядом, улыбался создателю. Все животные, выструганные им, улыбались. И немного походили на друга Хому.
– Хозяин, ты где? – послышался женский голос.
– Тут я. Тебя жду, – откликнулся Абдула. – Калитку запри, а то у соседей собака с цепи сорвалась, как бы не забежала.
– Хорошо.
Абдула тяжело поднялся. Оперся на голову зайца. Гладкую и теплую.
– Принимай работу, – сказал он появившейся на тропинке женщине.
Лариса Берггольц подошла к деревянной скульптуре, осмотрела ее со всех сторон.
– Отлично получилось.
– Не надо еще слой лака нанести?
– Он под навесом будет стоять. В беседке. Так что, думаю, не нужно.
– Тогда завтра отправлю ее в ваш сад. Пойдем, подпишешь бумагу. Претензий, типа, не имею.
– У тебя так все серьезно? Ладно, в прошлый раз контракт заключали, когда ты теремок нам строил. Это большой объект, считай, домик, а тут фигурка.
– Бумаги стандартные для всех заказчиков. Их даже те подписывают, кому я ложки вырезаю.
Он провел ее в дом. На столе лежали бумаги и ручка. Лариса наклонилась, чтоб поставить подпись. Текст она читать не стала.
– Все? – спросила Лара, отбросив ручку.
– Формальности улажены. Теперь можем и чаю попить.
– Нет, спасибо. Некогда мне. А от водички не откажусь.
– Компот абрикосовый есть. Холодненький.
– Еще лучше.
Абдула достал из холодильника чашку, протянул Ларе. Но она не взяла ее.
– Нет, передумала я. Вдруг горло заболит?
Он выпил компот сам, а чашку из «свадебного» сервиза Хомы отставил.
– Не того калеку ты, Фатима, убила, – проговорил Абдула. – Меня нужно было.