Все эти мгновенно возникающие желания изменить состав правительства, которое проработало сто дней, есть рецидив системного кризиса, утраты профессиональной значимости управленцев. Есть ли контрдовод в подобных рассуждениях? Разумеется, есть. Малоутешительный, но есть. Зачем нам производственный опыт директоров заводов, которые уже шесть лет как стоят? А ведь именно директорский корпус был привычным кадровым резервом высшей власти.
Мы обрели другую модель взаимоотношений власти с обществом. Мы не отдаем себе в этом отчет, но она совсем другая. Сначала пенсионеру устанавливают нищенскую пенсию, затем ее не выплачивают вовремя. Пенсионер или, скажем, безработный начинает испытывать затруднения с платой за жилье. Снующие вокруг маклеры предлагают ему эту жилплощадь немедленно продать за бесценок, а самому переселиться в малопотребное жилье. Итог банален. Самое отвратительное, что власть продуцирует это отторжение собственности, так как по своим воззрениям и укладу принадлежит к когорте не тех, кого выселяют, а тех, кто скупает под аккомпанемент привычных заклинаний: "Пусть в их квартирах живут те, кто может платить!"
Вторая пустующая ступень властной лестницы - ее политическая бесхозность. Политическую значимость власти придают две непременные черты. Управленческая состоятельность и адресность, принадлежность к тому или иному политическому спектру и социальному слою, слияние с которым делает человека власти не безродным. У нынешней исполнительной власти практически нет социальных корней. Отчасти она представляет некий средний класс, находящийся в стадии зарождения. Происхождение, на адрес какового указывает эта новая генерация власти, прямо скажем, не блестящее, потому как в период первоначального накопления капитала этот, так называемый средний, класс в значительной мере представляют полукриминальные или полностью криминальные представители нашего общества. В том числе и поэтому нет любви. Вообще безродность власти при любом режиме факт, достаточно драматический для правящего сверхменьшинства. Чьи интересы эта власть защищает? Кем она социально ангажирована: рабочими и крестьянами? Нет, и те и другие бастуют и перекрывают железнодорожные магистрали. ВПК, на котором сосредоточена, по прежним недавним понятиям, элита технической интеллигенции и элита рабочего класса? Нет, одни объявляют голодовки, а другие в маршах протеста двигаются к Москве. Слоев массовой интеллигенции: учителей, врачей, работников культуры? Ни в коем случае. Задыхаются без зарплаты как первые, так и вторые. А вузам вообще пригрозили массовой приватизацией. Может быть, силовиков? Не похоже. Армия на танках выбивает пособие. А милиция? Еще надо понять, с кем она. И где ее больше: на улицах или в криминальных структурах. Тогда олигархи? Нет. Олигархи покупают оппозицию в любом виде. В депутатском варианте, в бастующем, в стачечном, профсоюзном. Именно олигархи дирижируют наступлениями на власть. Значит, это не их власть. Остается так называемый средний класс. Увы, и здесь пусто-пусто. Абсурдная налоговая политика превратила средний класс в самых устойчивых противников власти. Можно было бы еще перечислить пенсионеров, но не рискну этого делать. Сказать, что пенсионеры не симпатизируют власти, это ничего не сказать. Еще шаг - и они начнут жечь костры вокруг Белого дома и Кремля. Таков итог правления, таково преддверие третьего президентского срока в России, кем бы оно ни было использовано.
И, наконец, последняя незанятая ступень на лестнице современной власти. Пустая скамейка запасных. Никогда количество отказников не было столь значимым. Неавторитетность исполнительной власти не в ее относительной временности, а в постоянстве алогичности. Министр не успевает познакомиться со своими подчиненными, как ему указывают на дверь. При этом никакого нарушения логики нет. Ему не объяснили, почему именно он, за какие заслуги стал внезапным выдвиженцем. Да и с какой стати объяснять, если приходится упрашивать, вспоминать общие школьные годы или несколько лет совместной работы в каком-то Зазнобинске. Нет, бывает и губернаторство, но тоже не более трех-четырех лет. Любопытный нюанс: когда сватали в правительство Маслюкова, а думская фракция коммунистов наложила вето на его переход в правительство, в комментариях прошло одно любопытное разъяснение по поводу позиции Кириенко. Дескать, Кириенко долгое время приглядывался к Маслюкову, но после понял, что в данных условиях это не то, что нужно. Согласно жизненной логике - абсурд. Когда 34-летний молодой человек, не имеющий практически никакого опыта масштабной управленческой работы, приглядывается к 62-летнему патриарху этого самого управления.
Изменения, происходившие в правительстве Кириенко, говорят о полной управленческой и кадровой беспомощности и президента и его администрации. Нельзя поручить собирать команду тому, кто в силу объективных обстоятельств ограничен средой общения в прошлом. Он пленник этой территориальной узнаваемости. Можно в Белом доме высадить нижегородский десант, можно приморский, можно самарский. Все дело в том, что нельзя управлять Россией так, как ты управляешь Нижним Новгородом или Саратовом по принципу: "Чуток поболее мово, а так никакой разницы!"
И еще один вывод. Власть должна отдавать себе отчет, какое правительство она формирует и кто его формирует. Если президент, то, как известно, президент этого никогда не делал. Когда-то этим занимался Бурбулис, затем Юмашев с Лившицем. И тот и другой в сфере управления, мягко говоря, не асы. С помощью Кириенко, конечно. Абсурдно на домашне-семейный вариант ельцинской администрации, которая была логична для завершения ельцинского президентства, возлагать решение геополитических задач. Развернув ситуацию так, Ельцин освободил коридор для всевластия Бориса Абрамовича Березовского в кремлевских апартаментах, управленческое, а точнее, системное умение которого тысячекратно превосходит навыки домашне-семейного клуба, где солируют Валя + Таня.
Тот факт, что Борис Абрамович, потеряв должностные регалии, кремлевским теплом, однако же, не обижен, позволяет нам сделать вывод, что на свой настойчивый вопрос о личном интересе в кремлевских коридорах он получил вполне вразумительный и понятный ответ. Как говорят в таких случаях - дело сладилось. Приход Маслюкова в правительство Кириенко, а чуть ранее Дмитриевой, а чуть ранее Задорнова позволяет сделать вывод, что никакого разговора о правительстве, как команде единомышленников, быть не может. Правительство возвращалось к черномырдинскому варианту с еще более зависимым от президента премьером. Со своими внутренними противовесами, группировками - нижегородцев, яблочников и провинциалов. Некая гремучая коалиционная смесь идеологии с местожительством. С отчетливым отсутствием московской группы, что само по себе для федерального правительства алогизм, когда в правительстве не представлен опыт самого преуспевающего региона. Видимо, президент убежден, что столицу представляет он.
Неавторитетное правительство в кризисной ситуации - самая благодарная среда для слухов о перевороте. Что нужно для переворота? Во-первых, сила. Во-вторых, средства. В-третьих, обоснованная причина, которая может убедить сограждан внутри и политиков вне страны. И программа продуктивных действий, ибо те, кто посягает на власть, должны отчетливо осознавать, что они будут иметь дело с той реальностью, какая есть.
Из этого следует несколько бесспорных выводов. Очевидного лидера для переворота, чей авторитет мог бы компенсировать иные недостающие составляющие противоправного действия, в России сегодня нет. Подчеркнем, лидера, которого примет общество. Вывод следующий. Страна продолжает пребывать во всеохватном кризисе: экономическом, политическом, системном, нравственно-этическом. Брать власть в момент кризиса невыгодно. Власть берут, когда появляются первые признаки выхода из него. Кризис еще как бы продолжается, но... Именно в этот момент аналитические службы подсказывают - пора. То, что еще не разглядело общество, угадали аналитики.
Брать власть, используя атрибутику военного переворота, рискованно. Если говорить о коммунистах, то они настроены - а от традиций никуда не денешься - брать власть всерьез и надолго. В этом смысле кризисная ситуация как бы предрасполагает к штурму власти, потому как в этот момент власть слаба. Но в это же самое время кризисная ситуация в экономике делает экономику крайне зависимой от позиции международного сообщества. И любые неконституционные путчевые действия в России будут истолкованы за рубежом как действия антидемократические, а значит, канал финансовых заимствований за рубежом окажется перекрытым. И неважно, согласны ли вновь пришедшие к власти с этой концепцией экономического развития или нет. В этот конкретный момент новая власть без международного займа из финансового провала, в котором оказалась экономика России в 1998 году, выбраться не сможет. Все вышесказанное подтверждает, что коммунистам такой вариант переворота не выгоден. Коммунисты будут придерживаться своей традиционной тактики забастовочно-стачечного давления на власть. У них в этом смысле неплохие перспективы. Надо учесть и еще один факт. Левых уже захватила предвыборная лихорадка. И если разговоры о каком-то глобальном расколе среди левых, прежде всего коммунистического ядра, несколько преувеличены, то назревающий кризис доверия к лидеру Геннадию Зюганову начинает ощущаться достаточно рельефно. И дело не в том, что рушатся ранее заключенные союзы. От КПРФ откалываются малозначимые движения, которые и примыкали к КПРФ, осознавая свою малую значимость. Сейчас все эти центристские, полуцентристские, умеренные течения с социал-демократическим уклоном и патриотическо-народными веяниями отрываются от вынужденно усиливающего свою непримиримость Зюганова и начинают дрейфовать в поисках более выверенной конкретикой результативного дела личности. Казалось бы, если все действительно именно так, почему Зюганову не скорректировать курс в пользу умеренности, меньшей враждебности к антикризисным усилиям нового правительства? Дело в том, что и поныне леворадикальные тенденции в лагере КПРФ и ее союзников представляют большинство. Тем более что Николаев со своим вновь обретенным движением, Бабурин с патриотическими выкриками г