- Вы уезжаете, граф?
- Могу я попросить вас звать меня просто по имени - Грейм? Пусть мы не так давно знакомы, но я верю, что однажды мы с вами станем добрыми друзьями. Разве иначе может быть между родственниками?
- Конечно, станем, с радостью! А вы в свою очередь зовите меня Ильза.
- Спасибо, Ильза, я рад, что вы мне позволили. Ваше имя звучит очень музыкально и одновременно таинственно, нежно, как кошачье мурлыканье.
Однако он тут же замолчал, а его ясная улыбка растаяла. Он не просто отдалился, а словно выпрямился, взглянул свысока.
- Теперь я должен ехать.
- Куда же вы собрались так рано?
- К мисс Олизет.
Я невольно вспыхнула. Вся душевность разговора, ласкающего своей искренностью, мгновенно пропала. Комплимент моему имени вдруг лёг на сердце тяжёлым камнем.
- Насколько я понимаю, речь о вашей невесте?
- Да, это так. - Довольно сухо отвечал его милость.
- Но. зачем вы вчера подарили мне цветы? Зачем сейчас говорили о моём имени так. Разве так можно?
Конечно, я тут же замолчала. Ранее утро и непривычная растерянность - единственное оправдание моей несдержанности, независимо от того, насколько некрасивым было поведение милорда. Слышать от молодых людей комплименты мне приходится не впервые, но раньше они ничуть не трогали - такие же пустые слова, как замечания о текущей погоде. Почему же от него я принимала знаки внимания иначе, с трепетом, как настоящую ценность? Почему я сразу не вспомнила о существовании мисс Олизет?
- Простите меня, Ильза.
В его коротких словах, вернее, в тоне, было так много невысказанного! Сожаление и непоколебимая твёрдость, извинение и даже, как будто, прощание.
Он сделал шаг назад и его лицо исказилось в гримасе, словно шаг отдался болью.
- Простите меня. Я не должен был поступать так, как поступил. Вы так побледнели, вы сердиты, вы имеете на это полное право! Я связан обязательствами, которые не дают мне никакого права вести себя подобным образом с другой леди. Возможно, меня немного оправдывает моя болезнь, после которой я не сразу вспоминаю обстоятельства своей жизни. Несколько часов я прихожу в себя, а то и несколько дней, и только тогда. впрочем, вам неинтересно. Простите, мисс Ильза, я поступил дурно. Если вы услышали в моих словах намёк на привязанность, которая превышает родственную, я буду думать б этом обстоятельстве со стыдом и раскаянием. Я заслуживаю вашего осуждения и могу только извиняться и клятвенно обещать, что больше подобного не повторится.
Он поклонился, резко вскочил на коня и уехал прочь.
Не интересно? Мне было очень даже интересно, но не могла же я броситься следом и потребовать подробного отчёта о ходе болезни?
Получается, он не помнит своих приступов и что делал в это время?
Получается. он больше никогда не скажет мне ничего приятного?
О последнем я постаралась больше не думать.
Глава 11. Гости
Завтрак прошёл в одиночестве, чему я была только рада, потому что мне требовалось вернуть себе самообладание и распрощаться с иллюзиями. К обеду прибудут гости и их должна встретить настоящая родственница графа, хозяйка дома, пусть и временная. Настоящая хозяйка не трепещет, как лист на ветру, её губы не дрожат, а голос командный, как у генерала!
Обладая только обрывочными сведениями о состоянии дел в хозяйстве, сложно, конечно, играть роль хозяйки. Впрочем, разве это самая большая моя беда?
Позавтракав, я вернулась в комнату, чтобы погладить Тифея. Ужасно захотелось ощутить тёплую мурчащую тяжесть на коленях и поводить ладонью по гладкой шерсти. Кажется, я начинала понимать тётушку, которая дня не могла провести, не отдавшись этому занятию.
В комнате меня застал Мариус.
- Мисс Ильза?
- Мариус! Входи.
Он закрыл за собой дверь, убедился, что не осталось щели, и подошёл так близко, что я почувствовала запах перечной мяты, которой обрабатывают помещения, чтобы отпугивать мышей. Думаю, винный погреб теперь в полной безопасности!
- Добрый день, Мариус. Как твои дела? Присядь.
- Всё хорошо, мисс.
Сесть он отказался, а я не стала настаивать. Однако, судя по рукам, которым он никак не мог найти применения, Мариус волновался.
- Ты пришёл о чём-то рассказать?
- Да, мисс Ильза. Не хотел вас пугать, но молчать нельзя.
- Не бойся, я не испугаюсь. Тем более, зная опасность, её всегда легче избежать, чем оставаясь в неведении. Что ты хотел сказать?
- Вы, конечно, правы насчёт опасности. Так вот. Вам известно о болезни графа Дабхиса? О том, что иногда с ним случаются необъяснимые, крайне болезненные припадки, от которых милорд очень страдает?
- Я знаю про приступы. Но о том, что они болезненны, не слышала.
- Донер сказал, у него сердце кровью обливается, когда это начинается в очередной раз. Чем только он не пытался помочь -бесполезно, нипочём не получается облегчить состояние хозяина. Теперь он потерял надежду, просто запирает милорда в четырёх стенах и ждёт, пока тот снова не начинает говорить по-человечески.
- А во время приступов он как говорит?
- Вообще не говорит. Донер признался, что научился определять приближение приступа по внезапному молчанию, по крепко сжатым, скрипящим зубам и побелевшему лицу господина. Потом хозяин весь словно превращается в пружину, которая никак не может разогнуться, и тут нужно быстрее уходить и закрывать дверь. Однажды Донер замешкался - и хозяин его ударил.
- Ударил?! - Невольно воскликнула я. - Это возмутительно!
- Донер не жалуется, мисс. Ильза. Он обожает хозяина и уверен, что сам виноват. Нельзя ругать тигра, который загрыз человека, если человек сам к нему подошёл и дёргал за хвост.
- Не думала, что его милость способен ударить слугу, как бы там ни было, он не животное!
- В состоянии приступа его разум перестаёт быть разумом способного мыслить человека. Но я хотел рассказать не о том. Поведение во время приступа можно объяснить тем, что хозяин не понимает, что делает и Донер сам подошёл к нему, пытаясь поднять и отвести в спальню. Но я не могу объяснить другого случая, о котором узнал.
- Говори же, Мариус.
- В тот раз, когда графу сообщили об обрушении башни. он засмеялся.
- Что?
- Захохотал, как безумец. Его глаза сверкали такой радостью, что Донер просто онемел и не знал, как поступить дальше. Слова хозяина звучали так: «Это не может не радовать, мы на верном пути, желания рано или поздно исполнятся, уверен»! и благодушное, хотя и крайне нервозное настроение, которое сопровождало его милость весь тот день, подтверждают, что он был доволен случившимся.
- Надо же. Ты молодец, Мариус. Спасибо, что рассказал!
- Надеюсь, вы сможете разобраться, отчего милорд так поступил.
- Может быть, хотя сейчас я, как и вы, не имею ни малейшего представления, что может оправдать радость, вызванную подобным несчастьем.
- Я буду и дальше слушать, мисс, хотя знаете, как мне не нравится шпионить. Но я буду шпионить, потому что здесь происходят странные вещи и в них мало хорошего! Не подумайте, что я волнуюсь за себя, я переживаю за вас, мисс. Нельзя ли нам отсюда уехать? Или вы. нельзя ли уехать хотя бы вам, а я уж как-нибудь устроюсь?
- Нельзя, Мариус, мне жаль. Почему ты этого хочешь?
- Ничего, мисс Ильза, глупый вопрос, извините.
- Ты боишься, что со мной произойдёт нечто плохое?
Он бросил на меня из-под седых бровей короткий оценивающий взгляд, но колебался недолго:
- В этом замке случались странные смерти и необъяснимые происшествия.
- Какие смерти?
- Молодая служанка бросилась в пропасть.
- Сама?
- Да, мисс. Донер сказал, в её смерти хотели обвинить графа, потому что его видели вместе со служанкой на склоне, ведущем к пропасти, и потом силуэты девушки и мужчины видели на краю как раз перед тем, как она прыгнула. Но Донер категорически утверждает, что его хозяин не мог её толкнуть, ни за что.
- Даже. - Горло перехватило. - Даже в состоянии приступа?
- Донер говорит, приступа в тот день с хозяином не было.
- Это всё?
- Ещё в горах пропал юноша и граф в тот день отсутствовал в замке. Он вернулся вечером весь в грязи и избитый, как будто упал и долго катился по земле или дрался и падал, но утверждал, будто ничего не помнит. Тела юноши так и не нашли, только его вещи, разорванные и грязные, со следами крови.
- Ещё что-нибудь?
- А начались все неприятности - приступы и странные несчастные случаи с того самого времени, как погиб его друг, мистер Димерий Кайлос. Граф Дабхис был безутешен и горевал так же сильно, как по любимому отцу. Не успел отойти от одной потери, как на плечи свалилась новая. Это горе, считает Донер, и вылилось в первый приступ.
Вот как, горевал? А по словам судьи, он сам его убил, причём с большим удовольствием. И что там про любимого отца? Судья говорил, кончину отца Грейм ждал, как манны небесной!
- Что ты слышал о мистере Димерии? Он был женихом мисс Олизет?
- Этого я не знаю. Ничего, кроме того, что они с милордом крепко дружили.
- Спасибо и на том. Я понимаю твои сомнения и волнения, но мы не можем уехать, Мариус.
Он вздохнул, осунулся.
- Тогда прошу, будьте осторожны. Я не первый год живу на свете и вижу - что-то плохое происходит в этом доме и каждый из нас может пострадать. Зло притаилось рядом, и оно подбирается всё ближе. Моя жизнь подходит к концу, бояться мне нечего, я жил долго и счастливо, а вы ещё молоды, и у вас всё впереди. Будьте осторожны.
- Спасибо, Мариус. Прошу, не волнуйся за меня, я очень осторожна. Тем более, может, это просто ужасные слухи, ты же знаешь как обрастают небылицами странные смерти, которые нельзя объяснить разумно только потому, что неизвестны все обстоятельства произошедшего, а мёртвые ничего не рассказывают. Возможно, действительно произошли несчастья, а не убийства -девушка решилась умереть, а юношу загрызли волки.
- Вы правы, мисс, но не забывайте народную мудрость - дыма без огня не бывает.