- Входите, мисс.
В комнате, куда мне открыли дверь, было не так светло из-за тщательно закрытых штор. Большая кровать, стоявшая посередине, невольно притягивала взгляд. Пожилая женщина, которая на ней лежала, была худой и измученной, она тяжело дышала и болезненно морщилась. Её белые руки, похожие на атласные перчатки, то и дело беспокойно скользили по одеялу.
- Добрый день, миссис Нарлоу.
Глаза больной распахнулись и обежали меня быстрым взглядом.
- Садитесь, мисс Ильза.
Она продолжала бесцеремонно рассматривать меня своими выцветшими глазами, даже когда я опустилась на стул возле кровати и принялась говорить.
- Прежде всего позвольте принести извинения от лица милорда. Наверное, вам сообщили, что он.
- Не нужно мне от этого мальчишки никаких извинений! -Недовольно прервала миссис Нарлоу, чей тихий голос оказался достаточно твёрдым, чтобы я в растерянности замолчала. - Он сломал жизнь моей дочери, после чего любые извинения из его уст для меня как неприличные звуки, вырвавшиеся у кого-нибудь во время обеда!
Ей было плохо, я видела плачевное состояние, в котором она находилась, поэтому молчала, чтобы не тревожить больную ещё больше. А она всё рассматривала меня, рассматривала, и её лицо наливалось мрачной удовлетворённостью.
- Да, похоже, графу будет чем утешиться после нашего ухода. - Она засмеялась, но тут же пресеклась, тяжело дыша и вся побелела.
- Что я могу для вас сделать? Может быть, подать воды?
- Нет, ничего!
Она глубоко дышала минуту, а после расслаблено откинула голову на подушку и прикрыла глаза.
- Передай Грейму, что он не получит Олизет даже после моей смерти. Никогда! - Сердито сказала миссис Нарлоу.
- Да, конечно, я передам слово в слово.
- Это всё. Глупый мальчишка! Думал, дождётся, пока я сойду в могилу и придёт забрать мою девочку. - Бедняжка истратила все силы и начала говорить словно в забытьи. - Никогда, никогда он её не заберёт. Вы ещё здесь, мисс? Уходите! Передайте ему, что я его прощаю, насколько могу. Я мать, но я прощаю его!
- Я всё передам, миссис Нарлоу, будьте спокойны.
В спешке выходя из комнаты, я вспомнила, что хотела попросить разрешения навестить мисс Олизет, но видимо, не суждено. Нельзя повторно тревожить больную, несмотря на всё моё любопытство. В такое время человек заслуживает покой, а я не такая злодейка, чтобы лишать умирающего последнего покоя.
Вновь оказавшись в кукольных комнатах, я почувствовала озноб страха - в этих ярких декорациях таились страдание и смерть, прятались в тени, в складках ткани, в углах, и щерили свои острые зубы.
- Мисс? - Появилась сопровождавшая меня ранее служанка и сделала книксен. - Если вы будете так добры и навестите мисс Олизет, она будет вам крайне признательна.
- Мисс Олизет?
- Да, мисс, она просила узнать, не будете ли вы так добры с ней поговорить, раз уж вы решили приехать вместо его милости.
- Конечно, с большим удовольствием!
Следуя за служанкой, я пыталась понять, отчего была уверена, что болезнь мисс Олизет лишает её возможности разговаривать или обладать разумом. Почему я думала о ней, как о вечно спящей красавице, холодной и неподвижной, к которой могут только допустить, как к музейному экспонату. Однако она сама узнала о моём приезде и позвала меня. Как это всё неожиданно!
- Я буду ждать тут, позовите, когда закончите. - Девушка открыла красивую белую дверь с золотыми украшениями и быстро посторонилась.
Я вошла в комнату, которую можно считать самой необычной комнатой, виденной мною в жизни. Жёлтые шторы, белоснежный потолок и стены в золотых рисунках, пурпурные и фиолетовые ковры и обивка на мебели. Струящийся на ветру тончайший сиреневый полог. Как чей-то нежный сон, как попытка воплотить фантазию о сказочном, воздушном мире романтических книг.
Посреди комнаты в золочёной клетке прыгала магическая птица Певун. Стоимость такого сокровища, способного исполнять неисчислимое количество песен и мелодий равнялась стоимости всего остального дома.
- Ильза?..
Я вздрогнула от звуков глухого голоса, а когда нашла взглядом его источник, застыла на месте, ни в силах вымолвить ни слова.
Это была сморщенная кукла, сухой скелет, обтянутой белой пергаментной кожей. Завёрнутая в дорогую ткань, с изумительной красоты чепчиком на голове, из-под которого выглядывали остатки тончайших серых волос. Ухоженное и оттого ещё более странное существо, которое меньше всего можно было принять за человека. И последнее слово, которое пришло бы в голову при виде мисс Олизет, так это слово «невеста».
Она лежала и молча смотрела на меня, ничуть не удивлённая реакцией. Её сухие пальцы с белоснежными ногтями были сложены на груди, словно спички. Она не пыталась прикрыться. Эта покорная молчаливость стала последней каплей, я сама не заметила, поняла, что плачу, только когда ощутила ползущие по щекам слёзы.
Узнав, что скоро не станет тетушки, я испытывала ужасающую опустошенность и отчаяние, и была уверена, что ничего подобного больше никогда не смогу испытать. Но сейчас, при виде несчастной мисс Олизет я будто снова оказалась там, у доктора, и снова окунулась в омут ужаса ожидания смерти. Тем удивительнее, что состояние умирающей миссис Нарлоу, которую я посетила чуть раньше, ничего похожего не вызвало.
- Простите, мисс Олизет. Минутку.
Я отвернулась и вынула платок, вытерла лицо.
- Полноте, Ильза. - Голос был тихим и слабым, но ровным. -Вы меня пожалели, я вижу. И считаете, это плохо? Вероятно, вам не с чем сравнить. Деревенские жители называют меня живым мертвецом и крестятся, когда подходят к нашему дому. Некоторые из них желали бы, чтобы мёртвую девицу, так меня называют, сожгли на костре. А вы меня пожалели, это делает вам честь.
Сядьте там, дальше. И зовите меня по имени, ни к чему между нами церемонии. Да, это кресло для гостей, там всегда сидит Грейм, когда приходит. Как он?
- Боюсь, мне нечем вас порадовать. Он болен и находится в беспамятстве, потому что упал в горах и ударился головой. Но доктор говорит, опасности для жизни нет.
- Доктора говорят много глупого. - Почти равнодушно сообщила мисс Олизет. Она совсем не шевелилась, только глаза и губы двигались и очень редко - тончайшие пальцы на цветном атласном одеяле, которым она была укрыта. - Они считают, главное - жить. Но иногда лучше умереть. Впрочем, зачем я это говорю вам? Вы такая юная, цветущая, как свежая горная роза. У вас впереди целая жизнь, такая, какой лишили меня. Когда-то я тоже была прекрасной. так давно.
Она вздохнула и пауза подтолкнула меня решиться:
- Олизет, милая, что с вами произошло?
- Ах, это. Плата, Ильза. плата за юность и беспечность.
- Я пойму, если вы откажетесь говорить, и не обижусь!
И я действительно бы поняла.
- О чём тут говорить? Мы были слишком самоуверенны. Грейм так хотел разбогатеть, а мы так верили, что любой ритуал только даёт, ничего не забирая взамен. Тогда мы собрались и провели магическое действо. В тот проклятый миг, который я нынче вспоминаю с содроганием, всё изменилось безвозвратно. Димерий и Патруа были так веселы, я хорошо помню. А я смеялась, уверяла, что никогда раньше наши занятия не были такими интересными и тайными. Грейм сохранял серьёзное выражение лица, но нас ему было не обмануть, столько лет вместе - он развлекался не меньше остальных. Но нет, Ильза, не бывает бесплатных услуг. Помните и вы, если хотите быть счастливы -когда что-то просите, вы отдаёте взамен плату. И не вам решать, чем платить. Ох, я устала.
Она закрыла полупрозрачные веки и я с трудом заставила себя не глазеть на белки глаз, хорошо различимые под тонкой кожей.
- Говорят, его милость вскоре очнётся. Я уверена, он сразу же навестит вас, но возможно, я могу ему что-нибудь передать?
- Нет, мы с ним больше не увидимся. - Не открывая глаз, тихо и равнодушно продолжала мисс Олизет. - Никогда.
- Могу я узнать, почему?
Она вдруг разволновалась, руки затрепетали, тело забилось мелкой дрожью.
- Я устала, устала мучиться. Мама обещала забрать меня с собой. - Хрипела несчастная. - Она обещала больше не заставлять меня есть и пить. Только один раз. И мы с ней будем вместе всегда.
Она встрепенулась, распахнула впалые глаза:
- Только никому! Мама обещала, и никто не смеет ей мешать. Пусть Грейм оставит меня в покое. Я хочу умереть, я устала влачить своё существование в этом жалком теле, больном и изломанном. Я умерла бы давным-давно, если бы не мама и Грейм. Они не давали, мешали мне, мучили. Но теперь мама обещала взять меня с собой, а Грейм не может помешать. Я счастлива. Клянитесь, что никто ни слова не услышит от вас!
Я колебалась недолго. Такой, как мне, молодой и здоровой девушке, пусть даже никому не нужной, не имеющей любящей матери и такого друга, как Грейм, никогда не понять отчаяния мисс Олизет. Помочь ей может только молчание.
- Я клянусь, что ни скажу ни слова.
Она еле заметно улыбнулась и снова закрыла глаза, мирно вздохнув. Тогда я заметила, что ресниц у неё нет, только голое веко.
- А в благодарность за вашу доброту я скажу вам, Ильза, о чём предупреждало ритуальное послание, которому мы тогда не поверили. Грейм и сейчас не верит, хотя я говорила ему тысячу раз. Слушайте же! - Её белые сухие губы шевелились и звук становился всё тише и медленнее. - За исполнение желания - одна смерть, одно страдание, один на зло обречён и лишь один ни при чём.
Потом губы замкнулись, а руки сползли вниз. Кажется, она заснула, хотя выглядело так, будто она умерла.
Глава 20. Чужие секреты множатся, как снежный ком
Что сказать о своём состоянии на обратном пути? Я возвращалась совсем не с теми мыслями, с которыми выезжала утром.
Я устала. Проклятье замка ненавязчиво, но крепко окутывало меня, обездвиживая и заставляя смириться с неизбежным, и не было возможности от него избавиться.
Но и в замке не нашлось покоя, потому что меня поджидали сёстры Олди, решительно настроенные, несмотря на любые препятствия, немедленно спасти графа от призрака! Отделаться от них не было никакой возможности, поэтому вскоре мы сидели в гостиной, пили чай и обменивались новостями. Лулу прыгала и лаяла, как сумасшедшая, я ужасно жалела, что поблизости нет Тифея, при котором собака вела себя тихо и незаметно.