лгебры потел и переживал, как бы не вызвали к доске, то сейчас почти всегда получал твердую четверку, а трояки стали довольно редким явлением, хотя склонностью к точным наукам я никогда не мог похвастаться. На третий вечер занятий, в которых я тоже принимал участие (потому что, как справедливо заметил друг, экзамены на носу), раздалась трель домашнего телефона, звонил Олег и сказал, что его друг согласился помочь и всё это время они улаживали кое-какие моменты.
– Какие моменты? – заинтересованно спросила Василиса.
– Сказал, что не телефонный разговор, – было видно, что Сашка изнывает от любопытства, поскольку всегда крайне болезненно переносил невозможность узнать все немедля. – Завтра вечером идем, – сказал он, обращаясь ко мне.
Василиса оттолкнула от себя тетрадь с примерами и уперлась лбом в сложенные на столе руки, ее спина была напряжена.
– Всё будет хорошо, – утешил ее я.
Она закивала, но занятия были забыты, и весь вечер мы обсуждали возможные варианты того, как пойдет завтрашняя встреча, а Сашка еще и раздражался от неизвестности. Василиса очень боялась, что ее отчим нас обидит, я же рисовал в голове его образ со слов подруги, и выходил какой-то могущественный монстр, поэтому, чтобы остаться честным хотя бы перед собой, скажу, что испытывал небольшой страх перед встречей с ним, который передался мне от Лисы (она была в ужасе).
Как же я удивился, когда следующим вечером дверь нашей бравой компании открыл обычный мужик в трико и засаленной майке, крепкий, с наметившимся брюшком и залысинами, ростом ниже Сашки, примерно с меня.
– Савелий Петрович? – официальным тоном поинтересовался Алексей, который первый год работал участковым в Выборгском районе, но уже успел выработать такую интонацию, после которой хотелось подобраться, приосаниться и принять самый благонадежный вид.
– Ну я…
Мужик, совсем не похожий на могущественного монстра, напрягся; лицо у него было одутловатое, близко посаженные блестящие глаза бегали, по очереди осматривали нас, но к милицейской форме их влекло гораздо чаще.
– Разрешите пройти; сержант Кирьянов, – всё так же официально продолжил Леха, быстро сунул под нос растерявшемуся мужику раскрытое удостоверение и тут же убрал его в карман. – Мой в своем роде коллега – Соколов Олег Сергеевич.
– А вы по какому поводу? – набычился мужик.
– Вопросы здесь задаю я! – вдруг рявкнул Леха так, что от неожиданности я испугался, Сашка рядом со мной вздрогнул. – Или предпочтете проехать в участок?
Вся напускная смелость с этого Савелия слетела в одно мгновение, он мелко засуетился, что сделало его похожим на хорька.
– Да я же… – заискивающим тоном начал он. – Так… поинтересоваться. Проходите-проходите, гражданин начальник.
Леша, а за ним и Олег решительным шагом направились в квартиру, Сашка взял паузу и с прищуром посмотрел на отчима Василисы, изучил его взглядом сверху донизу, но потом тоже прошел за парнями, а я следом. Мужик захлопнул дверь и засеменил за мной. Квартира находилась в полнейшем запустении: в коридоре вдоль стены громоздились пустые бутылки из-под спиртного, полы были грязными, а кухня, куда, не спрашивая согласия хозяина, прошли Алексей с Олегом, вообще наводила ужас.
– Мда. – протянул Леха и не заметил, как сбился с уставного тона. – Думаю, беседу можно провести здесь.
Он брезгливо поморщился, выдвинул табуретку, сел и постарался не касаться липкой на вид клеенки кухонного стола, Олег последовал его примеру, мы остались стоять, а мужик неуверенно замер в дверях кухни, смешно поджал руки к груди и перебирал пальцами что-то, видное только ему.
– Что ж вы стоите, Савелий Петрович, – усмехнулся Леха. – Присаживайтесь. В ногах правды нет.
Пока мужик всё так же суетливо усаживался напротив Алексея, тот открыл молнию кожаного портфеля для документов, достал оттуда толстую картонную папку с надписью «Дело № _» и с таким оглушительным шлепком ударил ей об стол, что мужик отшатнулся, а я вытянул шею, чтобы увидеть надпись черным маркером, и сразу понял, для чего Олег несколько дней назад просил подготовить копии документов Василисы.
– А побеседуем мы с вами, – обманчиво мирным голосом начал Алексей, – о вашей падчерице, Смирновой Василисе Андреевне.
– О Ваське-то? – охнул мужик, притворно удивившись. – А что с ней?
– Вы мне тут дурака не лепите! – угрожающим тоном произнес Леха. – У меня здесь два свидетеля против вас и сотрудник органов опеки, – он кивнул на Олега, который в строгом костюме и правда выглядел довольно солидно. – Медицинское освидетельствование в день совершения преступления оформлено! – он кинул на стол прямо перед хлопающим глазами мужиком кучу каких-то бумаг с треугольными и круглыми печатями, которые были похожи на врачебные. – Побои сняты! – и тут он швырнул на весь этот ворох стопку фотографий.
Мне стало не по себе. Даже озноб по телу прошел.
Снимки разных частей тела с ранами и синяками разлетелись по столу, один проскользил до края стола, на секунду завис, по инерции балансировал некоторое время, но все же упал на пол, прямо мне под ноги. Сашка наклонился, подобрал фотокарточку и, пока возвращал на стол, быстро рассмотрел, я тоже успел мельком бросить взгляд и понял, что это была не Василиса, конечно; видимо, они просто взяли фотографии участков чьего-то избитого тела (лица на них видно не было). Мужик в панике пробегал взглядом по всем бумагам, то цеплялся за фотографии, то отводил от них глаза, то снова возвращался к синякам, ссадинам и ушибам, а потом поднял затравленный взгляд на Леху.
– Я… я… – начал невнятно бормотать Савелий Петрович, и тут я понял, что он давно ждал этого момента: ждал и боялся, потому и пил беспробудно.
– До пятнадцати лет лишения свободы, – сурово продолжил Алексей, будто не слыша мужика. – Рассказать вам, как с насильниками детей поступают на зоне? – он нарочито ухмыльнулся и многозначительно замолчал.
Мужик побледнел и покрылся испариной, я забеспокоился, что у него от страха может случиться инфаркт или инсульт (нет, здоровье его меня не беспокоило абсолютно, но мертвый насильник – не совсем то, к чему мы стремимся). После того как Алексей выдержал театральную паузу, в разговор вступил Олег.
– К вашему счастью, Василиса Андреевна готова отозвать заявление.
После слов Олега этот подлец вскинул глаза с таким выражением восторга и облегчения, что мне захотелось ударить чугунной сковородой прямо по его лицу. Очень сильно ударить.
– Не нужно сиять, словно начищенная монета, – резко оборвал его Олег. – Я, как ее официальный представитель, требую, чтобы вы заполнили ряд документов.
– Да-да-да, я всё заполню, прямо сейчас, – Савелий Петрович трясся и мелко кивал с такой силой, что стол заходил из стороны в сторону и сахарница на столе зазвенела крышечкой. – Только ручку сейчас принесу, – он поспешно вскочил с места и, кажется, был готов бежать куда прикажут.
– У меня есть всё необходимое, – жестом остановил его Олег и бросил ему бумаги и ручку. – Приступайте, а я сниму копии ваших документов, – он протянул руку, будто ожидая, что испуганный мужик достанет паспорт из растянутых трико.
Мерзавец метнулся в комнату с невиданным для его комплекции проворством и принес пластиковый конверт, очень похожий на тот, что был у Василисы, и мы с Сашкой, как и условились с Олегом ранее, отбыли в ближайший копировальный центр, где не только сделали копии всех документов этого подонка, но и отсканировали их и даже сохранили для верности всё на диске. Все время выполнения нашей небольшой миссии Сашка молчал, сжимал и разжимал кулаки, а на его скулах играли желваки. Мысли друга были заняты определенно чем-то нехорошим.
– Так бы и размазал по стенке этого червяка, – выдохнул он почти неслышно, когда мы поднимались на лифте, чтобы вернуть документы, и от его тона, в котором чувствовалась нешуточная угроза, я напрягся.
– Ты не хочешь этого делать! – я легко ударил друга кулаком по плечу, прекрасно зная, куда он клонит. – И не станешь. Слышишь?
Он передернул плечами и нехотя кивнул.
– Пообещай, что мне не нужно об этом беспокоиться, – не отступал я. – Этот слизняк того не стоит.
Он прищурился и смерил меня тяжелым взглядом в несколько долгих секунд, потом с яростью выдохнул, и черты его лица немного расслабились, приняли привычное насмешливое выражение, после чего он легко пнул носом ботинка мой кроссовок.
– Ладно, ма-а-ам, – протянул он ехидно.
– Если я заподозрю хотя бы мысль, – я был непреклонен, – сдам тебя Олегу и ни за что не буду покрывать.
– Козлина… – беззлобно проворчал Сашка и пнул мой кроссовок чуть ощутимее, а я теперь был спокоен: буря миновала.
Мы вернулись в квартиру, мужик протянул было руку, чтобы забрать у меня свои документы, но так и застыл, поскольку я бросил конверт на клеенчатую скатерть стола, на которой уже не было ни папки, ни фотографий, ни бумаг из липового дела Василисы. Он заискивающе улыбнулся, подхватил конверт, но даже не заглянул внутрь, чтобы проверить, все ли бумажки ему вернули.
– А… как же быть. – подобострастно начал он, обращаясь к Алексею. – С материалами… дела, так сказать… – мне казалось, что он вот-вот начнет приплясывать.
– А это не ваша забота, – грубо оборвал его Леха. – Будь моя воля, ты бы уже гнил на зоне, сука!
К концу разговора то ли выдержка изменила милиционеру, то ли окончательно ему надоел этот мерзкий тип. Савелий Петрович отшатнулся от слов Алексея, хотя тот не сделал и движения в сторону этого труса, а просто вышел в коридор, не проронив больше ни звука; Олег же застыл посреди кухни, и Сашка вопросительно приподнял брови.
– Идите, молодые люди, – все тем же официальным тоном обратился к нам Олег. – Мне тут с Савелием… Петровичем необходимо обсудить последний вопрос.
Мы с Сашкой недоуменно переглянулись и двинулись в сторону выхода.
– Дверь закройте на кухню, будьте добры, – догнал нас голос Олега, в котором слышалась еле сдерживаемая ярость.