Я притворно нахмурилась и даже захотела ударить кого-то. Определенно, они на меня плохо влияли. Мне нужно звучание «Волшебной флейты» или «Иоланты», чтобы снова почувствовать себя воспитанным цивилизованным человеком, не склонным к жестокости и дракам. Я представила лица парней, если бы вдруг встала и поставила пластинки со своими любимыми операми для душевного успокоения. Они были бы в ужасе, я уверена. Практически услышав, как Саша молит меня «выключить эту какофонию ради любви к барабанным перепонкам», я прыснула.
Проводив Женю, мы стали собираться в школу. Саша выдал мне одни из самых своих приличных джинсов и рубашку. Он, очевидно, носил эти вещи в прошлом. Они были почти впору, ткань ощущалась мягкой и приятной, не обтягивала, а чуть болталась, что давало мне ощущение защищенности.
Я так и не сходила в магазин, чтобы купить себе одежду. Думать о примерочных и новых вещах было почти больно. Я предпочитала Сашины. Конечно, они не пахли им, но у меня возникала иллюзия, что он рядом и обнимает меня, как во время ночных кошмаров. Он был вроде как не против, чтобы я носила его старую одежду.
Мне пришла мысль, что в школе я могу столкнуться с какими-то взглядами мальчишек в свою сторону. Тонг-тонг-тонг – тревога зазвенела внутри. Я поежилась. Возможно, стоило вчера подстричься покороче? Хотелось стать похожей на мальчика. Мне казалось, что если буду выглядеть как парень-подросток в мешковатой одежде, то всем будет ясно, что для флирта и подростковых игр я не гожусь. Безусловно, я верила, Женя с Сашей не дадут меня в обиду. Но и мне самой мечталось внешним видом нести сообщение: да, я странная и не заинтересована вообще ни в каких контактах. Мне не нужны приятели, подружки. Внимание. Ничего из этого.
Намного позже, когда на завтра все было готово и мы с Сашей лежали в темноте комнаты, разделенные только тумбочкой, я спросила его тихо и неуверенно:
– Как думаешь, всё будет в порядке?
Мне хотелось узнать, что необходимо сделать, чтобы не представлять никакого интереса абсолютно ни для одного человека. Но, возможно, он понял мой вопрос по-своему.
– Всё будет просто и-де-аль-но! – припечатал он, протянув мне руку. Я благодарно схватилась за нее и держалась, пока не уснула.
Саша
Секретарша с интересом разглядывала нас прям в упор, не стесняясь. Василиса под ее взглядом нервно ерзала и косилась в сторону двери директора. Олег там тусил и что-то решал уже минут двадцать, а нам сказали подождать здесь. По-моему, легенда о том, что Василиса – моя двоюродная сестра, прокатила. Секретарша даже заметила, что видит семейное сходство. В каком это, интересно, месте?
Блин, а стулья в приемной специально такие неудобные, чтобы каждая минута казалась пыткой? Я сменил положение уже раз тридцать; казалось, что сиденье прям впивалось во все места, скотиняка такая. И только Василиса застыла, как изваяние, и не шевелилась, напряженно сцепив на коленях руки в замок. Я слегка сместился и задел ее плечом. Она искоса глянула в мою сторону и выдавила тревожную улыбку. Поменяв позу, я пододвинул свою ногу к ноге подруги и легко толкнул да так и оставил плотно прижатой. Она немного расслабилась и выдохнула. Мне хотелось взять ее за руку, но я не думал, что любопытной тетке напротив нужно давать настолько явную пищу для сплетен.
Наконец дверь кабинета открылась, и Олег, выглянув, пригласил Василису. Я почти ломанулся следом, но брат отрицательно покачал головой. Подруга нервно оглянулась, и вид у нее был настолько испуганный, что мне захотелось плюнуть на всё и пойти с ней. Но я лишь ободряюще улыбнулся и показал большие пальцы. Она кивнула и скрылась в кабинете. Открывая дверь пошире – и я оценил его деликатность в данном моменте: вряд ли Василиса захотела бы остаться в закрытом кабинете с двумя мужиками, – Олег закатил глаза, показывая мне, насколько же его достал директор. Но я заметил, что он сделал это так, чтобы секретарша не увидела. Ссыкло.
Я поднялся со стула и встал так, чтобы быть в поле зрения Василисы, сделав вид, что изучаю стеллаж с книгами, но сам просто пытался прислушиваться и сверлил взглядом стрелки часов, которые тикали на полке. Но четко разобрать, о чем именно говорят, не получалось, доносились только обрывки слов. Они что там, блин, шепчутся? На фига директору такой большой кабинет и приемная, да еще и всё в мягких коврах? Спецом чтобы поглощать звук, что ли?
Наконец раздался звонок на большую перемену, а через пару минут дверь приемной открылась и вошла классуха Жеки. Сам он маячил в коридоре, пытаясь знаками убедить меня выйти в коридор. Училка прошла в кабинет директора, а я, убедившись, что при появлении женщины Василиса немного расслабилась, попрощался с любопытно водящей носом секретаршей и покинул наконец эту пыточную.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Жека.
– Да не знаю, Олег что-то полчаса тер с Петрушей, – протянул я, но друг поморщился от прозвища директора, и я поспешил продолжить: – Потом они Василису туда позвали, после прискакала ваша эта…
– Елена Николаевна, – подсказал Жека.
– Ага. – кивнул я. – А шмотки твои где?
– Оставил в классе, чтобы занять нам с Лисой место, – отрапортовал Жека. – Ну а потом сюда прибежал.
– Ты место-то нормальное занял? – уточнил я.
– Обижаешь, – он с укоризной посмотрел на меня. – На последней парте в третьем ряду. Думаю, так она будет чувствовать себя более безопасно.
Я кивнул, но не успел ответить, как дверь приемной распахнулась и на пороге показалась вся честная компания. В коридоре сразу стало тесно. Петруша очень уж душевно попрощался с Олегом, горячо пожав ему руку, какой-то тупой фразой подбодрил Василису и свалил, чтобы не занимать пространство.
– Ну, Василиса, жду тебя в классе, – по-доброму улыбнулась училка.
– Да, я провожу ее, Елена Николаевна, – встрял Жека.
Попрощавшись с Олегом, дамочка засеменила к лестнице – перемена-то не резиновая, – и мы остались нашим тесным семейным кругом.
– Что я могу сказать, – начал мой брат. – Лучше и не придумаешь.
– Спасибо большое, Олег! – горячо поблагодарила его Василиса, уставившись восхищенным взглядом. Мне это не понравилось.
– Эм-м-м… Ладно, нам нужно на урок идти, – снова встрял Жека, и по его виду я понял, что он тоже не в восторге от лавров, доставшихся только Олегу. Где благодарные взгляды в нашу сторону? На минуточку: это всё я придумал.
– Хорошо, увидимся после, – кивнул я друзьям.
Олег подал руку Жеке и улыбнулся Василисе, махнув на прощание. Некоторое время мы наблюдали за их удаляющимися спинами, подруга несколько раз оглянулась на меня, поплотнее подвинулась к Жеке, стараясь не соприкасаться с проходящим мимо народом. Я увидел, как друг неуверенно сжал и разжал несколько раз кулак, будто набирался смелости, после чего резко вскинул руку, обняв плечи Василисы. Я удивленно приподнял брови. Это неплохо, учитывая, что так возможность столкновения Васы с кем-то другим приравнивалась к нулю. Они неловко сделали несколько шагов, подстраиваясь друг под друга, и, поймав нужный темп, зашагали слаженно, ну типа с рождения так и ходили.
– И что ты будешь с этим делать? – из размышлений меня вырвал голос брата. Пока я завис и пялился на своих друзей, Олег изучающе смотрел на меня. Да-а-а, это я расслабился.
– Что? – включить дурака никогда не помешает.
– Ты втрескался в нее, – брат не спрашивал.
– Что хочет Петруша? – я перевел тему, пытаясь снова найти в толпе школьников парочку, но это было уже невозможно.
– Газонокосилку.
– И что он косить будет на пришкольной территории? Асфальт? – я даже офигел. Обычно подношения должны были хотя бы для приличия считаться школьными нуждами.
– Траву на своей даче он будет косить, – усмехнулся Олег.
Я прикинул, что если сдать в ломбард некоторые украшения, оставшиеся от мамы, то деньги с накопительного счета тратить не придется. Василиса, конечно, была бы против. Возможно, я бы даже заставил ее покричать еще раз, для нее это полезно. Но я немного устал и собирался провернуть это дело так, чтобы, кроме меня с братом, об этом никто не узнал.
– Ты на уроки пойдешь? – спросил Олег, когда пауза затянулась.
– Не, сегодня уже нет, – ответил я.
– Пошли тогда перекусим где-нибудь, расскажу про бумаги для оформления пенсии, – предложил брат, и я, пожав плечами, кивнул.
В кафешке недалеко от школы Олег увлеченно жевал котлету по-киевски, пока я пытался записать всю информацию, которую он выдавал мне с набитым ртом. М-да, всё же Марина плохо его дрессирует, но шутить я на эту тему не решился, считая, что нам какое-то время не стоит говорить о ней. Олег предлагал, чтобы Василиса попробовала сама подать документы на пенсию, мотивируя это высокой занятостью отчима в рабочее время и полностью оформленным пакетом документов.
– Я не знаю… Давите на жалость, – посоветовал брат. – Я просто ужас как не хочу снова видеться с этим мудаком. Боюсь, не выдержу и убью его все-таки!
– А че ты на него так взъелся? – решил я узнать. – Пойми меня правильно, тоже с удовольствием уничтожил бы его, но до недавнего времени тебе было вообще фиолетово.
– Мне не было, как ты выражаешься, фиолетово, – Олег скорчил недовольную мину.
– Ты понял, о чем я, – мне была уж очень любопытна природа возникновения у моего брата стальных яиц в этом вопросе.
– Ты не отстанешь, да?
Я закивал.
– Умеешь ты настроение испортить, – Олег поморщился и отодвинул от себя тарелку с недоеденной котлетой.
Я просто молча продолжил сверлить его взглядом. Брат сделал глоток компота, тщательно вытер рот салфеткой и принялся складывать ее в аккуратный квадрат. Ладно, может, и стоит ему врезать разок для разговорчивости.
– В общем, – когда он начал говорить, голос звучал немного глухо. – Не хочу всё это вспоминать снова, но в ту ночь, когда я тебе звонил… и предлагал помощь, у меня пациент умер. Пациентка. – он помолчал, но, кажется, я уже понял, к чему он ведет. – От кровотечения. Ей было тринадцать, можно было спасти, но… тот, кто это с ней сделал, бросил ее на улице, и ее слишком поздно нашли. – Олег закрыл лицо руками и замолчал.