Закончив с ритуалами крови, как я их раздраженно звала про себя, вернулась в комнату. Хотелось снова упасть в кровать и с головой завернуться в теплый кокон, но, откинув одеяло, я заметила на простыне алое пятно. Прямо-таки японский флаг!
Сорвав постельное, я швырнула его на пол, потому что некоторые до сих пор не освободили ванную. Я остервенело рылась в шкафу в поисках нового комплекта. Последним высохшее белье собирал Саша, и все лежало как попало. Я всегда раскладывала ворох чистых простыней, наволочек и пододеяльников по комплектам, он же пихал как придется. Мне снова захотелось его ударить, очень-очень сильно! Испугавшись собственных мыслей, я схватила первое, что попалось, и с грохотом припечатала зеркальную дверь шкафа-купе, пытаясь выгнать эти ярко-желтые яростные волны. Но наткнулась в отражении стеклянных дверей шкафа на широко раскрытые глаза моего друга.
Я так и замерла, прижимая к груди белье. Злость покинула меня резко, словно лопнул воздушный шар. Сашка стоял там, в дверях комнаты, с мокрыми после душа волосами и полотенцем, обмотанным вокруг бедер. Я никогда не видела у него – да и ни у кого другого – столько открытой голой кожи разом. Мной овладела терпкая тревога, от которой перехватило дыхание. Она рождалась где-то в районе живота, и я не могла оторвать взгляд, рассматривая в отражении белую кожу Сашкиных плеч, покрытых веснушками, редкие волоски на груди, которые ниже становились гуще, приобретая темно-рыжий оттенок. Остальное было скрыто полотенцем. Из-за этого полотенца я испытала одновременно облегчение и недовольство – и совершенно запуталась.
Я понимала: нужно прекратить смотреть, развернуться и сказать какую-нибудь нелепость, чтобы рассеять неловкость, но взгляд, будто без моего спроса, все блуждал, скользя по телу Сашки, бесстыдно, жадно и жарко. Пробежавшись взором по крепким бедрам, я отметила, что фигура его изменилась за два года. Он стал сильнее и основательнее. Почти мужчина. На ногах курчавились волосы, такие же, как на животе, и я вновь вернулась к созерцанию рыжей дорожки. Я хотела, чтобы полотенца не было. Мне казалось, что время остановилось в этом мгновении, меня окатило мурашками. Прошла секунда или две, час или неделя, пока я вот так стояла и разглядывала своего полуголого друга?
Усилием воли я оторвалась от его тела и заставила себя посмотреть ему в глаза. Я боялась увидеть там возмущение и удивление, но выражение его лица сделало напряжение в комнате почти ощутимым. Приоткрыв рот, Сашка замер с немного безумным видом. Он будто совсем не дышал, только сжимал и разжимал кулаки, словно пытаясь сдержаться. Глаза широко распахнуты, и в них было незнакомое выражение. Он раньше никогда так на меня не смотрел. Зрачки расширены настолько сильно, что красивые зеленые глаза казались темными и немного пугающими, хоть и завораживали меня так, что я застыла, ощущая… ощущая… Я… У меня не было названия этому чувству. Какая-то потребность завладела всем моим существом. Не отрывая от меня гипнотического взгляда, Сашка сделал шаг, приближаясь, и я почти-почти почувствовала, что эмоция внутри меня оформилась в.
Зацепившись ногой за валяющийся на ковре пододеяльник, Сашка рухнул на пол, нелепо взмахнув руками, разрывая зрительный контакт и напряженную вязь, что сплелась из нитей электричества, которое возникло между нами. Раздался грохот, а после сдавленные ругательства.
– Жеваный крот, Васа, – пробубнил он, барахтаясь в грязном белье. Я избегала смотреть на него. От падения полотенце могло и свалиться. – Ты чего тут делаешь?
– Постельное меняю, – передернув плечами, я сбросила с себя вязкое напряжение и поспешила на помощь Сашке. Бросив осторожный взгляд на друга, я заметила, что он придерживает полотенце, одновременно пытаясь выпутаться из плена пододеяльника. – Да лежи ты, не двигайся, порвешь сейчас всё!
– Я себе чуть конечности не поломал, – обиженно буркнул он, выпутываясь из хватки коварного белья. – А тебя волнует только, целы ли тряпки.
Я выхватила из-под него постельное, опасаясь, что он заметит кровь, и поспешила в ванную, показав Сашке язык. Он ответил мне неприличным жестом. Сводящее живот сладкое электричество между нами было забыто.
В ванной я загрузила стиральную машину, пытаясь перевести дух. Что это было, Василиса? Ты с ума сошла? Держи свои грязные фантазии при себе. Я мельком бросила взгляд в зеркало, пока стиралка набирала воду. Щеки раскраснелись, и вид был воровато-всклокоченный. Глаза лихорадочно блестели. Я заметила, что на шее учащенно бьется жилка, и постаралась дышать глубоко и размеренно.
– Эй, ты чего там, померла? – раздался за дверью голос Сашки. – Мне в универ надо собираться.
– Ты тут торчал почти час, – рявкнула я, распахивая дверь.
– А ты чего не в школе вообще? Я думал, ты уже ушла! – возмущенно спросил он. Пока я разбиралась со стиркой и своими чувствами, друг успел натянуть джинсы и футболку. Меня затопила необъяснимая злость.
– Женские дни! – зарычала я, отпихивая его в сторону, и, громко топая, направилась в комнату.
Возмущенно пыхтя, заправила постель и завалилась в чистую, пахнущую свежестью кровать. Я ненавидела себя за все эти пугающие чувства и нелепые мысли, которые меня посещали. И, словно недостаточно было того, что я настолько испорчена, чтобы вздыхать по Женьке, так еще и Сашей не гнушалась. Иногда мне казалось, что отчим был абсолютно прав и где-то глубоко внутри я была порочной. Заслужила все плохое, что случилось со мной, – но даже это ничему не научило. Грязная часть меня хочет разрушить все, что есть хорошего в жизни.
Так, разрываемая жалостью и ненавистью к себе, я не заметила Сашку, который зашел в комнату уже полностью собранный и сел на свою кровать напротив меня. Стыдливо вздохнув, я спрятала голову под подушку, которую Сашка тут же попытался отобрать. Несколько секунд я сопротивлялась, а потом выпустила подушку из рук, но голову не подняла.
– Васа, ну посмотри на меня, – Сашкин голос звучал покаянно. Боже, что я за свинья. Наорала, психанула, а он еще себя виноватым чувствует.
– Все хорошо. Прости, что набросилась, – я подняла голову и наткнулась на сведенные брови и умоляющее выражение лица. Не удержавшись, я фыркнула: – Честное слово, если ты раскроешь глаза чуть шире, будешь прямо как Луна из «Сейлор Мун»!
Сашка довольно улыбнулся – скорее всего, он сделал эту моську специально, ведь знал, что я не пропускаю ни одной серии мультфильма и обожаю эту сладкую кошку, – и, чмокнув меня в макушку, умчался в университет. А я осталась лежать в кровати, перескакивая с ненависти на жалость к себе и обратно.
В обед из школы вернулся Женька, принес мне домашнее задание и ароматные булочки с маком и глазурью из соседней пекарни. Распивая чай и поедая булку за булкой, мы обсуждали приближающиеся каникулы и, конечно, Сашин день рождения. Хотя прошло всего два года, но у нас уже сформировалась традиция – отмечать дома, по-семейному. Тем более нас трое – а это целых шесть праздников за, казалось бы, небольшое время. Есть откуда взяться традициям. В этом году мы не стали придумывать ничего нового – только торжественный ужин, любимый фильм и именинный штрудель с яблоком, изюмом и корицей. Зато с подарком получилось очень даже славно: нам удалось накопить достаточно денег, чтобы исполнить давнюю Сашкину мечту. А немного скучную программу я запланировала компенсировать бенгальской свечой в десерте. Мини-фейерверк в квартире.
Мы обсуждали список продуктов, которые понадобятся. Женька диктовал, я записывала. Сверяясь – ничего ли не забыто? – мы склонились низко к ежедневнику, и я неосознанно оперлась левой рукой о Женино бедро, внося исправления. Его голос, указывая на очередную ошибку, зазвучал хрипло, а из-под ворота футболки пополз румянец. Я отдернула руку, как от раскаленной поверхности, и громко откашлялась, что прозвучало наигранно и глупо.
Хлопнула входная дверь, и мы с Женей отскочили друг от друга, будто в чем-то провинились. Через несколько мгновений в кухню вошел Саня, весело здороваясь, открыл холодильник и начал пить сок прямо из пачки.
– Вы чего такие притихшие? – он смерил нас подозрительным взглядом, вытирая рот рукавом рубашки. Я так растерялась, что даже забыла сделать ему замечание, только смотрела на него, хлопая глазами. Жека сверлил взглядом ежедневник. – Я… помешал? – внезапно севшим голосом спросил Сашка.
– Нет-нет, – поспешила заверить его я.
– Мы обсуждали твой день рождения, – одновременно со мной начал оправдываться Женька.
– А-а-а, понял, – мне показалось, что Саша облегченно выдохнул, усаживаясь за стол напротив нас. – Я тоже хотел с вами обсудить день рождения. – нерешительно начал он.
Я заинтересованно посмотрела на него, заметив краем глаза, что Жека тоже вскинул голову. Сашка никогда не любил отмечать. Он, можно сказать, даже избегал говорить о своем дне рождения. И наша суета и приподнятое предвкушением настроение его даже раздражали. Сейчас же он повел себя необычно, проявив интерес, что показалось мне обнадеживающим.
– В общем. – замялся Сашка. – Я бы хотел кое-кого позвать в этом году.
Он неуверенно покосился на нас, прекратив разглядывать скатерть. Я недовольно нахмурилась. Конечно, я ждала, что этот день наступит. Он учился на первом курсе, у него появился другой круг общения, неудивительно, что он захотел позвать новых приятелей. Но осознание все равно больно кольнуло где-то в районе груди, окатив холодным страхом.
– Не понял? – хмуро спросил Женька, разглядывая Сашу исподлобья. Мне показалось, что он тоже не обрадовался идее о незнакомых людях на нашем празднике.
– Ну… – Саша набрал воздуха, словно перед прыжком в воду, и резко выпалил: – Хочу, чтобы к нам присоединилась моя девушка.
Повисла морозная пугающая тишина. Я не сразу поняла, что именно он сказал. Девушка. Под столом Женька схватил мою руку и сжал до боли, но мне не было дела. Только что наш уютный мир на троих накренился и треснул.