Он развернулся ко мне, я внимательно следил за ходом рассказа, хотя смысл некоторых слов ускользал от меня.
– Я не совсем понимаю, как это связано. – но друг не дал мне договорить.
– Ну и ты подсел ко мне. Стал рассказывать, что твоя мама сказала, будто моя попала на небеса, а когда я наорал на тебя, – Сашка смущенно глянул на меня, – ты вдруг обнял меня и поцеловал. Прямо в губы. И не один разок, – он внимательно посмотрел на меня. – И тут твой батя зашел в зал… ох, как он орал, застав нас за обнимашками и поцелуями.
– Но мне было пять. – я почувствовал, как жар заливает мое лицо.
– Наверное, Михалыч очень уж впечатлительный, – усмехнулся друг, продолжая смотреть мне в глаза. – А может, и было с чего.
– То есть я полез к тебе с поцелуями? – я попытался свести все к шутке и фальшиво хохотнул.
– Да. Вот так. – Сашка приблизил ко мне лицо и поцеловал мои улыбающиеся губы.
Василиса
Я, нахмурившись, следила за минутной стрелкой. Этот урок был бесконечным, растягиваясь как ириска, налипшая на зубы, а мне все сильнее хотелось в туалет. Плюс никаких шансов, что удастся уйти домой и решить проблему. Следующей была кошмарная алгебра с промежуточной контрольной, которую никак не пропустить. Рядом Женя тряс ногой, я видела, что его мысли витали далеко от географии. Со вчерашнего дня он был рассеянным, но я не могла понять: он до сих пор не отошел от шока или виной легкое сотрясение.
Обратиться в травмпункт Жека наотрез отказался. Я с первого урока донимала его по сути бессмысленными уговорами, но он лишь упрямо мотал головой. Конечно, я не понаслышке знала, что из скорой или травмы звонят родителям, если ты несовершеннолетний. Именно поэтому Женя проявлял такое упрямство. Я с тревогой рассматривала уже пропитавшуюся кровью повязку на месте разбитой брови. Наверное, останется шрам.
Я легонько ткнула друга локтем, но он отреагировал не сразу. Условным знаком показала, что мне необходимо в уборную, и он кивнул с небольшой заминкой. Наконец раздалась трель звонка, и, пока учитель продолжал вещать о домашнем задании, пытаясь перекричать поднявшийся гомон, я сгребла все с парты в портфель и подскочила. Женька оказался проворнее, и его рюкзак был уже на плече. Чем быстрее дойдем до туалета, тем лучше. А потом уже можно поговорить – длительность перемены позволяет.
Мы лавировали по школьным коридорам, пока еще не слишком людным. Некоторые классы оставались закрытыми, двери других распахивались прямо перед нами, выплевывая шумящие группки.
Подскочив к туалету, Женька постучал. Подождав несколько томительных секунд, он приоткрыл дверь и громко спросил, есть ли кто, потом распахнул дверь, и я проворно юркнула внутрь. Мы успели, и в уборной действительно никого не было, поэтому мне предстояло быстро сделать все свои дела, и, возможно, я уложусь до того, как сюда нахлынет толпа щебечущих девушек.
Обычно в женском обществе у меня не бывало приступов паники, скорее, просто негативные эмоции. Я была кем-то вроде изгоя в глазах одноклассниц. Конечно, пришла в девятый класс среди года, не пыталась нормально прижиться и войти в школьную жизнь, зато мгновенно отобрала внимание одного из самых симпатичных мальчиков в классе. Соперничество расцвело насыщенной багряной кляксой, даже вопреки моему желанию и поведению – я не давала повода, не бахвалилась Жениным вниманием, все случилось само собой, а в последующие два года только усугублялось. И теперь мне встречаться с одноклассницами в тесном пространстве лишний раз не хотелось. Они были довольно безобидными, только обзывались и никогда не пытались поколотить, но я не желала рисковать и давать им такой шанс. Если они начнут меня бить, то моя истерика от прикосновений и боли будет настоящим наслаждением для этих ехидн.
Я потянулась к цепочке смыва, когда дверь хлопнула. Зная, что Женя ждет снаружи, я хотела было выскочить из кабинки, чтобы прошмыгнуть к выходу, когда послышался надменный высокий голос одной из одноклассниц:
– О боже-е-е! Ты не представляешь! Это было просто…
Соболева Наталья, или, как ласково звали ее друзья, Натка, не сильна в подборе слов, что не мешало ей быть одной из самых популярных и стервозных девиц класса.
– …крышесносно! – решительно закончила она.
– Еще бы, – поддакнула ее верная подлиза Ленка Кумачева. – Если то, что говорили в прошлом году девчонки из одиннадцатого «А», правда, то тебе крупно повезло. Как думаешь, теперь он бросит эту свою чмошницу?
– Ой, не гунди, – резко оборвала ее Натка, хотя голос предательски дрогнул. – Это был просто трах под лестницей. Ничего личного.
Я закатила глаза с отвращением. Господи, избавь меня от этих мерзостных подробностей. Пусть они быстрее делают свои дела и проваливают.
– Но я не буду говорить, что оставить в дураках эту идиотку не было приятно, – медовым голоском пропела Натка, чмокнув губами, и я поняла, что она поправляла макияж.
– Думаешь, она узнает? – голос Ленки звучал как-то жадно, будто ей было жизненно важно слышать ответ.
– Да пофиг! Главное, что знаю я! – Натка пренебрежительно фыркнула.
Ленка издала какой-то звук, будто задавала новый вопрос, но тут дверь туалета снова хлопнула и послышались робкие шаги. Одноклассницы сразу прервали разговор, наступила неловкая тишина, и я поняла, что вошел кто-то неугодный. Пауза отводилась на то, чтобы смерить презрительным взглядом с головы до ног. Через несколько мгновений раздались цоканья и смешки, которые я неоднократно слышала и в свой адрес. Дверь вновь хлопнула, и по воцарившейся тишине и тихим крадущимся шагам я поняла, что звезды покинули туалет, оставив одну из членов клуба отбросов в покое.
Выждав несколько секунд, я приоткрыла дверцу и, убедившись, что никого нет, рванула к спасительному выходу.
Оказавшись в коридоре, я в панике забегала взглядом по сторонам, не находя Женьку. В следующую секунду он вынырнул из-за угла, обхватывая меня и бормоча: «Тихо-тихо, я здесь». Сбившееся дыхание выровнялось, едва я почувствовала родной запах.
– Ты чего так долго? – его голос звучал взволнованно.
– А ты где был? – выдавила я с нервным смешком.
– За углом стоял, – Жека смущенно боднул головой воздух.
– Зачем?
– Ну, увидел этих… – я поняла, что он имел в виду одноклассниц, – думал, вдруг ты не захочешь, чтобы они знали о твоем присутствии.
Я благодарно кивнула, а Женька опять нервно затряс ногой.
– Ты как себя чувствуешь? – я внимательно посмотрела на него. – Голова не кружится?
– Нет, все в порядке, – успокоил он меня. – Не думаю, что у меня сотрясение.
– Так что было, когда ты вчера вернулся домой?
На уроке мы поговорить об этом не успели: географичка всегда была очень сурова к переписывающимся парочкам. А по пути в школу я лишь успела спросить о его самочувствии. Несколько раз. Больше, чем несколько. Но Жека отвечал с задержкой, и я переживала, что ему стоило пропустить школу после такой травмы.
– Да ты знаешь, – Жека привычно приобнял меня, и мы не спеша побрели в класс алгебры, – отец сидел весь вечер в зале, перебирал какие-то бумаги. На меня даже не глянул, когда я вернулся, – друг пожал плечами.
– Тебе надо было остаться у нас! – мой голос прозвучал так же горячо, как и вчера, когда я уговаривала его не возвращаться домой.
– И что бы это решило? – устало, в который раз повторил Женька. – Когда-нибудь пришлось бы вернуться. И тогда это бы имело последствия гораздо худшие, чем когда я играю по его правилам.
– Господи. – я готова была разорвать его папашу голыми руками, если бы была посмелее. – Сначала избивает тебя, врывается в чужую квартиру, а потом ждет, что ты вернешься домой как ни в чем не бывало!
– Хм-м-м… так и живем, – Жека смущенно смотрел в сторону.
– Прости. – я поняла, что лезу не в свое дело. – Просто очень переживаю за тебя. Мне не стоило так говорить.
– Да все нормально, – друг пожал плечами, словно ничего страшного и не случилось. И от того, что он действительно отчасти так и думал, мне хотелось плакать.
Перешагнув порог класса, мы прекратили разговор, не желая быть услышанными. Проскользнув на свое место, я приготовилась к еще одному мучительному уроку под пристальными недовольными взглядами одноклассниц – хотя надеялась, что на этот раз контрольная завладеет всеобщим вниманием. Меня просто убивала эта пустая глупая ревность с их стороны. Не будешь же каждому рассказывать, что мы лишь притворяемся парой по стечению обстоятельств. Вроде бы Женя и раньше не был душой класса, но после моего появления совсем выпал из школьных мероприятий и дел, что восприняли не очень хорошо. Казалось, его это совершенно не волновало, но я все равно чувствовала за собой вину. И по-настоящему не могла дождаться, когда же закончится школа.
Прозвенел звонок, оповещая о начале контрольной. Все последующие сорок минут и мне самой было совершенно не до жалости к себе по поводу отношений с девочками из класса – алгебра мне особо никогда не давалась, и я молилась, лишь бы сдать ЕГЭ на три. Четверка же была пределом мечтаний[1].
Еще через урок я поняла, что контрольная работа высосала весь мозг. Голова наливалась нестерпимой болью.
– Хочу пойти домой. – шепнула я Жеке.
– Блин, мне после шестого сдавать теорему, которую я в прошлый раз завалил, – удрученно пробормотал он. – Давай провожу тебя и вернусь в школу. Ты ничего серьезного не пропустишь?
– Нет.
Я сверилась с дневником: факультативов сегодня не было, на пересдачу мне не нужно – я каким-то чудом сдала с первого раза, – а от физкультуры у меня было постоянное освобождение благодаря Тамаре Александровне. Сегодня больше ничего важного.
Оказавшись дома в одиночестве, я повалилась на кровать. Пульсирующая головная боль от контрольной и школьного гомона медленно отступала. Стыдно признаться, но иногда я скучала по тем временам, когда просиживала дома целыми днями, пока ребята были в школе, а вечера мы проводили вместе. Я успевала сделать все домашние дела, приготовить еду, отдохнуть и встречала Сашку и Жеку с большим энтузиазмом. Не считая, конечно, двух месяцев апатии и болезни в самом начале.