– Хренушки, – захохотал Сашка. – Ты согласилась, пути назад нет. Двое против одного, Жека!
– Она даже не слушала, о чем ты! – возмущенно заспорил тот.
– Да это не моя проблема, – начал злиться Сашка. – Голосование есть голосование.
– В чем, собственно, дело? – удалось вставить мне.
– В дурака на раздевание, Лиса! – резко сказал Жека. Я раскрыла рот от удивления. – А я говорил! Она нас не слушала, ее голос не считается!
– Вы как дети, – Сашка злился уже всерьез.
– Ладно, я не против, – быстро выпалила я, чтобы не развивать конфликт. Не хватало еще ссориться из-за всякой ерунды. – Один из вас уже ведь видел меня голой, – глупо пошутила я, но, увидев почти одинаковые выражения ужаса на их лицах, подавилась смехом. – Ну, я имела в виду… в первый день знакомства… Саш… – мой голос прозвучал пискляво и испуганно. Господи, что за идиотские шутки, Василиса!
Раздалось два резких вздоха, а затем Жека нервно рассмеялся, показывая Сашке жестом, чтобы тот нес карты. Я была уверена, что сижу красная от стыда, и уперлась взглядом в пол. Саша уже, подпрыгивая, топал назад, настроение у него было самое радужное.
– Ну, правила все знают, да? – он упал между нами, тасуя карты. – Кто проиграл, тот и обнажается, – он захохотал.
Первый же круг показал, что игрок из меня никудышный. Вначале проигрывал Жека, но потом вдруг оказалось так, что я осталась с веером карт на руках. Так сказать, в дурах. Под конец кона улыбался даже Жека – его захватил азарт. Швырнув веером оставшихся карт в Сашку, я нехотя стянула толстовку. Надеюсь, что вышло так же эффектно, как до этого у Сашки с карточками «Монополии». Но реакцию парней я так и не поняла, потому что Жека, как и днем Саня, впился взглядом в мою майку, его щеки порозовели, а уши налились краснотой. Мне хотелось посмотреть на свою грудь – может, у меня снова безусловная реакция на эти их взгляды? Но, наверное, будет еще более неловко, чем уже есть, поэтому я просто осталась сидеть как ни в чем не бывало. Подняв голову, я наткнулась на Сашкин насмешливый взгляд. Пока Жека разглядывал ковер, Саша переводил взгляд с меня на него и самодовольно ухмылялся.
Следующая фраза друга заставила меня и Жеку ошарашенно вскинуть головы:
– Смотрю, у нас тут тройничок назревает…
Саша
Ну все-таки ляпнул про тройничок. Но выражения их лиц стоили всей неловкости. Прям оленята в свете фар. Умора. Я с любопытством переводил взгляд с Жеки на Васу и обратно. Шок на их лицах сменился страхом, потом они забегали зенками по рисунку обоев, не видели ж ни разочка.
Лица у них и так были красными от этой ситуации с майкой. Я сам днем чуть не умер, отчетливо рассмотрев грудь Василисы под тонкой тканью. И умер второй раз, когда понял, что ей мои взгляды нравятся. Поэтому бордово-красные Жекины уши вызывали скорее сочувствие, чем желание заржать. Хотя… Василиса выглядела так, будто ее то ли вырвет сейчас, то ли она вскочит и убежит. Наверное, надо кончать с их ерзаньем симпатичными жопами по полу, а то еще дырку к соседям протрут.
– Ладно-ладно, – я постарался, чтобы голос звучал уверенно, хотя на секунду все же мелькнуло сомнение. – Хотите сказать, что вам никогда эта мысль в голову не приходила?
Василиса стала краснее Жеки. Я начал всерьез переживать, что она умрет от кровоизлияния в мозг. Ну или от удушья, потому что она затаила дыхание и не поднимала взгляда от ковра. Блин, на нем даже рисунка нет, что она рассматривает?
– Народ, вы языки проглотили?
Жека сидел закрыв глаза, и я пнул его, типа: «Будь мужиком!»
– Кхм… хм-м-м… – он открыл глаза и нервно закашлялся, хотел почесать бровь, но, ткнув в место вчерашнего удара, заклеенное пластырем, зашипел от боли, а потом выпалил: – …Да, да! Приходила!
Друг уставился на меня со сложным выражением на лице. Никогда не выкупал, что значат такие взгляды. Я в ответ закатил глаза и тихонько показал ему на Василису, которая все еще не дышала.
Я стал беспокоиться. Может, она посчитала нас извращенцами? Мы напомнили ей урода-отчима? Она испугалась? Я открыл было рот, чтобы успокоить ее и сказать, мол, неудачная шутейка вышла, но Васа вдруг выпалила, обращаясь к ковру:
– Лично я уже пару лет сохну по вам обоим!
– Я думал, тебе нравится Зик из «Факультета», – подавился Жека.
Ну да, самое ж время актеров обсудить, олень!
– Ты серьезно? – Василиса подняла на него глаза, и во взгляде читались и смущение от сказанного, и некая снисходительность. – Это же так…
– Я бы хотел вернуться к тайне, – вкрадчиво начал я, когда Жека открыл рот, чтобы поспорить с подругой, – которую ты поведала нашему ковру.
Василиса опять стала пунцовой. Но вдруг распрямила плечи и с вызовом посмотрела на меня.
– Я немного устала от лавины этих чувств, если честно, – смело выдала она. – Можете сколько угодно считать меня грязной и испорченной, но мне уже осточертело ненавидеть себя в одиночестве.
– Эй, Лиса… – Жека осторожно попытался взять ее за руку и, убедившись, что она не отпрянула в ужасе, смелее обхватил ладонь подруги. – Никто не считает тебя грязной.
– Да! – поддакнул я, чтобы снять напряженность. – Лично мне снились пару разочков довольно грязные сны про себя и вас обоих, – и я беспечно пожал плечами. – Одновременно, как вы можете понять.
Они недоверчиво уставились на меня, но заметно расслабились, особенно Василиса. Кажется, она даже облегченно выдохнула и начала возвращаться к нормальному цвету лица, но тут я все испортил:
– Один раз аж обкончался в штаны, какой грязный это был сон!
Жека нервно заржал, а Васа снова стала пунцовой, и я запоздало подумал, что, скорее всего, она имеет смутное представление о мужской анатомии и ежедневных ритуалах, несмотря на то что тесно соприкасается с нами уже более двух лет, а со мной так вообще спит на расстоянии вытянутой руки.
Пару секунд мы сидели в полной тишине, прерываемой неловкими вздохами и нервным потрясыванием ноги. В последнем, конечно, преуспевал Жека. Вечно у него эта привычка. И так как я не был примером долготерпимости, то пришлось снова брать инициативу на себя.
– Давайте говорить начистоту, – предложил я. – Ненавижу эти ужимки, догадки и всеобщую неловкость. Почему мы должны друг друга стесняться? – я снова посмотрел по очереди на них обоих. – Вы мои самые близкие люди, я отказываюсь вести себя как придурок и стыдиться того, что чувствую.
– Но тем не менее это неловко, – пробормотала Василиса.
– Почему? – в разговор включился Жека, но я заметил, что своего мнения он пока не высказал. – Тебя пугают эти чувства? – он обращался к Василисе.
– Разве это правильно? – с сомнением спросила она, взглянув на Жеку, а потом перевела взгляд на меня.
– Васа, тебя действительно волнует, правильно ли это? – я с интересом ждал ответа.
– Я… не знаю. Это настолько… сильно и поглощает меня, – сбивчиво начала она. – И заставляет хотеть… – она замялась, стесняясь произнести вслух. – Чувствую себя испорченной от этого, будто со мной что-то не так… – она надолго замолчала, но мы терпеливо ждали продолжения. – Будто… будто он… Он был прав насчет меня.
– Значит, нас тут трое очень испорченных, – решительно сказал Жека, опережая меня. – Вот у меня была эрекция, когда Сашка меня учил полку вешать. Я тоже испорченный?
Я ухмыльнулся, вспоминая инцидент с дрелью. Презабавненько. Голова у него, значит, закружилась. Неудивительно, когда вся кровь к одному месту прилила, ха-ха. Василиса гневно посмотрела на Жеку.
– Конечно, ты никакой не испорченный! – с жаром выпалила она. – Что за ерунда… – Потом она на секунду замолчала и, покраснев, спросила: – То есть… из-за Сашки? – ее глаза зажглись настоящим детским любопытством.
– Да, – хохотнул я. – Он на меня виды имеет еще с пятилетнего возраста, – и я снова его пнул.
Женька хмыкнул в ответ, а Василиса принялась расспрашивать, что мы имели в виду. По ее оживлению я понял, что мысли о собственной испорченности покинули ее. Неплохо. Но пора вернуться к главному. Пока она хихикала над историей про наши малолетние обжимания, я обдумывал, насколько сложно все будет. Нужно составить план?
– Прямо-таки представляю вас, маленьких птенчиков в строгих костюмчиках, мило целующимися, – продолжала хихикать Василиса.
– Мы целовались и после, – решил сразу обозначить я.
– Что? – воскликнула Васа.
Жека укоризненно посмотрел на меня.
– Да вчера, после того как Жекин батя надавал ему по хлебалу, – уточнил я.
– То есть первый поцелуй вы подарили друг другу? – обиделась Василиса.
– Ну-у-у, если быть честным, это не был мой первый поцелуй, – ответил Жека, и, когда Василиса вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. И тут меня осенило.
– Ты никогда не целовалась? – я прикинул, что после мудака вряд ли ей этого вообще хотелось, но до этого… Первая влюбленность, игры в бутылочку…
– Хм-м-м… не девственница, но ни разу не целовалась, – грустно заметила Василиса, опустив голову. – Немного порченый товар, да? – грубо пошутила она.
– Эй… – я потянулся и погладил ее по щеке, Жека сжал ее ладонь, которую все еще держал.
– Эй… – она подняла на меня глаза.
– Ты не товар, – мягко одернул ее я.
– И тем более не порченый, – подхватил Жека.
– Плюс я вряд ли смогу вас научить каким-то премудростям, – она продолжила неловко шутить, не желая обсуждать с нами свою самооценку, – так что формально все же нас тут три девственника, – усмехнулась подруга.
– Эм-м-м… – подал голос Жека, нахмурился, но вздрогнул от боли в разбитой брови, – кажется, мне нужно кое-что вам рассказать.
Мы с Василисой в ужасе уставились на него.
– В принципе… как бы… – заблеял Жека. – Как-то… я… в общем… и не девственник вовсе.
– Что? – заорала Василиса, пока я растерянно хлопал глазами, раскрыв рот.
– А что! – начал оправдываться Жека с вызовом. – Я думал, вы тут каждый день кувыркаетесь! – он указал по очереди на нас обоих, а Василиса от возмущения вырвала руку из его ладони.