Три билета в кино — страница 34 из 71

– С кем? Когда? – прошипела она, и я от души посочувствовал ублюдку.

– Блин, Лиса, – Жека начал юлить и зачастил: – Забей, это ничего не значило, просто трах в школе под лестницей.

Василиса после этих слов сделала страшное лицо, и я понял, что пора вмешаться.

– Эй, он же не знал, как всё сложится, – постарался я урезонить подругу, хотя сам был не в восторге от информации.

– Ты тоже перетрахал полшколы, включая Натку? – свирепо рявкнула подруга.

– Нет, я тут единственный девственник, – пошутил я, поднимая руку.

– Хм, – Василиса поникла, и я понял, что шутка неудачная. – Ну и сколько их было? – она снова повернулась к Жеке. – Девушки? Парни?

– Несколько… – осторожно пробормотал он с виноватым видом, но под острым взглядом Васы уточнил: – Четыре. Девушки.

Я облегченно перевел дух. Девушек вынести было определенно легче.

– Ну что? Есть у кого-то еще скелеты в шкафу? – уточнил я. – Выкладывайте. По мне, так честность – лучшая политика.

– Согласен, – Жека примирительно протянул к Василисе руку, снова схватив ее ладонь и погладив большим пальцем запястье. – Я сожалею, что расстроил тебя.

– Сашка прав: ты же не знал, – Васа убрала руку, но движение было не резким, а мягким, хоть подруга все еще хмурилась. – У меня больше тайн нет.

– У меня тоже, – облегченно выдохнул Жека.

– Нет, ты правда думал, что мы тут кувыркаемся каждую ночь? – ухмыльнулся я другу.

– Да, – он расстроенно кивнул.

– Небось, сгорал от ревности? – я пихнул Васу локтем, и она довольно усмехнулась.

– Не то слово! – выпалил Жека. – Это меня с ума сводило.

– Нам жаль, – Василиса зыркнула на Жеку, но слова не соответствовали ее все еще недовольному виду.

Жека нервно заерзал под взглядом Васы, и я подумал, что прощен он будет нескоро. Несчастный ублюдок, надо было держать член в штанах.

– Надеюсь, теперь, когда кому-то что-то покажется, можно будет обсудить это ртом, – подытожил я результат их срачки на почве ревности.

Но внутренний голос говорил мне, что если бы это были четыре парня, а не четыре девушки, то я бы тут тоже орал как резаный, поэтому я старался быть снисходительным к ярости Васы и немножко сочувствовал бедному Жеке.

– А я надеюсь, что теперь все станет проще, – выдохнул Жека, закрывая ладонями лицо. – Все это носить в себе было очень непросто, – он поднял умоляющий взгляд на Василису. – Мне казалось, что там, под лестницей в школе, я как-то способствовал тому, чтобы не вмешиваться и не разрушать ваши с Сашкой отношения. Все эти мысли и чувства между нами троими путали меня и угнетали.

– Я поняла, – Васа смягчилась и теперь уже сама протянула Жеке руку, он схватился за нее, будто утопающий за соломинку. – Я просто бессмысленно ревную. Это пройдет. – Жека уткнулся лицом в ее ладонь. – Но в первый раз целоваться хочу с Сашкой.

– Это справедливо, – пробормотал Жека приглушенно, но спина его напряглась, а я невольно вздрогнул.

– Я бы не хотел быть Жека-заменителем, – пробурчал я.

– Дурак ты, Сашка, – друг поднял ко мне лицо, глаза влажно блестели. – Хоть и умный, но дурак.

Не понял, что он имеет в виду. Мы снова неловко замолчали. Теперь, когда все точки над «ё» были расставлены, мной овладела внезапная робость. Как теперь все будет? Будем держаться за руки по очереди? Считать, кто с кем и как целовался и обнимался? Определенно, нужен план.

– Ты так громко думаешь, – улыбнулась Василиса, – что я прямо-таки слышу.

– Мне кажется, нам нужен план, – поделился я идеей.

Жека закатил глаза, а Васа засмеялась. Они переглянулись со странным выражением на лицах. Что? Я шикарную идею предложил.

– Думаю, нам нужно попробовать, что из этого выйдет, – мягко ответила подруга. – Меньше думать и больше чувствовать.

И мы попробовали.

Женя

Василиса предложила попробовать, и я подумал: почему бы и нет, в качестве эксперимента. Она связывает нас двоих, мы с Сашкой делаем это ради нее. Оба любим ее, и она отвечает нам взаимностью. Ведь это не то же самое, как если бы мы с Саней… только вдвоем, поэтому я преодолел внутренний барьер, некоторый стопор, который не позволял прежде мыслям течь в этом направлении, и это ощущение было таким сильным, словно сбылась моя самая смелая мечта.

Я не мог поверить, что могу получить их обоих и по неведомой мне причине они хотели получить меня; внутри все замирало и обрывалось, стоило только подумать, как это будет (но точно не так бессмысленно, как с теми девчонками). После нашего поцелуя с Сашкой я боялся смотреть ему в глаза, хотя определенно понимал, что это стоит обсудить, но смелости не хватало, хотя если рассматривать это как эксперимент, то было, несомненно, приятно. И в целом ведь это не делало меня геем. Но когда в тот вечер Василиса вышла из душа и хлопнула дверью, я отпрянул от Сашки, а потом трусливо избегал, стараясь даже не смотреть на него, пусть и видел, что он постоянно пытался поймать мой взгляд, но я так боялся разговора, который мог состояться. Что бы я сказал? «О, друг, у меня на тебя стоит, но, кстати, и на Лису тоже… Видишь ли, не могу определиться…» Но оказалось, что можно попробовать вот так, быть втроем, и теперь я отчасти жалел о тех девчонках, но Сашка абсолютно прав: ложь и недомолвки все усложняют, мы должны быть честны друг с другом, и именно поэтому, хотя и предвидел реакцию Василисы, я рассказал.

Почему мы не обсудили это раньше? Боялись друг друга, стеснялись? Испытывали стыд от того, что это неправильно? Но если этого хотелось всем нам, то это ведь просто попытка понять и разобраться? Ничего такого.

Мы уже некоторое время сидели, иногда смущенно переглядывались, и каждый погрузился в свои мысли, в воздухе витало что-то, но не неловкость, а предвкушение. Мысль о том, как я могу запросто протянуть руку и коснуться каждого из них, стоит только захотеть, рождала в моем животе легкое сосущее чувство, потребность и возбуждение, внутри все замирало.

Ожидание, наверное, даже лучше, чем воплощение. Все сомнения покинули меня, и я нырнул в это чувство с головой.

Сашка тем временем протянул руку и положил ладонь на колено Василисе, он смотрел на свою руку с таким сосредоточением, будто она жила своей жизнью и обладала собственной волей, Василиса же издала рваный вздох и посмотрела на меня, Сашка все еще следил за своей ладонью, которая мягко поглаживала колено подруги. Я смиренно поднял обе руки, чтобы показать Лисе, что не вмешиваюсь: это и вправду их момент, точнее, ее момент, который все равно остается нашим. Я хотел, чтобы ее первый поцелуй был умопомрачительным опытом, и уж кто-кто, а Сашка это обеспечит. Я знал по себе. Впервые в жизни я увидел, как мой друг краснеет, его глаза возбужденно блестели, рот был слегка приоткрыт, и он завороженно следил, как его ладонь ползла выше по бедру Лисы к талии, перескочила на голое предплечье, легко задела грудь, устремилась вверх, и вот они уже краснели и задыхались вдвоем.

Эта майка должна быть запрещена.

Смотреть на них было лучше, гораздо лучше, чем я представлял в фантазиях: Сашка добрался до шеи Василисы, обхватил ее ладонью так, что его большой палец оказался прямо под подбородком подруги, и он продолжил гладить ее кожу, а взгляд наконец достиг своей цели: Сашка такими глазами впился в рот Василисы, что мне хотелось пихнуть его или крикнуть «Да поцелуй же ее!», но он медлил, и Лиса смотрела на него как заколдованная, дыхание ее было частым и прерывистым. Напряжение окутало их, мне казалось, что все происходит в замедленной съемке: вот Сашка слегка подался телом вперед, придвинулся к Василисе, он держал ее за шею так аккуратно и нежно, что я вспомнил, как увидел Лису впервые, в тот день она показалась мне фарфоровой пастушкой – моей детской запретной мечтой. Но из грез меня вырвало следующее движение Сашки: он медленно протянул свободную руку к лицу Василисы и кончиками пальцев дотронулся до рта, очертил пальцами контур ее губ, словно хотел убедиться, что все это не снится ему. И тут она издала звук, короткий тихий стон, который отозвался болезненной эрекцией у меня в штанах и от которого Сашкина рука на шее Лисы судорожно сжалась, а сам он обрушился на нее без осторожных пробных поцелуев, но казалось, что она и не против. Василиса еще раз простонала и запустила руки ему в волосы, потянула на себя, ее поцелуй был наполнен таким энтузиазмом и силой, что я не понимал теперь, кто из них ведет, мне хотелось перестать смотреть и вцепиться руками в голову, но я не мог оторвать взгляд, это было пыткой, но лучше этой пытки в моей жизни ничего не было.

Они продолжили целоваться как сумасшедшие и этим давали освобождение всем недомолвкам, напряженным взглядам и скрываемым чувствам; между яростными поцелуями Василиса издавала рваные вздохи, и с каждым последующим становилось все сложнее себя сдерживать. Вдруг она приподнялась на колени, нависла над Сашкой и продолжила неистово целовать его, притягивая к себе за волосы, от смены позы Саня задохнулся, но следующие действия Василисы вызвали у друга сдавленный хрип: Лиса буквально заползла ему на колени, прижалась всем телом, и одновременно у них вырвалось два разных, но очень громких стона, словно от неожиданности.

И я умер.

Когда они стонут одновременно, это совершенно точно погибель для меня. Я больше не мог терпеть, поднял руку и легко потянул Василису за торчащий вихор, пытаясь отвлечь. Она отшатнулась от Сашки, но он продолжал удерживать ее бедра у себя на коленях, и оба они выглядели ошалелыми, опьяненными, часто дышали, губы у них были припухшими, а волосы растрепались, но, когда Василиса посмотрела на меня, ее взгляд перестал быть осоловелым.

– Лиса, – голос с трудом меня слушался, – хватит наказывать меня.

– Я не наказываю, – ее лицо налилось краснотой, и вдруг она совершенно по-девчачьи хихикнула с придыханием. – Просто увлеклась.

– Васа… – прохрипел Сашка и уткнулся лбом ей в плечо. – Тебе нужно… нужно пересесть на пол, – но его руки будто против воли продолжили сжимать ее бедра. – Причем срочно.