Олег сосредоточенно молчал до самого дома Тамары Александровны. Припарковавшись во дворе, он заглушил машину и, повернувшись, начал меня внимательно рассматривать, будто видел впервые.
– Конечно, ты вырос раньше, чем следовало, – начал он. – И, скорее всего, в том, как все сложилось, есть и моя вина.
– Слушай, если ты собрался самобичеваться, то я пас, – я поднял руки. – Там лучшие в мире куличи сейчас без нас сожрут.
– Ты же понимаешь, что не всегда будет удаваться всё решать вот такой шуткой-прибауткой?
Ты ж мой проницательный! Но я только закатил в ответ глаза. Брат, тяжело вздохнув, сдался, но и своего не упустил:
– И раз мы, как взрослые мужчины, уважаем выбор друг друга, то можно сегодня без конфронтаций с выбором всей моей жизни?
– Честное пионерское, – торжественно поклялся я. – А теперь мы можем уже пойти жрать куличи? Нас там заждались уже, небось!
– Да, теперь мы можем пойти жрать куличи, – передразнил меня брат мерзким голосом. И совсем не так я разговаривал.
– Ну слава яйцам! – воскликнул я, выскакивая из машины.
От души я понадеялся, что не стану таким занудой в двадцать пять.
Василиса
Определенно, Пасха в этом году прошла с легким налетом перламутрового сюра. Словно я очутилась в каком-то третьем измерении, странном сне, подсвеченном нереалистичным сиянием и полностью абсурдном. Весь праздник был соткан из неловких разговоров и ситуаций, не хватало только закадрового искусственного смеха и рукоплесканий, как в дешевых комедиях. Когда мы с Жекой пришли, Марина была уже у родителей. Они с отцом уютно сидели в гостиной и беседовали. Наверное, Олег привез ее перед тем, как ехать за Сашкой.
Мы не слишком частые гости у родителей Марины, но здесь всегда бывало комфортно, сытно и тепло. Обычно невеста Олега садилась за праздничным столом поближе к отцу, а буфером между нами выступал Олег. К сожалению, натянутые отношения связывали Марину не только с Сашей, но и с ее собственной матерью. Мне казалось странным, что мать и дочь так и не смогли разрешить свои разногласия во взглядах, касающихся отношения Олега к Сашке и ко мне. Мы не самые близкие люди для Тамары Александровны – почему же она продолжала вставать на нашу сторону и конфликтовать с дочерью? Тут я была на стороне Марины. Меня бы ужасно злило, если бы моя собственная мама заняла чужую сторону в споре. Это казалось несправедливым по отношению к Марине. Они семья, а стало быть, можно давно отпустить эту ситуацию. Но если конфликт по поводу Сашки утратил остроту, так как друг уже вырос и мог заботиться о себе сам, то со мной дело обстояло иначе. Участия Олега и Тамары Александровны в решении вопросов с отчимом Марина простить мне не смогла. Я ее понимала. Я бы ни за что не хотела, чтобы близкие рисковали собой. Кому бы на пользу это ни пошло.
Надо ли говорить, что ко мне у Марины было довольно предвзятое отношение, я опередила даже Саню. Нам с невестой Олега так и не удалось подружиться. Она злилась и, полагаю, ревновала мать ко мне. Я изо всех сил старалась свести общение с Тамарой Александровной к более формальному, но не тут-то было.
Итак, в глазах Марины мы с Сашкой были угрозой, а Жека, видимо, попадал в опалу просто за компанию. Стоило нам появиться, разговор в гостиной смолк, Марина вежливо, но холодно поздоровалась. Ее отец был более доброжелательным. Жека хотел рвануть на кухню за Тамарой Александровной, чтобы помочь с шикарным обедом и избежать натянутой беседы в отсутствие Олега и Саши, но я остановила его жестом. Мне как никогда нужно было поговорить со взрослой женщиной. И на эту роль был только один претендент.
Тамара Александровна встретила меня радушно, но вопросительно приподняла брови, удивляясь, наверное, что я одна.
– Потом позову Жеку, – объяснила я. – Я… мне… нужно кое-что спросить.
Я смущенно замолчала, не зная, как продолжить. Мы не были чужими людьми, но от этого неловкость стала лишь острее. Интересно, смогла бы я обсудить такой вопрос с мамой или сгорела бы со стыда, даже не начав? Тамара Александровна терпеливо ждала, пока я продолжу, только потянулась к кухонному шкафчику и, достав еще одну овощечистку, протянула ее мне. Я начала помогать с картошкой с чуть большим рвением, чем обычно. Наконец, после нескольких минут добродушного молчания во время слаженной работы, я решилась, словно с мостика в воду прыгнула, хотя… вышло больше похоже на топтание на мелководье.
– Мне хотелось бы узнать, как лучше всего предохраняться от нежелательной беременности в моем возрасте. – После моей длинной сбивчивой фразы Тамара Александровна замерла на долгое мгновение, но сориентировалась и продолжила ловко работать овощечисткой как ни в чем не бывало.
– Я уж начала беспокоиться, – негромко ответила она. – Думала, что вы либо не продумали этот момент, либо тебя этот вопрос совершенно не волнует в силу прошлых… обстоятельств. И даже не знаю, что меня пугало больше.
– Кхм… я… мы работаем над последствиями… прошлых… обстоятельств, – я еле выдавила из себя эту фразу. Как жарко, стыдно и неловко! В голову полезли воспоминания вчерашнего вечера с Сашкой. Обычно с Тамарой Александровной мы пикантные темы не обсуждали – за исключением пошлых анекдотов, но это она рассказывала их, а я только смущенно смеялась, – и меня это вполне устраивало.
– Самый очевидный способ – презервативы – я не предлагаю, – уточнила Тамара Александровна. – Раз ты спрашиваешь, то он тебе не подошел, как я понимаю.
– Мне просто хотелось бы самой контролировать этот процесс.
Не то чтобы я не доверяла ребятам, но так будет определенно… спокойнее.
– Подберем тебе таблеточки тогда, – пожала плечами женщина. – Но придется приехать на осмотр, сдать несколько анализов. И привыкание там несколько циклов идет, пока гормоны не устаканятся.
Я кивнула и перевела дух. Первый неловкий момент позади. Как бы поделикатнее перейти ко второй части разговора?
– Да… и вот… Жене нужно сдать анализы разные, – проблеяла я, отложив овощечистку. – Такие, как вы у меня брали.
– М-м-м… Жене, значит, – тут уж и Тамара Александровна перестала притворяться, что кроме картошки ее ничего не занимает, и посмотрела на меня. – А Саше не нужны?
– Они ему без надобности, – ответила я и отвела глаза. – У него опыта еще меньше, чем у меня.
– А если бы у него его было… примерно чуть больше? – спросила она после короткого молчания. – Они бы ему понадобились?
– Да, – последний ответ я выдавила еле слышным шепотом.
Отношения втроем – не самая постыдная вещь, о которой мы говорили когда-либо: беременность и мерзкие заболевания после ужаса двухгодичной давности всё же страшнее, – но тем не менее мне было жутко. Внутри разливалась тревожная дрожь.
– Умный мальчик, – хмыкнула Тамара Александровна и снова принялась за картошку с прежней сноровкой. – Чего не могу сказать о Женьке.
Я вскинула голову и недоверчиво посмотрела на женщину. Она хохотнула и указала взглядом на позабытую мною картошку.
– Если ты думала, что это секрет, то спешу тебя разочаровать, – услышала я, как только вернула свое внимание к овощам.
– Кхм… – Я снова застыла, но постаралась взять себя в руки и продолжила чистить, не глядя на нее и спросив только одно: – То есть все знают?
– Милая, люди слишком зациклены на себе, чтобы видеть то, что происходит у них под носом, – Тамара Александровна взяла меня за подбородок и нежно приподняла мою опущенную голову, заставив посмотреть на себя. В ее взгляде плескались доброта и немного смеха. – Если вас троих всё устраивает и всё происходит без давления, то тебе не нужно прятать глаза, будто делаешь что-то предосудительное.
И она вернулась к готовке. Я задумалась. Неужели все, кто видит нас вместе, сразу всё понимают? Но я не замечала раньше, чтобы люди осуждающе на нас смотрели или вообще задерживали взгляды на нас троих дольше, чем позволяли приличия. Знают ли обо всем Олег и Марина? Что они думают о нас? Я не была наивной. Общество осуждает такие союзы. Но, если честно, меня это заботило куда меньше, чем я от себя ожидала. Делало ли это меня испорченной? Положа руку на сердце, я была готова быть испорченной, если рядом со мной будут двое таких же испорченных мальчишек.
Осторожно я бросила взгляд на Тамару Александровну, которая сновала по кухне с невозмутимым видом, отдав картошку в мое полное распоряжение. Стала ли она относиться ко мне по-другому, догадавшись о нас? Я так не думала. Она была по-прежнему добра и мила со мной и парнями. Может, не такие уж мы и испорченные? Возможно, и такие союзы имеют право на жизнь? Особенно такие.
Казалось, лимит неловких разговоров и взглядов, отведенных в смущении, был на сегодня исчерпан, но я ошибалась. О, как же я ошибалась!
Олег и Сашка вернулись, когда обед был почти готов – умопомрачительные ароматы летали по квартире. Стол мы споро сервировали, пока мальчики снимали верхнюю одежду и мыли руки. Жека, оставшись без традиционной порции готовки в этом году, был немного нервным, тряс ногой чуть интенсивнее, чем обычно. Саша же, напротив, – бодр, весел и просто до неприличия вежлив с Мариной. Он не подначивал ее, не отпускал саркастичные комментарии и даже не ерничал. Я начала всерьез переживать. Настал момент, когда я задумалась, не сон ли это. И самым странным было поведение Олега. Казалось, он старается не встречаться взглядом ни с кем из нас троих, но потом я вдруг ловила его, когда он пытливо стрелял глазами в Сашку или Жеку исподтишка. Смотрел ли он и на меня, когда я не видела, или его внезапно заинтересовали только парни? Он отвечал на вопросы невпопад, не следил за разговором и пару раз даже перебил кого-то из старших. Ни разу за время обеда он не спросил ничего ни у Сашки, ни у меня, ни у Жеки. Не скажу, что мы были прямо-таки близкими друзьями и друзьями вообще, но у нас были теплые отношения, никакой неловкости. Я никогда не видела его таким рассеянным и не понимала причины перемены. Может, он тоже о чем-то догадывается?