нос распух. Она шмыгала и вытирала влагу на щеках рукавом, я сполоснул руки и достал платок из кармана, чтобы протянуть подруге, она икнула, поблагодарила меня и шумно высморкалась.
После уборки Сашка дернул меня за рукав, показал глазами, что Лисе нужно дать немного приватности, поэтому мы собрали инструменты и обещали ждать ее на главной аллее, она только сдавленно кивнула, продолжая плакать. Ее не было довольно долго, через полчаса я начал беспокоиться, но Сашка уверил меня, что это совершенно нормально; мы вернули инструменты и уселись на скамейке.
– Рисунки видел? – спросил Сашка.
– Не успел нормально рассмотреть, – ответил я. – Но их там много.
– Ты знал, что она рисует? – вдруг спросил он.
– Нет, иначе бы сказал, – ответил я.
– Вроде как секрет у нее от нас, что ли? – в его голосе мелькнула обида, и я понял, что мне тоже это кажется неприятным. Почему она не рассказала, что ей нравится рисовать и она посвящает этому много времени, судя по альбому?
Еще через двадцать минут Василиса показалась на главной аллее, все ее лицо распухло от слез, и выглядела подруга очень несчастной. Сашка тяжело вздохнул. Мы не стали дожидаться, пока Лиса дойдет до нас, и пошли навстречу, а когда приблизились, одновременно заключили ее в объятия, какое-то время мы молчали, она тихо всхлипывала, но уже не плакала, а мы просто давали ей время на то, чтобы прийти в себя. До самого метро мы молчали, но, когда стало ясно, что Лиса окончательно успокоилась, Сашка не выдержал.
– Ты у нас, значит, юный портретист? – как будто небрежно спросил он.
– Да так… – Лиса вдруг сильно покраснела и пожала плечами, не глядя ни на одного из нас.
– Это секрет? – совсем уж обиженно спросил Сашка, и я малодушно заметил за собой желание закивать с ним в такт и надуть губы (детский сад, честное слово).
– Не секрет, – Василиса вскинула глаза на Саню и, увидев, что друг действительно задет, остановилась и зачастила, пытаясь заглянуть ему в лицо: – Просто рисунки, у меня не очень хорошо получается. И я думала, что это не важно, поэтому не говорила.
Она перевела взгляд на меня, чтобы найти поддержку, но, когда заметила, что и я обижен, опустила голову, плечи ее поникли.
– Я не хотела скрывать, это не специально, – тихо сказала она. – Я просто стеснялась показывать, потому что это просто так.
– Можно посмотреть? – спросил Сашка.
Василиса внезапно густо покраснела.
– Там в основном мамины портреты, – ответила она, отведя глаза в сторону. – Не очень удачные, я долго тренировалась, чтобы добиться сходства.
– А не в основном? – мне показалось, что она что-то недоговаривает, и я решил уточнить.
Лиса молчала и стала еще краснее.
– Ну-ка, ну-ка, – Сашка позабыл об обиде, теперь ему было любопытно, ведь только одна вещь могла заставить нашу Лису так краснеть. – Что ж там такого интересного?
– Вы… – почти шепотом промямлила Василиса.
– О, я бы на это взглянул! – воскликнул Сашка. – Уверен, шикарно там все, не парься. Мамин портрет вышел просто потрясным! Покажи нас.
Лиса нехотя сняла рюкзак, и я с нетерпением ждал, что же там такое, почему она не хотела, чтобы мы видели. Подруга достала пластиковую папку, расстегнула ее, проигнорировала уже знакомый нам альбом, достала еще один, Сашка протянул руку, но я был проворнее. Друг заворчал и придвинулся ко мне, Лиса так и не смотрела на нас и ковыряла носком кеда асфальт, прижимая рюкзак к животу, мимо проходили люди, которые спешили в метро, но мы так и застыли над этим альбомом.
Сашка перевернул обложку и подавился, а я вытаращил глаза. Рисунок был четким и красивым. Выполнен карандашом, с красивыми тенями, штрихами и будто живой. Мы были там. Оба. В объятиях друг друга. Я впереди, Сашка прямо за моей спиной. Мы лежали на боку, и пальцы Сани были под резинкой моих спортивных штанов. Моя голова была закинута назад, потому что друг схватил меня за волосы. Такими нас видела Лиса в тот вечер.
– Охренеть, – просипел Сашка, – прям как порно со своим участием смотреть.
Я невнятно промычал в ответ, потому что старался думать о старых обнаженных монахинях и еще о чем-нибудь мерзком.
– Думаю, нам надо дома очень детально и внимательно изучить этот альбом, – припечатал Сашка, захлопнув обложку, после чего он посмотрел на Василису, и она под его взглядом приоткрыла рот. – А сейчас свои задницы в сторону метро – быстро!
И я был с ним полностью согласен. Нам было нужно домой очень-очень срочно.
Василиса
За окном кружили снежинки, зима в этом году решила явиться строго по календарю, а я разглядывала себя в зеркале и не могла поверить, что перешагнула рубеж восемнадцатилетия. Я – взрослый человек. Больше не нужно переживать, что придется идти куда-то, где может быть необходима помощь официального опекуна. Теперь в пенсионном фонде, куда я носила справку о зачислении в техникум, чтобы продлить выплату пенсии, не нужно судорожно придумывать, почему отчим не может прийти. Нет необходимости просить Олега в очередной раз прикрыть меня на учебе, когда необходимо присутствие взрослого. С сегодняшнего дня я могла выйти замуж, ехать куда захочу и распоряжаться своей жизнью, исходя из собственных желаний, а не подчиняясь прихоти человека, который был назначен законом заботиться и оберегать меня.
Жеке исполнилось восемнадцать два дня назад, но праздновать мы решили вместе именно сегодня. Мы с Сашкой целую неделю не пускали друга на кухню, готовя умопомрачительный сюрприз. Думаю, что частично Жека догадался, каким будет подарок, но совершенно точно не подозревал об истинном размахе. Мы планировали его всерьез поразить.
Вчера мы перенесли вещи Жеки из квартиры его родителей в наш дом. Это было трогательно и символично – съехать на следующий же день, как стал взрослым. Вещей было немного, и парни управились в два захода. Потом мы сделали частичную перестановку, а обедать отправились в пиццерию, потому что кухня была недоступна. Эта таинственность меня воодушевляла, а Жеку заставляла нервничать. Сашка лишь посмеивался над нами.
Сегодня же Саня подскочил ни свет ни заря и умчался в неизвестном направлении с загадочным видом. Жека даже не шелохнулся, пока Саня выбирался из кровати, а я проснулась. Решила, что в день рождения можно позволить себе праздничную ванну. Я нежилась в пене, наслаждаясь ароматом волшебных пузырьков и погрузившись по самый подбородок. Сущий рай! Эта пена для ванны пахла ореховой помадкой так аппетитно, что хотелось начать есть белые шапки. Но я только налепила себе пенную бороду и сидела в воде, пока она не остыла, а мыльные пузырьки полопались, лишив меня развлечения. Стало скучно. Наскоро ополоснувшись, я растерла разомлевшую кожу полотенцем и поспешила на кухню. Может быть, испечь пирог на завтрак? Где-то в холодильнике стояли сливки для взбивания, а на полках завалялись орехи. Смогу на скорую руку сделать утренний десерт. Эта умопомрачительная пена для ванны вдохновила меня. Тем более Сашка еще не вернулся, а Жека и не думал просыпаться в выходной раньше десяти.
Я так увлеклась выпечкой и ореховым кремом, что не сразу уловила странный скребущий звук – пальцы, скользящие по поверхности закрытой двери, будто просили разрешения войти. Сашка бы просто ворвался в кухню.
– Не заходи! – крикнула я Жеке. – Я скоро закончу.
– Почему-у-у-у-у мне нельзя туда? – раздался его жалобный голос. Как будто он не знал почему.
– Потерпи совсем немного, – со смехом урезонила его я. – Сашка куда-то ушел, сказал, что ненадолго, а самого уже больше часа нет.
– Я пойду пока в душ, – Жека словно не услышал мое замечание о том, что Сани нет.
Пожав плечами, я вернулась к украшению десерта. Когда симпатичные шапочки из плотного арахисового крема аккуратно легли на поверхность то ли торта, то ли пирога, я удовлетворенно выдохнула. Получилось даже лучше, чем я планировала. Настоящее праздничное угощение. Я натерла на терке остатки орехов и посыпала уже почти торт. Прекрасно, просто великолепно!
Я решила присоединиться к Жеке. Уверена, после душа он снова вернулся в кровать. И Сашке нужно позвонить, что-то его прямо-таки долго нет.
Приоткрыв дверь кухни, я тихо шмыгнула в коридор, чтобы случайно не показать Жеке подарки, если вдруг он еще там. Но в коридоре было пусто. Направившись в спальню, я вдруг услышала тихую возню за дверьми бывшей Сашкиной комнаты. Теперь там было что-то наподобие нашего рабочего пространства – кабинет. Столы с Сашкиным и Жекиным компьютерами и стол-книжка для меня. Что там делали ребята ранним утром, я не представляла. Голоса были приглушенными, будто мальчишки шептались, и еще раздавались шаркающие звуки, будто они по полу что-то возят или пилят. Я приоткрыла дверь и заглянула.
– Эй… – позвала я их. Они резко обернулись, заслоняя что-то телами.
– Эй. – отозвался Сашка. – Ты как раз вовремя.
– Да, – Жека шагнул мне навстречу, раскрывая объятия. – С днем рождения, Лиса!
– Спасибо, – я крепко его обняла, но он как-то странно меня прижал, будто хотел, чтобы я вжалась лицом ему в грудь.
– Ой, да ладно, отпусти ее уже, – раздался голос Сашки. – А то придушишь в расцвете лет.
Жека неловко отпрянул, хитро улыбаясь, и шагнул в сторону. Стола-книжки не было. На его месте стояли симпатичный белый письменный стол и офисное кресло – точно такое же, как у Сашки и Жеки, но светлое. На столе стояло алюминиевое ведро, и из него буквально вываливались цветы. Я никогда не видела столько разом. Огромный-огромный букет. Мне никогда не дарили цветов, я залюбовалась красивыми белыми и фиолетовыми ирисами, вдыхая тонкий цветочный аромат, и не сразу заметила, что это еще не всё. На столе красовался открытый ноутбук, и на уголок экрана был прилеплен небольшой серебристый бантик, а рядом лежала коробка, упакованная в газету. Я в шоке переводила взгляд с одной вещи на другую, после чего повернулась к парням.
– С днем рождения, Васа, – ухмыльнулся Саня, засунув руки в карманы. Я видела, что он смущен.