– Я с тобой, – заволновалась Василиса, в ее голосе не было игривости, просто так выходило быстрее.
В душе она поспешно мылила свои волосы, недовольно оттягивая их, я испугался, что у нее снова возникнет мысль подстричься, мне же нравилось, когда ее волосы отрастали (она снова становилась похожа на фарфоровую пастушку из моего детства), но подруга сетовала, что так за ними сложнее ухаживать и дольше сушить. Я наклонился и аккуратно оттер полоску шоколада с ее щеки, она улыбнулась в ответ и ущипнула меня, мы толкались под струями воды, спеша смыть пену, и, пока я постоял минутку под душем, Лиса выбралась из ванны, чуть не поскользнувшись. От этого, казалось бы, незначительного и неловкого движения мое настроение взлетело вверх: удивительно, что столько лет спустя такие обыденные мелочи вообще могли забавлять, но смешок вырвался почти непроизвольно, Лиса хмуро покосилась на меня, прыгая на одной ноге. Штаны всё никак не хотели натягиваться на ее еще влажное тело, и это было тоже очень смешно. Я наскоро вытерся полотенцем и присоединился к Лисе у раковины, она чистила зубы быстро, и внезапно я тоже занервничал; возможно, нас ожидал неприятный разговор (или серьезный), а я не увидел знаков, потому что вспоминал службу? Совершенно неосознанно я ускорился, и мы сплюнули пасту почти одновременно, все процедуры не заняли и десяти минут, и, уже посвежевшие, с влажными волосами, мы сидели перед Сашкой.
– Вы чего выглядите так, будто провинились? – он приподнял брови, и я понял, что Василиса вытянулась на своем стуле, разве что руки на коленях не сложила, а после с удивлением отметил, что тоже сижу в неестественном напряжении. – Вы там что, шалили без меня? – Сашка ухмыльнулся.
– Что за разговор? – Лиса проигнорировала комментарий друга, ее глаза беспокойно бегали из стороны в сторону.
– Вишневые варенички, Васа! Ты чего? – Сашка нахмурился, сообразив наконец, что подруга излишне напряжена.
У меня закралось подозрение: может, он хочет поговорить про вчерашнюю ночь?
– Разговор, о котором предупреждают заранее, не может быть хорошим, – Лиса выглядела расстроенной и виноватой.
– Да в рот мне ноги! – тут и до Сашки дошло, почему она может нервничать. – Я планы на лето хотел обсудить.
– Планы на лето? – Василиса вдруг облегченно засмеялась и, продолжив хихикать, выдала: – Я на всё согласна.
– Я хочу, чтобы мы все вместе поехали по программе Work and Travel, – Сашка посмотрел на меня. – Я заранее всё узнал, и это может быть интересно.
– Зачем нам это? – я не понял.
Мы копили деньги уже несколько лет, прибавляли их к сбережениям, которые Сашка собрал самостоятельно, а путешествие в Америку даже по студенческой программе может быть очень недешевым; мы же вот-вот должны начать зарабатывать в полную силу, и дальняя поездка сейчас не казалась хорошей идеей.
– Ты так напряженно думаешь, что сейчас голова лопнет, – хохотнул Сашка.
– Просто мне кажется, что сейчас не время, – удивился я.
– Как раз самое время, – друг состроил гримасу (мне показалось это попыткой поддразнить) и открыл словно из ниоткуда возникший ежедневник, там, конечно, были столбцы плюсов и минусов его предложения. – Итак, для меня это последний год в университете – и предпоследний для вас. То есть в следующем всем троим программа будет недоступна, – Сашка сел на своего любимого конька, принявшись расписывать все обстоятельства принятого им решения, которое (судя по записям) зрело давно. – В середине октября я должен буду начать работать в конторе, так что уже особо не поездишь.
– Подожди, они предложили тебе контракт? – ошеломленно спросила Василиса, Сашка проходил преддипломную практику, но до этого момента о работе не заговаривал.
– Да, тридцатого директор вызывал меня, – небрежно пожал плечами Сашка, но его голос потонул в восторженном визге Лисы, какое-то время мы по очереди стукались кулаками, выражая ликование. Это была прекрасная новость!
– Подожди, – вдруг спохватился я. – Ты сказал: в середине октября.
– Да, в том-то и дело: с октября – настоящая взрослая жизнь, – объяснил Сашка, – потом отпуск будет короткий, да и то только через год. Потому решил, что нужно воспользоваться шансом.
– Они согласились ждать тебя до осени? – потрясенно спросила Лиса.
– Да, видимо, я чертовски крутой программист, – самодовольно заявил Сашка, и я рассмеялся, потому что он был потрясающим и полностью осознавал это, а в такие моменты еще и выглядел дерзким, что всегда меня заводило. – Так вот, – щеки друга слегка порозовели, но он продолжил деловым тоном: – Мы можем провести в Америке пять месяцев по условиям программы, но у меня госы в мае, так что, скорее всего, рассчитывать можем только на четыре, как раз с начала июня по конец сентября. Три из них мы должны работать по условиям программы, а месяц можем посвятить путешествиям по стране. И плюс ко всему я звонил в студенческую организацию, которая официально представляет программу в Питере, и они сказали, что получить джоб-оффер в индустрию питания довольно реально, – закончил друг.
– Что? – я удивился.
– Я подумал, – пояснил Сашка, – что это отличный повод посмотреть, как в реальности устроен ресторанный бизнес в более развитой стране. Это может нам пригодиться в будущем.
Я готов был наброситься на него с объятиями прямо сейчас: он всегда думал прежде всего об общей цели и о нас с Лисой – и только потом о себе. Я понимал, что ему хотелось путешествовать, за прошедшие годы Саня нередко заводил разговоры о том, что было бы неплохо куда-то съездить всем вместе, но нам это было не совсем по карману, потому что заработки были нестабильными и, несмотря на пенсии ребят и деньги, что приходили от арендаторов моей квартиры, мы должны были расходовать средства разумно, чтобы продолжать копить. К тому же целый год я провел в армии, а Сашка вынужден был взять академический отпуск, чтобы быть с Лисой, и даже не мог в это время подрабатывать, потому что подругу с моим отъездом будто бы откатило назад: снова начались панические атаки и ночные кошмары, так что финансово за этот год мы просели, откладывать удавалось меньше. Но в ближайшее время все должно наладиться, совсем скоро мы втроем начнем работать и усиленно копить, приключения и путешествия какое-то время действительно будут невозможны, так почему бы и вправду не воплотить хотя бы одну Сашкину мечту именно сейчас, даже если для этого нужно ехать на другой конец мира?
Я взглянул на Василису: она, приоткрыв рот, восторженно смотрела на Сашку, почти уверен, что сейчас все ее мысли обращены к тому, какой он умный и потрясающий, для нее он всегда был на пьедестале. Лучше нас, умнее, мудрее, она боготворила его, иногда это заставляло меня вздрагивать от ревности, но большую часть времени я тоже смотрел на Сашку с обожанием, повторяя выражение лица Василисы. Мы были безнадежны.
– Но… – вдруг озабоченно пролепетала подруга. – Я же языка не знаю.
– До собеседования в посольстве два месяца и четыре до поездки, – уверенно сказал Сашка, будто не замечая, как истекает слюной его небольшой фан-клуб. – Я тебя подтяну.
– Значит, Америка, – засмеялся я, хватая его за руку, на душе было легко и хорошо. Я любил их обоих так сильно, что иногда не мог дышать, будто мое тело было слишком маленьким, чтобы вместить такое необъятное чувство.
– Значит, Америка, – радостно выдохнул Сашка, сжимая мою ладонь и протягивая вторую руку Лисе, она радостно схватилась за нее, тихо и счастливо смеясь; мы были в своем коконе, предвкушая лучшее время, которое вот-вот наступит.
Василиса
Как только было решено ехать на лето в Америку, все закрутилось и завертелось с невообразимой скоростью, я словно оказалась внутри водоворота, события мелькали мимо пятнами, размазанными от скоротечности. Каждый день возникали неотложные дела, появлялись новые списки покупок, списки в дорогу, списки документов.
Голова шла кругом. Я чувствовала себя совершенно беспомощной, и если Жека с удовольствием подключился к Сашкиной авантюре, то я больше напоминала заблудившегося щенка. Мне действительно было неясно, каким образом Саша справляется с таким количеством информации в голове, необходимостью одновременно помнить про обыденные домашние дела и важные даты, на которые назначено собеседование или посещение государственного учреждения, плюс Саше нужно было параллельно готовиться к госам и диплому – все студенты последних курсов, которые отправлялись в Америку, сдавали досрочно не только сессию, но и итоговую аттестацию.
Очевидно, Сашка был не совсем человеком. Может, у него вмонтирован компьютер в голову. Я так и представляла устройство его мозга – двоичный код такой длины, какой нет ни у одного компьютера. А потом, проходя через нервные окончания, код преобразуется в планы и таблицы. И все это – с такой скоростью, что система работает на пределе. Я даже нарисовала. Двоичный код, который заходит Сашке в голову, а потом вылетает – почему-то из глаз – длинными речевыми командами и списками дат и цифр. Вышло забавно.
Но пока я рисовала смешные картинки, проблема нарисовалась у меня самой. Отсутствие загранпаспорта. Этот вопрос всплывал, еще когда Сашка учился на третьем курсе. Студентам делали паспорта на случай зарубежной практики в IT-компаниях. Жека тогда и себе сделал за компанию, а я заленилась. И вот теперь, как оказалось, оплошала.
Да и в целом выяснилось, что бюрократия – не мой конек. Саня встал около четырех утра и шел до паспортного стола пешком, чтобы вписать меня в очередь, для которой на двери вывешивали лист бумаги. А мы с Жекой должны были подойти к открытию, чтобы оформить заявление на загран. Со спокойной душой Сашка уехал в универ, а я спросонья бездумно выключила будильник – тогда еще жизнь не научила меня устанавливать несколько сигналов с разницей в пару-тройку минут, – и мы всё проспали. Когда я в ужасе подскочила на кровати, часы показывали десять утра. Я растормошила Жеку, и мы со всех ног понеслись в паспортный стол, игнорируя завтрак и даже утренние процедуры. Но мы, конечно, опозда