– Эм-м-м… А Сашка где? – неуверенно спросил я, размышляя, в курсе ли ситуации Олег: не может же быть совпадением то, что он здесь оказался.
– Спит, – коротко ответил Олег, подозрительно глядя на меня. Я видел, что он уже немного пришел в себя и мысли сложились в его голове в определенную картину.
– Я тогда к нему, – постарался говорить нейтрально. – Мы вроде как договорились сегодня пораньше встретиться.
Без приглашения я прошел в квартиру, так что Олегу пришлось посторониться, а я спокойно разделся, хотя внутри всё напряглось, как струна, и направился к закрытой двери Сашкиной комнаты.
– А Саня спит в зале, – остановил меня голос Олега. – Там Василиса.
Василиса? Ее зовут Василиса, и она здесь, а значит, всё более-менее в порядке?
– А… ну да, точно, – сдержанно ответил я и постарался как можно более невозмутимо пожать плечами.
– То есть для тебя это не сюрприз? – хмыкнул Олег, но я уже был в зале и смотрел на незаправленный диван, на котором Сашки не было.
– Его там нет, – сказал я, вернувшись в коридор, и, прежде чем Олег успел меня остановить, очень тихо приоткрыл дверь в комнату друга.
В темноте я смог разглядеть лишь смутную фигуру на кровати, закутанную в одеяло, и Сашку, который сидел на полу; он отодвинул тумбочку и занял ее место, а голову откинул на стену. Тумба стояла справа от него, и стояла криво, должно быть, он двигал ее впопыхах и пространства себе освободил недостаточно, поэтому одну руку он зажал между коленей, приняв довольно неудобную позу, а ладонью второй сжимал тонкую кисть, которая свесилась с края кровати. Я тихо подошел к другу и тронул его за плечо, он вздрогнул, открыл глаза, которые заблестели в темноте, и непонимающе уставился на меня, будто не узнавал; я жестами показал ему на дверь, дождался кивка, вышел. Через минуту Саня последовал за мной, очень тихо, но плотно затворил за собой, хмуро кивнул Олегу, толкнул меня плечом, приглашая таким образом пройти на кухню. Он выглядел помятым и изможденным, под глазами темнели синяки.
– Да-да, вам столько нужно обсудить, не обращайте на меня внимания, – с сарказмом произнес Олег, хмыкнул и двинулся в сторону родительской спальни.
Было удивительно, что он ночевал там, поскольку спальня родителей пустовала с того самого момента, как Сашкин отец уехал из дома, там всегда царила идеальная чистота, которую поддерживала приходящая раз в неделю Лидия Петровна, но туда никто никогда не заходил без особой надобности. Оказавшись на кухне, я привычным движением включил свет и прошел к плите, пока Сашка усаживался за стол. Здесь я чувствовал себя привычнее, чем дома, повязал фартук и принялся готовить субботний завтрак так, будто вчера не произошло ничего из ряда вон выходящего и будто после еды мы, как и в любую другую субботу, будем играть в «Мортал Комбат» до тех пор, покамест адаптер приставки не начнет дымиться. Я доставал продукты из холодильника и готовил омлет, а Сашка и слова не проронил, тишина казалась гнетущей, но я знал, что он заговорит тогда, когда будет готов, поэтому сосредоточился на взбивании яиц и обжарке бекона с овощами, а потом оставил омлет томиться под крышкой и приступил к перемалыванию зерен, и вот тогда Сашка наконец подал голос.
– Не пустил тебя вчера? – он звучал настолько уставшим, что я обернулся и внимательно посмотрел на друга: его лицо было бледным и осунувшимся, а еще в его взгляде появилось какое-то новое выражение, будто за ночь он повзрослел сразу на пару лет.
– Пришлось остаться, прости! – я постарался коротко описать свой вечер дома. – Твоя легенда оказалась отцу по душе, но я не рискнул. Вряд ли нам нужно было сегодняшним утром два избитых тела.
Сашка понимающе хмыкнул и криво улыбнулся, напряжение рассеялось, я раскидал омлет по тарелкам, нарезал хлеб, разбавил дымящийся кофе молоком, после чего быстро расставил всё на столе и сел напротив Сашки.
– Ешь, – сказал я, указывая вилкой на его тарелку, – а потом расскажешь.
Саня ел без аппетита, никогда не видел от него столь сдержанной реакции на мою готовку, обычно субботний завтрак он проглатывал с такой скоростью, будто очень давно голодал. Когда допил вторую чашку кофе, он приступил к рассказу, и мой аппетит тоже дал трещину: после описания всего произошедшего в ванной я отодвинул тарелку (не съел и половины).
– Марина сделала ей укол какой-то успокоительной барбитуры, – закончил Сашка, – но среди ночи она все равно начала кричать и как будто бредить. Это было даже более жутко, чем кровь. – Он снова прикрыл глаза и откинул голову, упершись затылком в стену.
– Так что Марина сказала? – уточнил я.
– Что оказала ей помощь. Но нужно все равно попасть к женскому врачу. Это всё, что я знаю.
– В смысле? – не понял я.
– Ну, Марина – врач для младенцев же, – начал объяснять Сашка, – это раз. А два – нужны какие-то инструменты, чтобы полное обследование провести. Что-то типа того и…
– Это я примерно понял, – прервал его я. – А что, как она сказала, случилось с. Василисой? – было немного непривычно произносить имя девушки.
– Ничего не сказала, – недовольно ответил Сашка и скривил лицо. – Типа врачебная тайна. Если Василиса захочет, как пронудела Марина, то сама нам расскажет.
Это было логично, но все равно немного несправедливо, и я тяжело вздохнул:
– Что же нам теперь делать?
– После всестороннего допроса, – Сашка закатил глаза, – Марина позвонила своей матери, долго там что-то шепталась с ней за закрытой дверью. А потом сказала, что завтра… ой, то есть уже сегодня, ее маман примет Василису, но типа неофициально, по знакомству.
– Это же хорошо, да? – неуверенно спросил я.
– Наверное. Не знаю, – устало ответил Сашка. – Они сегодня к часу туда поедут. Маринкина мама типа крутой женский врач, думаю, она поможет.
И тут я услышал, как тихо и неуверенно открылась дверь Сашкиной комнаты, мы переглянулись и напряглись, послышались шаркающие шаги, и в коридоре появилась фигура, на которой болтались Сашкины спортивные штаны и огромная толстовка, на мгновение Василиса застыла, а потом сделала несколько шагов вперед, явив нашим глазам опухшее и избитое лицо, с беспомощно сощуренными от ослепляющего света глазами. Привыкнув к яркости люстры, она по очереди посмотрела на нас с Сашкой и сказала своим низким красивым голосом:
– Привет.
Василиса
Они смотрели на меня настороженно, будто я была диким зверем. Я же разглядывала их в ответ, пытаясь найти в себе чувство страха. Их двое, а я одна. Не пора ли начать бояться, Василиса?
Каждая клеточка тела болела и ныла, ходить получалось, только опираясь о стену. Проснувшись, я обнаружила на себе чужие вещи и памперс. В любой другой ситуации это бы смутило, но сейчас внутри разливалось пораженческое безразличие. Смутно я помнила, как Саша помогал выйти из ванны, но потом осматривала меня девушка. Они видели мое голое избитое тело, но кроме равнодушия я ничего не чувствовала. Я была оболочкой со звенящей пустотой внутри. Даже физическая боль ощущалась притупленной.
– Доброе… кхм… в общем, утро, – парень в фартуке смутился, будто сказал что-то не то. Саша лишь сдержанно улыбнулся мне уголком рта и кивнул.
Они были такие разные, но в то же время похожи, будто братья, словно что-то роднило их. Я заметила сходство в повадках, повороте головы, позах. Какая-то далекая часть меня вспомнила, как я любила рассматривать их в неловких, но милых моментах у трамвайной остановки. Они были красивыми. Каждый по-своему, завораживающе. У Саши были бледная кожа и рыжие волосы, но краснел почему-то всегда голубоглазый блондин. Они были маленькой тайной той, прежней Василисы, отдушиной трижды в неделю в бесконечном страхе, который сопровождал ее жизнь. Секретные мальчики с остановки.
– Меня зовут Василиса, – представилась я, обращаясь к блондину. Голос прозвучал отстраненно, и мне хотелось потрясти себя, как неваляшку, в поисках каких-то эмоций.
Глаза парня расширились, и он покраснел. Снова. Подскочив со стула, он потер ладонями бедра, будто втирая что-то в спортивные штаны, и это движение вызвало во мне смутное воспоминание…
– А я Женя, – его голос оборвал неясные картинки перед глазами. – Проходи, присаживайся. Хочешь есть? – тон и вид излучали радушие, будто он был гостеприимным хозяином, а я – желанной гостьей.
Не успела я ничего ответить, как он уже засуетился, доставая еще одну тарелку и сервируя мне завтрак. От одной мысли о еде затошнило, но возражать не было сил.
Я неуверенно сдвинулась с места; памперс стеснял движения, будто матрас между ног зажат. Каждый шаг отдавался тупой болью, и опереться было не на что, кроме стола. Стараясь двигаться медленно, я прошла на кухню, сев спиной к окну, чтобы коридор хорошо просматривался с моего места. Контакт с мягким сиденьем и необходимость согнуться практически заставили меня кричать. Сдерживая стон, я одновременно пыталась осмотреться.
Кухня была довольно большой. Можно передвигаться, не касаясь друг друга, и при необходимости у меня были пути к отступлению. Плюс здесь куча приспособлений, которые можно превратить в тяжеленное оружие. Но я сомневалась, что смогу двигаться быстро, так что их все еще двое, а я все еще беспомощна.
Я заметила, что Саша внимательно наблюдает за моим бегающим взглядом. Словно читает мои мысли. Парень показался мне довольно проницательным.
– Большое вам спасибо, – я знала, что эти слова нужно и стоит сказать, – за то, что не бросили меня там, у библиотеки.
Женя суетливо уронил лопатку, и я повернулась непосредственно к Саше:
– И спасибо, что не стал звонить в скорую.
Они смущенно молчали. Да и что тут ответишь.
Не за что, ванна всегда к твоим услугам, заливай ее кровью на здоровье?
– Вы с Мариной поедете к врачу в обед? – уточнил Саша, и я кивнула.
Эта Марина была добра ко мне, хотя видела впервые.
– Нужно подобрать тебе одежду, не поедешь же ты так, – продолжил парень, а во мне наконец проснулась первая эмоция за сегодняшнее утро. Паника.