– Твоя ирония бьет наотмашь! – Он нервно забарабанил по столу наманикюренными пальцами.
– Знаешь, Олег, меня так и тянет совершить что-нибудь экстравагантное, например, взять и вывалить тебе на голову содержимое этой тарелки!
– Зачем? – опешил Гришин.
– Хочется прогнать выражение самоуверенности с твоего лица! Вдруг без него оно станет человеческим?
– Я, конечно, виноват перед тобой, но, согласись, это не дает тебе право оскорблять меня!
– Не беспокойся! Я не отважусь на подобную эксцентричную выходку – увы, не позволит воспитание!
– Давай помиримся!
– Я с тобой не ссорилась! Но если тебе так легче – считай, что помирились!
– Замечательно! – кивнул Олег. – У меня для тебя есть подарок!
Он положил на столик конверт.
– Что это? – изумилась Татьяна.
– Путевка!
– Куда?
– В Париж! Вылет через три дня! Ты успеешь собраться!
– С чего ты взял, что я сейчас имею возможность ехать в Париж?
– А какие проблемы?
– Кто меня с работы отпустит?
– С главным редактором я договорюсь. Мне он не откажет.
Гришин и в самом деле был с Сан Санычем в приятельских отношениях.
Татьяна улыбнулась:
– Все-таки странно, мы с тобой еще никуда не ездили вместе! Что на тебя вдруг нашло?
Его лицо вытянулось, и она сразу все поняла.
– Нет, Танечка, – мягко возразил Олег, – путевка только для тебя. Мы, конечно, поедем куда-нибудь вдвоем, но позже… А пока отдохнешь ты и потом расскажешь мне о впечатлениях!
– Ясно. Спасибо, Олег, чудный подарок!
Она постаралась не показать, что расстроена.
– Мне пора на работу. Обеденный перерыв закончился!
– Идем вместе, я зайду к Сан Санычу, чтобы поговорить о твоем отпуске.
…Вечером Татьяна спросила сестру:
– Маруся, мне тут дали путевку… Вот не знаю, ехать или нет…
– Куда?
– В Париж!
Маша всплеснула руками:
– В Париж?! Сколько стоит?
– Нисколько… Бесплатно…
– И ты еще раздумываешь?
– Вообще, есть сомнения…
– К черту сомнения! Поезжай! Ничего у вас в издательстве заботятся о сотрудниках! Вот это я понимаю!
Вечером позвонил Гришин:
– Ну как, собираешься? Жаль, я не смогу тебя проводить!
– А что такое?
– Завтра я должен срочно лететь в Москву!
– Действительно жаль, – вздохнула Татьяна, – даже не простимся!
– Ничего, скоро увидимся! Не забудь взять с собой фотоаппарат, потом покажешь снимки!
Татьяна простилась с Гришиным и принялась укладывать вещи в дорогу. Утром она заехала в издательство сдать кое-какие дела и зашла к Сан Санычу.
– Привет, Басманова! – шумно приветствовал ее главред. – Уезжаешь?
Татьяна застенчиво улыбнулась.
– Счастливчики! Везет же некоторым! – подмигнул он. – Кто в Париж, кто в Италию. Молодцы! Я бы тоже не отказался!
– А кто в Италию? – не поняла Татьяна.
– Олег Гришин! Я сегодня звонил ему – теща ответила, что он с женой уехал в Италию!
Татьяне почему-то стало больно дышать, и она поспешила проститься с главным. Дома, сидя у раскрытого чемодана, она расплакалась. Потом успокоилась, даже усмехнулась – молодец, Гришин, надо же какой заботливый! Сам на отдых поехал и о любовнице позаботился! И преподнес все так трогательно – дела в Москве… Только зря старался, Олег! Она решительно перевернула чемодан – посыпались блузки, белье. Не надо нам ваших парижей! Татьяна призадумалась – сдать, что ли, путевку, деньги немалые… Приедет Гришин – вернет ему в конвертике, скажет, извини, не получилось с Парижем. Обстоятельства не сложились. Татьяна позвонила в турфирму. Ей вежливо объяснили, что деньги не вернут. Ну и ладно.
Время шло, а Полина по-прежнему пребывала в ступоре. Просмотр газет с объявлениями о приеме на работу ничего не давал. Куда в самом деле ей податься? Что вообще она умеет, кроме как танцевать? Кстати, недавно она встретила бывшую знакомую из балета – та предложила устроить ее в театр, естественно, на откровенно запасные роли и на совершенно мизерный оклад. Полина отказалась – гордая… Но гордым тоже надо на что-то жить. Поэтому, увидев объявление о том, что в крупный магазин парфюмерии требуется продавец, она пошла на собеседование. Деньги предлагали, конечно, смешные, но все-таки хоть что-то!
Теперь с утра до вечера она стояла у красиво оформленных витрин и предлагала покупателям «помочь определиться с выбором». К концу рабочего дня ноги гудели, а от динамичной музыки, транслировавшейся в зале, Полина чувствовала себя отупевшей. Она даже обратилась к заведующей – нельзя ли, мол, обойтись без музыки, но ей ответили, что никак нельзя: энергичная музыка стимулирует покупателей совершать покупки. Понятное дело, что вскоре Полину уже все раздражало: необходимость обращаться к покупателям с вопросами, сугубо женский коллектив… Одним словом, не театр! Ничего не поделаешь – розничная торговля не для тонких натур. Вот крупная оптовая еще куда ни шло! Полина часто с тоской вспоминала свою тихую галерею.
Данилов пытался поддержать жену, даже преподнес в качестве подарка билеты в Мариинский театр. На балет, естественно. Поначалу она хотела отказаться, но, чтобы не обижать мужа, принарядилась и отправилась с ним в театр. Правда, как и следовало ожидать, ничего хорошего из этого не вышло. Она грустно смотрела на сцену, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
В антракте Данилов участливо сказал:
– Полиша, давно хотел спросить, но не решался… Ты очень переживаешь из-за того, что не можешь танцевать?
Она усмехнулась:
– Как сложилось, так сложилось, что уж теперь!
Во втором акте Полина указала мужу на приму, исполнявшую главную партию:
– Юля! Мы вместе начинали! Дружили.
После спектакля Данилов предложил:
– Может, хочешь зайти к своей знакомой в гримерку?
– Зачем? – удивилась Полина. – Вряд ли ее это обрадует.
– Ты сказала – вы дружили?
– И что с того? Это ее заслуженный триумф, заработанная победа! Лучше не портить Юле настроение! Люди боятся чужого невезения, думают, вдруг оно заразно! Идем домой, Иван!
Он виновато вздохнул:
– Не надо было приходить, да?
– Перестань. Все в порядке! Но в следующий раз бери билеты в оперу!
Маша покачала головой:
– Зря ты, Таня, в Париж не поехала!
– Ничего, – отмахнулась Татьяна, – значит, не судьба. А потом получается, правильно, что не поехала: сейчас нужно заботиться о бабушке.
В последнее время Зинаида Павловна прихварывала, и Татьяна переживала за ее здоровье. На днях Полина увезла бабушку в город – пройти обследование в больнице Данилова.
– Сдает «наш век», – грустно заметила Маша.
– Мне страшно представить, что с ней что-то может случиться, – призналась Татьяна.
– Будем надеяться на лучшее! – Маша прибавила газу и пошла на обгон.
– Смотри на дорогу и скорость сбавь! Носишься как угорелая! – воскликнула Татьяна.
Маша надулась.
– Между прочим, все говорят, что я хорошо вожу машину!
– Как у тебя в театре, Маруся?
– Отлично! Уже начинаю репетировать. С ходу главная роль – это вам не шутки!
– Молодец! Саша рад?
– А когда он за меня радовался? В представлении Бушуева, в идеале я должна быть домашней хозяйкой – печь пироги и ждать его с работы!
– А вдруг он прав?
– Вполне возможно, но мне такого счастья не надо.
– Не зарекайся!
– Таня, я тебя умоляю, не заводи старую шарманку! И вообще, в конце концов, какие мои годы! До тридцати еще далеко – все успею!
Татьяна усмехнулась: она вот не успела, а ведь уже четвертый десяток пошел. Поняв, что сказала бестактность, Маша осеклась.
Татьяна перевела разговор, заметив:
– Хорошо в Березовке! Никакие парижи не нужны!
– Да! Только эта грымза жутко действует на нервы!
– Ты про Лену? Ах, Маша, ну нельзя так… Она жена Андрея! Мы вынуждены считаться…
– Она нам скоро на шею сядет! Вот увидишь!
– Не преувеличивай! Главное, чтобы Андрею было хорошо!
– Как раз ему-то и нехорошо! А сказать по правде, так очень даже плохо! Она, как вампирица, из него всю кровь выпила!
– Маша, чего ты хочешь? Чтобы они разошлись? Но ведь у них ребенок!
– Я хочу, чтобы мой брат был счастлив!
Приехав, сестры сразу заметили отсутствие Балалайки, оставшейся на попечении жившей в доме Лены. Татьяна позвала собаку – никто не отозвался. Сестры бросились к Лене:
– Где Балалайка?
Та растерялась:
– Я не знаю. Калитка открыта – она куда-то убежала.
Татьяна заплакала:
– Ее нельзя было выпускать! Собака старая, не найдет дороги обратно!
На шум вышел Андрей. Татьяна кинулась к нему.
– Как же так?! Ведь это наша собака! Мы доверили ее вам!
Андрей развел руками:
– Да я сам только что приехал… – Потом обратился к жене: – Понимаешь, наша семья очень любит Балалайку…
– У меня ребенок на руках! Мне некогда за вашими собаками следить! – сквозь слезы выкрикнула Лена. – И не надо смотреть на меня так, будто я ее живодерам сдала! Побегает ваша собака и вернется, никуда не денется!
– Если не вернется, ты будешь виновата! – гневно пообещала Маша.
Лена ушла в дом, хлопнув дверью.
Весь вечер Басмановы бегали по поселку и искали собаку. Наконец кто-то из соседей сказал, что ее видели в районе железнодорожной станции. Сестры кинулись на станцию и увидели на перроне Балалайку, которая встречала приходящие из города поезда.
– Она бабушку встречает! – догадалась Маша.
Татьяна на глазах у изумленных дачников опустилась перед собакой на колени и расцеловала ее в седую морду.
Инцидент с Балалайкой окончательно испортил отношения между сестрами и Леной.
В пятницу Климов по просьбе Полины отвез бабушку из города в Березовку. Зинаида Павловна категорически отказалась ложиться в больницу, заявив, что в ее возрасте валяться на больничных койках совершенно недопустимо. Оказавшись в любимом доме, бабка Зинаида успокоилась: «Вот и славно! Дома даже стены помогают!»