– Так прямо и театр?
– Да. Прямо театр!
И Лена изложила историю мецената Лопатина в деталях, закончив ее сакраментальным: «Ну сами посудите, могла ли Маша не оценить столь щедрый жест?»
Саша угрюмо молчал и барабанил пальцами по столу.
– Да что с вами, Александр? Вы как будто расстроились? Не огорчайтесь! Может, оно и к лучшему, что вы насчет Маши теперь все поняли, а не через много лет!
– Подождите! – с отчаянием пробормотал Саша. – Но ведь это еще ничего не значит! Подарил, ну и что с того?
Лена взглянула на него едва ли не с сожалением.
– Конечно, все возможно! – Она со значением вздохнула, давая понять, что надеяться на это наивно и глупо. – Но Лопатин и Маруся так много времени проводят вместе…
Она не оставила ему никаких шансов на спасение, сделав контрольный выстрел и убедившись в прицельном попадании, весело сообщила:
– Вынуждена вас покинуть! Мне пора возвращаться в город, а вы оставайтесь, подождите Марусю!
– Прощайте! – машинально кивнул Саша.
Он даже не слышал, как от дома отъехала машины Лены, потому что погрузился в пустоту, не подразумевающую звуков и чувств. Словно бы небо вдруг обрушилось и уничтожило его.
К жизни Сашу вернул Лопатин, который вошел в столовую.
– Здорово, поэт! Какими судьбами? – удивился он.
Следом за Лопатиным в комнату вошла Маша. Увидев Бушуева, она на мгновение застыла от изумления, а потом просияла от радости:
– Саша?
К этому моменту тот вновь обрел способность слышать звуки, различать цвета и даже испытывать какие-то чувства, но, кажется, это уже был совсем другой человек.
– Здравствуй, Маруся! – холодно бросил он.
Маша, захлебываясь от радости, эмоционально и быстро защебетала:
– Я так рада тебя видеть! Ты приехал на Танин день рождения? А мне не сказал, чтобы, значит, сюрприз, да? Витя, поставь шампанское! А лучше… Давайте пить шампанское за Сашин приезд!
– Спасибо, я не хочу! – отрезал Бушуев. – Я вот… Чай пью… И потом я ненадолго…
– Почему? – удивилась Маша.
Саша выдержал паузу и спросил:
– Как твои дела, Маруся? Карьера? Говорят, ты теперь играешь в новом театре?
– Это целая история! – Она улыбнулась. – Я тебе сейчас расскажу!
– Прошу, избавь меня от подробностей! – перебил ее Бушуев с брезгливой интонацией.
– Что с тобой? – растерялась Маша.
Саша зло и нервно расхохотался:
– А ты действительно прекрасная актриса! Этот твой выход стоит повторить на бис!
Маша побледнела:
– Почему ты со мной так разговариваешь?
– А ты не знаешь? – насмешливо парировал Саша.
Маша беспомощно пожала плечами:
– Я ничего не понимаю!
Лопатин смущенно хмыкнул и попятился к двери:
– Я, пожалуй, пойду…
Когда Виктор ушел, Маша подошла к Саше и обняла его.
Он резко отстранился:
– А это из какой роли?
– Прости, я действительно не понимаю!
– Святая простота! Сама невинность! Выходит, ради карьеры ты готова на все?!
– Я никогда не скрывала, что театр для меня очень важен!
– В самом деле, ты никогда не считала нужным это скрывать! Напротив, всегда подчеркивала, что карьера для тебя важнее наших отношений!
– Ты приехал из Москвы, чтобы выяснить наши отношения?
– Отношения! – буркнул Саша. – Это в ваших грошовых театрах только и делают, что выясняют отношения! Не дождетесь! Обойдемся без пошлых мелодрам! Будь добра, скажи мне только одно: это Лопатин дал денег на театр?
Маша смутилась:
– Поверь, я колебалась, прежде чем…
Он оборвал ее:
– Отвечай, да или нет?
– Ну, допустим, да, и что?
– Счастливо оставаться! – крикнул Саша и ушел, хлопнув дверью.
Маша заплакала.
В гостиную вбежала Татьяна:
– Маруся, что случилось? У калитки я столкнулась с Сашей, он едва не сбил меня с ног! Он, кажется, совершенно не в себе! Разговаривать не захотел и как угорелый помчался к станции.
Маша перешла на рыдания.
– Вы что, поссорились? – испугалась Татьяна.
– Хуже! – прорыдала Маша. – Кажется, мы только что… Расстались навсегда!
Смотря на сестру, Татьяна приходила в отчаяние – вид у Маши был безнадежно похоронным. Впрочем, и Полина выглядела не лучшим образом: еще в начале праздничного ужина она пожаловалась на плохое самочувствие и отказалась от еды и шампанского. Безмятежным и веселым был только Юра Клюквин, как всегда, пытавшийся всех развеселить. Однако вскоре общая меланхолия подействовала даже на него. Клюквин с печалью заключил, что они «скучные люди», и на пару с Лопатиным принялся искать истину на дне стакана.
Подключиться к их поискам собирался и Данилов, но Полина, выразительно посмотрев на мужа, попросила его не пить в этот вечер. Как ни странно, тот не стал возражать. После ночного дежурства в больнице он выглядел усталым и угрюмым, большей частью молчал, лишь иногда односложно отвечая на вопросы сестер.
Андрей тоже чувствовал усталость и был бы не прочь отправиться отдыхать, однако ему пришлось поддерживать беседу с Климовым, которого он давно не видел.
– Как наука, старик?
Климов улыбнулся:
– Да что сказать?! Как там у Чехова? «Ученые с сотворения мира думали-думали, но ничего умнее соленого огурца не придумали!» Вот тебе и наука!
– Это точно! – пьяненько икнул стремительно набиравший градусы Клюквин. – Самое умное изобретение – соленый огурец в комплекте с беленькой!
– Юра, может, хватит налегать на беленькую? – фыркнула Маша.
Вместо ответа Клюквин налил еще стопку.
– Может, пора подавать чай? – спросила Татьяна и тут же спохватилась: – Ах нет, пожалуй, еще рано.
– Хотите анекдот? – закричал Клюквин и быстро затараторил: – В психушку привозят очередного пациента, который гордо утверждает, что он Наполеон! Врачи смеются, мол, у нас все палаты забиты наполеонами под завязку. А тот им с достоинством говорит, что он особенный! «Я – торт «Наполеон»!»
– У нас тут тоже целая кондитерская! – рассмеялась Маша. – И все – особенные торты «Наполеоны»!
– Кстати, куда подевалась твоя жена? – Климов обратился к Андрею, неожиданно вспомнив про Лену. – Вроде днем я ее тут видел.
– Ага! – взревела Маша. – Так, значит, Лена была здесь?
– Видимо, она уехала в город! – растерянно ответил Андрей.
– Так вот кто рассказал Саше! – с отчаянием крикнула Маша.
Андрей пожал плечами:
– Извини, я не понимаю, о чем ты!
Маша махнула рукой:
– Тебе, Андрюша, и не надо понимать! И вообще, теперь это неважно…
Татьяна тихо спросила Машу:
– Может, он вернется?
– Ты его плохо знаешь! – горько усмехнулась та.
– Думаешь, это Лена ему наболтала? – спросила Татьяна.
Маша убежденно ответила:
– А кто еще? Она никогда не упустит возможности насолить мне!
– Нужно поговорить с Сашей, все ему объяснить! – предложила старшая сестра.
– А почему, собственно, я должна в чем-то оправдываться? – вспылила Маша. – Если он так легко, с ходу поверил в россказни Лены, то… Значит, нет ни любви, ни веры!
Татьяна вздохнула:
– Маруся, ты излишне категорична!
Маша промолчала.
– Давайте выпьем за именинницу! – предложил Климов.
Татьяна смущенно потупилась.
Климов продолжил:
– Кто-то сказал, что называться Татьяной – уже поступок! Также мужественным поступком я считаю ум и красоту нашей именинницы!
Татьяна окончательно смутилась:
– Ой, Никита, перестань! Ты любишь ввернуть что-нибудь этакое…
– За мужественных, прекрасных и умных женщин! – подытожил Климов и поцеловал имениннице руку.
Застолье было в самом разгаре, когда Полина встала из-за стола и вышла из комнаты. Татьяна поспешила вслед за ней.
– Что с тобой? Нездоровится?
– Пустяки! – натянуто улыбнулась Полина. – Немного болит голова. Пройдет. Иди к гостям, Таня, я тоже скоро приду.
Татьяна вернулась в гостиную. Застолье продолжалось – внесли праздничный торт, зажгли свечи.
– Танечка, а я сегодня видела Хреныча! – сообщила Маша, разливая чай. – Совсем стал старенький! Просил тебя поздравить!
Татьяна грустно кивнула. Какая-то печаль была в сегодняшнем осеннем вечере. И праздник не задался с самого начала. Завтра они вернутся в город и теперь уже до лета не приедут в Березовку.
– Почему именинница сегодня такая грустная? – Климов наклонился к Татьяне. – Выпьем за исполнение желаний! Чего ты, кстати, желаешь?
Татьяна растерялась:
– Право, не знаю! Боюсь, я сама себя не понимаю. Выходит прямо как у Салтыкова-Щедрина: «Чего-то хочется, не пойму чего… То ли конституции, то ли севрюжины с хреном». Да, желания мои неопределенны и хотя бы в силу этого – невыполнимы. Впрочем, тост поддержу! – Она подняла бокал. – За все неслучившееся!
Татьяна попыталась улыбнуться, но почему-то заплакала. Ей стало неловко за свои слезы. Она поспешно встала из-за стола, пояснив, что проведает Полину.
Татьяна нашла сестру лежащей без сознания на кровати и от ужаса закричала, зовя на помощь. Первыми в комнату вбежали Климов с Даниловым. Оба бросились к Полине.
– Что с ней? – крикнул Данилов.
– Я не знаю! – Татьяна разрыдалась.
Климов попытался приподнять Полину.
Данилов бросился к нему:
– Не трогай ее!
– Иван, уйди! – попросил Климов. – Ей надо в больницу!
– Я врач! Я сам помогу! – отрезал Данилов.
От ярости Никита побелел:
– Не путайся у меня под ногами!
Татьяна вцепилась в Климова:
– Никита, не надо! Сейчас не время!
– Выйдите вон, я должен ее осмотреть! – отрывисто бросил Данилов.
Когда они вышли в коридор, Климов схватил Татьяну за руку:
– Скажи ему, может быть, это важно знать: Полина беременна!
Татьяна как-то странно посмотрела на него.
Из комнаты вышел Данилов. Он нес Полину на руках. Татьяна кинулась к нему:
– Ну что?
– Ее надо везти в больницу! – сказал Данилов. – Срочно! У нее кровотечение…