– Ну, конечно, – фыркнула Татьяна, – классический мужской ответ!
– Кстати, это характеризует его с хорошей стороны, – вякнул Юра.
Татьяна гневно зыркнула на сына:
– Не встревай!
– Я все думал, почему так получилось? – сказал Сергей. – А теперь понял: может, это испытание перед новой жизнью?! Через болезнь изжить прошлое?
– Очень литературные мысли! – усмехнулась Татьяна. – Кстати, твоя книга принята к публикации.
Сергей равнодушно пожал плечами.
Татьяна внимательно посмотрела на него – выглядел он не лучшим образом, сильно похудел, под глазами тени. Уже совсем другим голосом, в котором сквозила забота и нежность, женщина спросила:
– Так ты теперь здоров?
– Да… Я приехал сразу как смог. Ты веришь мне? – Он взял ее за руку.
Вместо ответа Татьяна произнесла:
– Кстати, за время твоего отсутствия у меня появился сын!
Она произнесла это как будто даже с вызовом, дескать, что скажешь, тебя такой вариант не пугает?
– Знаю! – улыбнулся Сергей.
– Я ему все рассказал! – пояснил Юра. – И как ты меня забрала, и про то, как я болел, и про собаку! Наверное, надо было с тобой посоветоваться?
Татьяна махнула рукой.
– Вот скажите, вы ее любите, что ли? – Юра пытливо посмотрел на Сергея.
– Люблю, – признался Сергей.
– Она – хорошая женщина! – заметил Юра.
Сергей кивнул:
– Я давно понял, парень!
Юра продолжил допрос с пристрастием:
– А вы готовы на ней жениться, чтоб все, значит, по-серьезному?
– Готов. Женюсь. Хоть завтра! – заверил Сергей.
– А со мной как быть? – забеспокоился Юра. – Я теперь с ней!
Сергей рассмеялся:
– Договоримся! Только имей в виду, я буду строгим папашей. Либеральничать не стану. Если что – и по шее могу!
– Непедагогично! – пискнула Татьяна.
– Мужчины сами разберутся, – отрезал Юра. – А насчет собаки что скажете?
– Не вижу проблемы! – невозмутимо произнес Сергей. – Собака – друг человека.
– Вы с ума сошли? – возмутилась Татьяна. – Может, спросите, чего я хочу?
– Мать, мы лучше знаем, как будет лучше! – решительно заявил Юра. – Ты молодая, тебе еще жить да жить, надо личную жизнь устраивать, чего там, я все понимаю!
– Значит, ты не против, старик? – обрадовался Сергей. – Прошу у тебя ее руки!
Юра посмотрел на Татьяну:
– Мужик-то он приличный?
Женщина смутилась:
– Вроде да…
– Что ж тогда думать? Надо брать! – пожал плечами Юра. – Ну, вы тут договаривайтесь, а мне пора с собакой гулять!
Татьяна вздохнула – она боялась остаться с Сергеем наедине.
За две недели до Нового года Данилов сказал Полине, что им нужно серьезно поговорить. Она удивилась – Иван выглядел порядком взволнованным.
– Полиша, сегодня мне позвонил мой давний, еще институтский приятель и предложил должность главного врача в крупной больнице.
Полина улыбнулась:
– Поздравляю, замечательная новость! Мне кажется, ты мечтал о такой работе.
– Все дело в том, что речь идет не о Петербурге, – замялся Данилов. – Мне предлагают работу в Сибири. Мой приятель сейчас работает там в городской администрации…
Полина замерла, уже поняв, к чему он ведет.
– Город современный, интересный, – увлеченно продолжил Данилов, – нам предоставят удобную квартиру. Мне кажется, это хороший шанс для нас: начать все с нуля.
Она почувствовала, как внутри закипают раздражение и злость.
– Ты это серьезно, Иван? Значит, я должна бросить родной город, сестер, студию и поехать куда-то в тьмутаракань?! Вот уж точно – начать все с нуля! Огромный жуткий нуль!
Он растерялся:
– Ну, не все так плохо… Почему тьмутаракань? Это областной город – миллионник, в котором, я уверен, и для тебя найдется работа.
– Ах, оставь! – Она раздраженно махнула рукой. – Скажи, пожалуйста, Иван, а тебе зачем это нужно?
– Да так… Устал быть человеком «с большими усами и малыми способностями», – Данилов усмехнулся, – кажется, так Чехов определял одного из своих героев.
Она смутилась:
– Перестань, ну зачем ты?!
– Я думал, что там, в другом городе, на новой работе сумею отчасти увеличить свои возможности, но если ты против переезда…
– Иван, прости, я не смогу оставить Петербург.
– Хорошо, Полиша, я понял. Значит, разговор закончен.
– Но ты, если хочешь, можешь ехать!
– Ну что ты говоришь? Как я поеду один? Я не могу… У меня никого нет, кроме тебя.
Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась растерянной и жалкой. Полина поспешила перевести разговор на другую тему.
На следующий день, вернувшись с работы домой, она застала мужа сидящим перед телевизором. Данилов смотрел документальный фильм о белых медведях. При этом муж почему-то не счел нужным включить звук. На экране беззвучно мелькали льды, снега, северное безмолвие, медведи в запредельном своем одиночестве. Полина вспомнила слова Данилова о том, что у него никого нет, кроме нее, и почувствовала невыносимую боль. Она хотела что-нибудь ему сказать, но задохнулась и не смогла. Полина выбежала в ванную, пустила воду, как делала раньше, когда звонил Климов, и разрыдалась.
Успокоившись, она вышла и сказала Данилову, что все обдумала и готова, как заправская декабристка, последовать за ним хоть на край света.
Муж молчал, уткнувшись в телевизор. Она подошла к нему, заглянула в глаза:
– Иван, когда надо ехать?
– В январе. – Он смотрел на нее тревожно и недоверчиво.
– Вот и хорошо, значит, праздник встретим здесь, а в новом году начнем новую жизнь!
Его лицо просветлело.
Глава 6
Маша вздохнула:
– Ну вот и Новый год! А там и Рождество, и Святки, и не успеешь оглянуться – осень. Время отгрызают мыши. Оно вкусный сыр…
Маша отвернулась от окна, задернула штору и повернулась к сестре.
Татьяна пекла знаменитый «Наполеон» по бабушкиному рецепту.
– О чем ты, Маруся? – Сестра отвлеклась от такого важного занятия, как взбивание крема.
Маша пожала плечами:
– О том, что время несется вприпрыжку… И с каждым годом – все быстрее. Словно кубарем с горы.
– Да-да, – рассеянно пробормотала уставшая Татьяна. Она с самого утра хлопотала по хозяйству, что-то безостановочно нарезая, запекая, взбивая.
– Не забудь охладить шампанское, Маруся! – попросила Татьяна.
Маша покосилась на гору коржей и мечтательно улыбнулась – ради этого торта она была готова пожертвовать всем на свете, даже фигурой.
Закончив с праздничными угощениями, Татьяна с Машей перешли в гостиную – наряжать елку. Наступающий Новый год сестры решили отмечать в квартире на Мойке (раньше Басмановы всегда праздновали его в Березовке). Сергей с Юрой с утра уехали за подарками. Вечером в гости должны были прийти Андрей и Полина с Иваном.
Татьяна бережно сняла с антресолей коробку со старыми елочными игрушками. С каждой из них были связаны воспоминания: эту игрушку покупал отец, эти – мама, а когда Татьяна достала из коробки картонных нарисованных ангелов, сестры расплакались – ангелов собственноручно когда-то расписала бабушка.
– Стеклянный домик нам принес Клюквин! – грустно сказала Татьяна.
– А сиреневый шарик мне подарил Саша, – печальным эхом вторила Маша. – Он повесил его на ель в саду… Помнишь наши зимние праздники в Березовке, Таня? Обычно мы приезжали к бабушке тридцатого, наряжали ель прямо в саду, играли в снежки, катались с горы… Время от Нового года до Рождества было сплошным праздником души – череда бесконечно счастливых, радостно-веселых дней…
Она подошла к окну, посмотрела на залитую огнями набережную:
– Смотри, какой снег! Погода новогодняя! Все замело!
Татьяна вздохнула:
– Наверное, в Березовке дорожки занесены снегом. Знаешь, я хотела свозить туда Юру и никак не решусь – не представляю, как увижу дом, который уже не наш… Не смогу это выдержать. Может быть, потом… А пока никак не привыкну к мысли, что у нас больше нет дома. Для меня он был родиной. А теперь я, получается, эмигрант…
– Ничего не поделаешь, Таня, все мы в глубокой внутренней эмиграции, как говорит Андрей, – усмехнулась Маша, – тебе вон теперь вообще на два города жить придется.
– Будешь приезжать ко мне в Прагу?
– Конечно! Кстати, знаешь, у нас в будущем году запланированы гастроли по Европе…
Когда Маша ушла надевать вечернее платье, Татьяна оглядела гостиную – все было готово к празднику, горели свечи, переливалась елка. Новый год всегда казался ей особенным праздником, но в последние несколько лет из него ушло ощущение чуда, а теперь нежданно-негаданно благодаря Юре вернулось (потому что, когда встречаешь Новый год с детьми, праздник становится волшебным и ты возвращаешься в детство). За это, как и за многое другое, Татьяна бесконечно благодарна сыну. Да, иногда ей бывает с ним тяжело, но она ни разу не пожалела о том, что усыновила его, а то, что мальчик в тот осенний вечер пришел к ним в дом, она считает промыслом и даром Божьим.
Татьяна задумалась и не услышала, как в комнату вошла Маша.
– Я все хочу тебя спросить, – сказала сестра. – Что же, Таня, ты теперь счастлива?
Она смущенно кивнула, словно извиняясь за свое счастье.
Маша улыбнулась:
– Я и смотрю – ты прямо светишься! Тьфу, чтоб не сглазить! Надо подержаться за черное! А, вот у Балалайки черный нос! – Она прикоснулась к собачьему носу. – Я так рада за тебя, Таня!
– Спасибо, родная… Вот только, Маруся, все непросто… – Глаза Татьяны затуманились печалью.
– Ты о чем?
– Понимаешь, Маруся, в моей жизни появилось невероятное счастье, но вместе с ним – страх. Страшно потерять то, что имеешь… Когда я думаю, что могу потерять Сергея, Юру или вас, девочки, мне становится страшно… Я недавно услышала потрясающую фразу: «Счастье в том, чтобы у тебя был кто-то, кого можно утратить». Если следовать этой истине, я, безусловно, очень счастливый человек. И вместе с тем мне страшно, что мое счастье однажды исчезнет, разобьется. Но это недостойные мысли для верующего человека, – Татьяна вздохнула, – бабушка бы меня отругала и сказала, что не надо ничего бояться, а нужно просто любить и быть благодарной. И я стараюсь преодолевать свои страхи… Надеюсь, у м