Глубоко оскорбленный, мужчина выхватил из кармана визитную карточку и вручил ее Пэту.
ДИРИНГ Р. РОБИНСОН
Вице-президент
Председатель совета директоров
Компания «Робдир»
Пищевые продукты
— Разве похоже, что я собираюсь похитить Ширли Темпл?
— Просто они помешаны на безопасности, — сконфуженно пояснил Пэт. — Но после Мелвина…
— Нет, мы сейчас же едем к Ширли Темпл! — заявила дама. — Именно туда! Разве я сразу не предупредила вас, чего хочу?
Пэт колебался.
— Хорошо, но сперва остановимся у какого-нибудь магазина, я оттуда позвоню и договорюсь о встрече.
В магазине он разменял пятидолларовую банкноту, купив полпинты джина, и в закутке за стеллажами подкрепился парой больших глотков, чтобы лучше обмозговать ситуацию. Конечно, он мог прямо сейчас удрать от мистера и миссис Робинсон, — в конце концов, за эту пятерку он показал им Рональда Колмана, да еще и в озвученной версии. С другой стороны, был шанс тихо-мирно разминуться с мисс Темпл, а пять лишних баксов очень бы пригодились Пэту завтра на скачках. Джин придал ему храбрости и, вернувшись к лимузину, он назвал шоферу адрес.
Однако на подъезде к особняку Темплов он упал духом при виде высоченной решетки и автоматических ворот. А вдруг у этих экскурсоводов должна быть лицензия для допуска?
— Это не здесь, — торопливо сказал он водителю. — Я спутал адрес. Наверно, это один из соседних домов.
Они двинулись дальше, пока Пэт не остановил выбор на большом особняке с просторной лужайкой. Выйдя из машины, он отправился на разведку. С Ширли Темпл ему явно не повезло и сейчас нужно было выкручиваться — например, вернуться с сообщением, что у юной актрисы свинка. Для убедительности можно будет показать клиентам с лужайки окно, за которым якобы лежит сраженная недугом Ширли.
На звонок никто в доме не среагировал, но он заметил, что дверь прикрыта неплотно. Осторожно ее отворив, он очутился в роскошной гостиной и прислушался. Ни единого звука — ни шагов наверху, ни голосов на кухне. Пэт еще раз отхлебнул из бутылки, после чего быстрым шагом вернулся к лимузину.
— Ширли сейчас на студии, — сообщил он, — но, если вести себя тихо, можно будет осмотреть их гостиную.
Робинсоны с энтузиазмом покинули машину и последовали за ним, прихватив крошку Буджи. Гостиная вполне могла принадлежать семейству Темпл в том смысле, что она походила на многие другие гостиные голливудской знати. Пэт заметил в углу детскую куклу и не преминул указать на эту находку; миссис Робинсон тут же ее схватила и, благоговейно оглядев со всех сторон, поднесла к мордочке Буджи, которая равнодушно фыркнула.
— Могу я поговорить с ее мамой? — спросила она.
— Нет, она уехала по делам — дома никого нет.
Последнее замечание Пэт сделал не подумав.
— Ах, никого? Ну тогда крошке Буджи будет интересно взглянуть на ее спальню.
Пэт и опомниться не успел, как дама взбежала по лестнице. Мистер Робинсон последовал за супругой, а Пэт остался в холле, готовый задать стрекача при звуке подъезжающей машины либо при подозрительном шуме наверху.
Он прикончил бутылку джина и культурно от нее избавился, засунув под диванную подушку, подождал еще немного и, поскольку обследование спальни непозволительно затягивалось, отправился за своими клиентами. На лестнице до него донесся голос миссис Робинсон:
— Странно, что здесь только одна детская спальня. Насколько помню, у Ширли были братья.
Винтовая лестница располагалась напротив фасадного окна, и Пэт со ступенек увидел, как на подъездную дорожку свернула большая машина. Вышедший из нее человек также являлся голливудской знаменитостью, и, хотя он не принадлежал к когорте звезд, за которыми гонялась миссис Робинсон, по могуществу и престижу с ним мало кто мог потягаться в мире кино. Это был сам мистер Маркус, у которого Пэт Хобби двадцать лет назад служил пресс-агентом.
Тут Пэт совсем потерял голову от испуга. Ему мгновенно представилось, как он пытается объяснить свое вторжение в дом всесильного магната. На снисхождение рассчитывать не приходилось. Его урывочные работы на студии за двести пятьдесят в неделю канут в прошлое, а и без того плачевная карьера обретет новый, еще более мрачный финал. И он бежал прочь — импульсивно и стремительно — вниз по лестнице, через кухню и задние ворота, бросив Робинсонов на произвол судьбы.
Он все же успел им слегка посочувствовать, быстро удаляясь от места происшествия по параллельному бульвару. Мистер Робинсон наверняка вытащит свою визитку от пищевой компании; мистер Маркус наверняка воспримет это скептически; потом прибудет полицейский наряд, Робинсонов обыщут и допросят.
Возможно, этим все и закончится — если только Робинсоны, пылая жаждой мести, не постараются навести полицию на след Пэта.
При этой мысли он как ошпаренный рванул по улице, стряхивая со лба капли соленого джина. Он вспомнил о своей машине, оставленной перед зонтом Гаса Венске — там, где его впервые увидели Робинсоны. А на бегу он вспомнил еще одну зацепку, могущую стать для него роковой. Оставалось лишь уповать на то, что Рональд Колман не знает фамилию Пэта.
Пэт Хобби входит в роль[131]
I
Чтобы занять деньги изящно и легко, нужно правильно выбрать время и место. Процесс этот существенно осложняется, если заемщик еле вяжет лыко, покрыт гнойными прыщами или имеет здоровый фингал под глазом. Список таких «осложняющих обстоятельств» можно продолжать до бесконечности, а можно свести их к одному общему правилу: чем сильнее нужны деньги, тем сложнее их занять.
Данный случай Пэта Хобби был из наисложнейших — он пытался занять у актера на съемочной площадке во время работы над картиной.
Задача почти невыполнимая, однако Пэт за нее взялся, ибо он должен был спасти свою машину. С сугубо коммерческой точки зрения эта развалюха не стоила того, чтобы ее спасать, но для работы в Голливуде, при частых и дальних перемещениях, автомобиль попросту незаменим.
— Видишь ли, ссудный банк… — начал объяснять Пэт, но Джип Маккарти его прервал:
— Не стой над душой, мне сейчас играть в этом дубле. Или ты хочешь, чтобы я его сорвал?
— Я хочу только двадцать баксов, — сказал Пэт. — Не могу же я работать, сидя безвылазно в своей спальне.
— Зато сэкономишь на бензине, а работы у тебя все равно нет.
Это была жестокая правда. Но в любом случае, была у Пэта работа или нет, он предпочитал проводить время на студии или вблизи нее. Достигнув безрадостного и опасного сорокадевятилетнего возраста, он не имел иных занятий и перспектив.
— На той неделе мне дадут сценарий на правку, — солгал он.
— Черта лысого тебе дадут! — отрезал Джип. — Лучше исчезни с площадки, пока тебя не засек Хиллиард.
Пэт с тревогой оглянулся на группу людей у кинокамеры, а затем выложил последний козырь.
— Вспомни… — сказал он, — вспомни, как я помог тебе деньгами в день, когда у тебя родился сын.
— Нашел о чем вспоминать! — разъярился Джип. — Это было шестнадцать лет назад. И где этот паршивец сейчас? Сидит в тюряге за то, что сбил старуху, гоняя по улицам на чужой машине.
— Но деньги-то я тогда дал. Две сотни баксов.
— Да это мелочь по сравнению с тем, чего мне это стоило потом. Сам подумай: будь я в состоянии давать взаймы, стал бы я в мои-то годы цепляться за подработки в эпизодах? Стал бы я работать вообще?
Откуда-то из темноты донесся крик помрежа:
— Приготовились!
Пэт заторопился:
— Ну дай хоть пятерку.
— Нет!
— Ладно-ладно. — Красные глазки Пэта угрожающе сузились. — Тогда я буду стоять здесь у тебя над душой, и ты наверняка сорвешь дубль.
— Только не это! — испугался Джип. — Так и быть, дам пятерку. Она у меня в пиджаке, сейчас принесу.
Он умчался в актерскую уборную, а Пэт облегченно вздохнул. Может, удастся перехватить еще десятку у букмекера Луи…
И вновь крик помрежа:
— Тишина!.. Все по местам!.. Свет!
Свет софитов ударил прямо в Пэта. Ослепленный, он шарахнулся в одну сторону, потом в другую, теряя ориентацию. В этой сцене, изображавшей бандитский притон, участвовали еще шесть человек, и кто-нибудь из них непременно оказывался на пути бегства Пэта.
— Внимание!.. Мотор!.. Начали!
В панике Пэт попятился к оконной кулисе, где он не должен был попасть в кадр. Там он и стоял, съежившись, трясясь мелкой дрожью, пока актеры разыгрывали свою сцену. И откуда ему было знать, что съемка велась с операторской тележки, которая медленно двигалась по рельсам в его сторону.
— Теперь там, у окна! Эй, Джип! Руки вверх!
Как под гипнозом, Пэт послушно поднял руки и только потом осознал, что большой черный глаз камеры нацелен прямо на него. Через мгновение игравшая главную роль англичанка пробежала мимо Пэта и с ходу сиганула в бутафорское окно. Протянулась еще одна бесконечно долгая секунда, прежде чем Пэт услышал: «Стоп! Снято!»
Без дальнейших промедлений он пустился наутек — через хлипкую фанерную дверь выскочил из декораций, едва вписался в поворот коридора, споткнулся о кабель, но мигом вскочил и помчался к выходу. Сзади слышался чей-то быстрый топот, и Пэт поднажал, но уже в самых дверях получил толчок в спину и обернулся, готовый защищаться.
Это была все та же английская актриса.
— Дорогу! — крикнула она. — Я свое отработала. Теперь домой, в Англию!
И, уже нырнув в поджидавший лимузин, громко сообщила всем и никому:
— У меня через час самолет до Нью-Йорка.
«А мне-то что за дело?» — сердито подумал Пэт, вновь прибавляя шагу.
Он и не подозревал, что спешный отъезд англичанки радикально отразится на его судьбе.
II
Обещанную пятерку он так и не обрел, полагая не без оснований, что черпать из данного источника ему уже не доведется никогда. Стало быть, срочно требовалось найти другие источники, дабы отвести беду от его злосчастного двухдверного друга. С тяжелым сердцем Пэт покинул студию, по пути домой лишь ненадолго остановившись, чтобы залить в машину бензин, а в себя — добрую порцию джина. Кто знает, может, они в последний раз заправлялись этак на пару…
Наутро все выглядело в еще более мрачных тонах. В кои-то веки он не испытывал ни малейшего желания посетить родную студию. Опасность грозила не только со стороны Джипа Маккарти — теперь в число его врагов попала могущественная компания, делавшая тот самый фильм, а с ней и вся индустрия в целом. Своим неожиданным появлением в кадре он сорвал съемочный процесс, а это считалось одним из тягчайших преступлений, по сравнению с которым дорогостоящие ляпы продюсеров или сценаристов выглядели безобидными шалостями.
Однако срок очередной выплаты за машину истекал послезавтра, а едва ли не последняя — да и то слабая — надежда раздобыть деньги была связана с Луи, студийным букмекером.
Взбодрив себя тошнотворными остатками вчерашнего пойла, в десять утра он отправился на студию, подняв воротник пальто и надвинув шляпу низко на лоб. В надежде добраться до офиса Луи незамеченным, он выбрал потайной маршрут, пролегавший через гримерную секцию и задворки столовой.
Парочка студийных полисменов сцапала Пэта в тот момент, когда он сворачивал за угол парикмахерской.
— У меня есть пропуск! — запротестовал он. — Он действителен еще неделю — выписан Джеком Бернерсом.
— Как раз мистер Бернерс и послал нас за вами.
Итак, худшие опасения Пэта сбылись — теперь ему запретят появляться на студии.
— Мы можем сгноить тебя судебным порядком! — проорал Джек Бернерс, когда Пэта доставили в его кабинет. — Но, увы, этим делу не поможешь.
— Велика беда — один сорванный дубль, — вставил словечко Пэт. — Используйте предыдущий.
— Не получится — на том дубле заело камеру. А Лили Киттс этим утром уже вылетела из Нью-Йорка в Англию. Она считала, что ее работа завершена.
— Тогда просто удалите эту сцену, — предложил Пэт и вдруг загорелся энтузиазмом. — Дайте мне сценарий, и я все исправлю.
— Ты уже внес одно «исправление», хватит! Если бы имелась хоть какая-то возможность обойти эту сцену, я нашел бы работника получше.
На этой фразе Бернерс умолк, задумчиво разглядывая Пэта. По громкой связи голос секретарши доложил о прибытии мистера Хиллиарда.
— Пусть войдет, — сказал Бернерс.
Джордж Хиллиард был мужчиной внушительных габаритов, а взгляд, который он с порога бросил на Пэта, никто не рискнул бы назвать дружелюбным. Но было в этом взгляде что-то еще, помимо гнева и раздражения; и в следующие пару минут Пэт нервно поеживался, пока боссы озирали его с каким-то отчужденным интересом, — примерно так смотрят на своих пленников каннибалы, выбирая очередную кандидатуру на вертел.
— Ну, всего вам доброго, — кое-как выдавил из себя Пэт, готовясь ретироваться.
— Твое мнение, Джордж? — спросил Бернерс.
— М-м-да… — протянул Хиллиард. — Без пары передних зубов он смотрелся бы лучше.
Пэт вскочил со стула и устремился к двери, но Хиллиард его перехватил и развернул лицом к себе.
— Ну-ка, скажи что-нибудь, — потребовал он.
— Вы можете меня избить, — сказал Пэт. — Вы можете выбить мне зубы, но я подам на вас в суд, так и знайте!
Последовала пауза.
— Твое мнение? — снова спросил Бернерс.
— Нет, говорить он не может, — сказал Хиллиард.
— То есть как это? Очень даже могу! — возмутился Пэт.
— Не беда, продублируем три-четыре реплики, — продолжил Хиллиард, — никто и не заметит. Половина парней, играющих ублюдков, не могут говорить. В целом по фигуре он сгодится, а лицо крупным планом брать не будем.
Бернерс кивнул:
— Такие вот дела, Пэт, — отныне ты актер. Войдешь в роль вместо Маккарти. Сцен там не много, но они важны для сюжета. Подпиши все бумаги в гильдии[132] и в отделе кадров и после обеда приступай к работе.
— Еще чего не хватало! — вскричал Пэт. — Я вам не какой-нибудь фигляр… — Тут он вспомнил, что Хиллиард когда-то начинал простым актером, и резко сбавил тон. — Я сценарист.
— Ты будешь играть подлого ублюдка по кличке Крыса, — сообщил Бернерс, пропустив мимо ушей его протест.
Далее он объяснил, почему Пэту придется продолжить съемки после его вчерашней «импровизации». Все сцены с участием мисс Киттс были сняты в первую очередь, потому что у нее был подписан еще один контракт в Англии и сроки поджимали. По логике сюжета требовалось показать, как бандиты доставили героиню в свой притон и что они делали после бегства мисс Киттс через окно. Посему, неизгладимо запечатлев себя в кадре с мисс Киттс, Пэт теперь должен был появиться и в полудюжине других сцен, съемки которых были назначены на ближайшие дни.
— А как с оплатой? — осведомился Пэт.
— Мы платили Маккарти пятьдесят в день… секундочку, Пэт… но тебе я думаю назначить цену, по которой ты в последний раз работал над сценарием: двести пятьдесят в неделю.
— Но при этом еще страдает моя репутация!
— Лучше бы тебе не заикаться о репутации, — сказал Бернерс. — Если такие писатели, как Бенчли, Дон Стюарт, Льюис, Уайлдер и Вулкотт,[133] не гнушаются актерства, тебе оно не повредит и подавно.
Пэт глубоко вздохнул:
— Может, заплатите сейчас хоть полтинник? Он мне честно причитается за вчераш…
— Если бы ты получил то, что тебе честно причитается за вчерашнее, ты сейчас лежал бы в больнице с тяжкими увечьями. И не вздумай уйти в загул! Вот тебе десятка, и это все, что ты получишь до конца недели.
— А что же будет с моей машиной?
— Да провались она в тартарары!
III
Крыса был самым отпетым головорезом в банде, которая устраивала всякие диверсии по указке некоего иностранного правительства, условно именуемого «нацистами». Его реплики в фильме были образцом выразительной лаконичности — Пэт и сам неоднократно сочинял такие: «Не гасите его, пока шеф не подвалит», «Пора делать ноги, братва», «Чувак, ты выйдешь отсюда только ногами вперед» и т. п. Пэту нравилась новая работа — большей частью состоявшая из бездельного ожидания, как это водится в кинопроизводстве, — и он уже подумывал о том, чтобы продолжить свою карьеру в том же духе. Жаль, что его участие в съемках было таким скоротечным.
Свою последнюю сцену он должен был сыграть на открытой площадке. Крысе предстояло погибнуть от преждевременного взрыва бомбы, которую он сам же пытался подложить. Пэт уже видел съемки подобных сцен и знал, что для него это не представляет ни малейшей опасности. Однако он слегка встревожился, когда к нему подошли реквизиторы и принялись замерять окружность его груди и талии.
— Хотите сделать мой манекен? — спросил Пэт.
— Не совсем, — ответил реквизитор. — Эта штуковина была подогнана под размеры Маккарти, и теперь надо проверить, сгодится ли она тебе.
— Ну и как, сгодится?
— В самый раз.
— А что за штуковина?
— Да так, для защиты.
Пэту стало не по себе.
— Защиты от чего? От взрыва?
— Да нет, взрыв-то будет фиктивный — используем съемку с наложением. А это для другого.
— Для какого еще другого? — не унимался Пэт. — Если мне нужна защита, я имею право знать от чего.
Меж тем у декораций, изображавших портовый пакгауз, выстраивалась целая батарея камер. Вдруг от возившейся там группы отделился Джордж Хиллиард, быстро подошел к Пэту и, приобняв за плечи, увлек его к гримерной палатке. Очутившись внутри, Хиллиард первым делом вручил Пэту фляжку.
— Хлебни-ка, старина, — сказал он.
Пэт отхлебнул за милую душу.
— Для этой сцены, Пэт, мы сделали специальный костюм, — сказал Хиллиард. — Я объясню, в чем суть, пока его на тебя надевают.
С Пэта сняли пиджак и жилет, приспустили брюки, и вскоре он уже был облачен в стальной панцирь, наподобие гипса сковавший тело от подмышек до паха.
— Это самая лучшая, самая крепкая сталь, Пэт, — заверил Хиллиард. — И на изгиб, и на разрыв ей равных нет. Сделано в Питтсбурге.
Внезапно Пэт начал вырываться из рук помощников, пытавшихся застегнуть его брюки поверх панциря и вновь облачить его в жилет и пиджак.
— Зачем это нужно? — кричал он, размахивая руками. — Скажите мне, зачем? В меня будут стрелять, да?
— Никакой стрельбы.
— Тогда что же? Я вам не каскадер какой-нибудь…
— Ты подписал контракт, как и Маккарти. И по контракту ты обязан выполнять все требования режиссера в пределах разумного. Это заверено нашими юристами.
— Что это будет?! — У Пэта вмиг пересохло во рту.
— Это будет машина.
— Вы хотите сбить меня машиной?
— Погоди, дай рассказать по порядку. Никто тебя сбивать не собирается. Машина проедет по тебе, и всего-то. Эта конструкция очень прочная, и ты…
— Ни за что! — завопил Пэт. — Ни за какие коврижки!
Он попытался сорвать с себя стальной корсет, но Джордж Хиллиард крепко ухватил его за руки:
— Пэт, ты уже чуть не погубил эту картину один раз и не пытайся сделать это снова. Будь же человеком.
— Именно им я и хочу остаться, а не кровавой лепешкой, какую вы сделали из бедняги-статиста в прошлом месяце!
Тут он осекся. За спиной Хиллиарда маячило знакомое лицо — зловещее и ненавистное лицо сборщика долгов из Североголливудской ссудно-кредитной компании. А на парковке неподалеку стоял его автомобиль, верный друг и преданный слуга, с 1934 года разделявший с ним все передряги и заменявший ему дом, когда не имелось иной крыши над головой.
— Одно из двух, — отчеканил Джордж Хиллиард. — Или ты выполняешь условия контракта, или мы вышвыриваем тебя отсюда окончательно и бесповоротно.
Сборщик долгов сделал еще один шаг в его сторону. Пэт повернулся к Хиллиарду.
— Мне бы занять… — начал он неуверенно, но затем голос его окреп. — То есть я хочу сегодня же получить авансом двадцать пять долларов.
— По рукам, — быстро согласился Хиллиард.
Пэт перевел взгляд на сборщика и, свирепея, произнес:
— Вы слышали? Вы сегодня получите деньги, но, если эта штуковина не выдержит, моя гибель будет на вашей совести!
Следующие несколько минут запомнились Пэту как сквозь сон. Последние инструкции Хиллиард давал уже по выходе из палатки. Пэт заляжет в неглубоком кювете, как бы собираясь поджечь бикфордов шнур, — и тут главный герой медленно проедет колесом машины по его туловищу. До Пэта смысл сказанного доходил едва-едва. Слишком уж отчетливо представлял он свои «послесъемочные останки», похожие на расколотое о стену яйцо.
Покорно взяв горящий факел, он лег в указанное место. Издалека донеслась команда: «Тишина!» — потом что-то гаркнул Хиллиард, и взревел заводящийся двигатель.
— Мотор! — крикнул помреж.
Звук двигателя стал приближаться, усиливаясь с каждой секундой. Что случилось потом, Пэт не запомнил.
IV
Когда он очнулся, вокруг было темно и тихо. Какое-то время он не мог понять, где находится. Потом увидел звезды и сообразил, что лежит под открытым калифорнийским небом. Потом ощутил чьи-то крепкие объятия и подумал, что он здесь не один. Потом до него дошло, что эти объятия — стальные, ибо он по-прежнему скован металлическим корсетом. И только после этого он вспомнил все — вплоть до момента, когда к нему приблизилась машина.
Судя по ощущениям, он остался цел и невредим. Тогда почему он все еще здесь? И почему один-одинешенек?
Пэт попытался встать, но не смог и, перепугавшись, начал звать на помощь. Так он с небольшими перерывами кричал минут пять, пока вдалеке не послышался чей-то голос, и вскоре помощь явилась в лице полисмена.
— Что, дружок, упился в лежку?
— Куда там! — простонал Пэт. — Я был на съемках этим вечером. Похоже, надо мной свински подшутили, оставив валяться в канаве.
— Они могли просто забыть о тебе в суматохе.
— Забыть обо мне?! Да я был в самом центре этой суматохи! Если не веришь, потрогай, что за гадость на меня нацепили.
Полисмен помог ему встать на ноги.
— Они все здорово струхнули, — пояснил он. — Не каждый день кинозвезда ломает ногу во время съемок.
— Как это так? Да что случилось?
— Говорят, он переезжал на машине какое-то препятствие, машина опрокинулась, и он сломал ногу. Теперь съемки надолго прервутся, и все они в истерике.
— И они бросили меня тут запакованным в эту… эту чертову скороварку! Как я избавлюсь от нее посреди ночи? И как я поведу свою машину?
При всей обуревавшей его ярости, Пэт испытал и своего рода злорадную гордость. На этих съемках он таки задал им перцу! После стольких лет пренебрежения он заставил этих шишек с собой считаться. Шутки в сторону: мало кому удается два раза подряд сорвать производство фильма.