Первые несколько минут Дейвон понадобилось доказывать коню, что командует здесь она, а не он. После этого она полностью отдалась скачке, сначала заставив Раджу взять несколько барьеров на круге, а потом пустив его галопом по ровному полю. Приподнявшись в седле, она гнала и гнала коня вперед. Все вокруг исчезло, осталась только эта скачка...
С сожалением Дейвон заставила Раджу перейти на более спокойный галоп, потом, когда ветви кленов начали задевать ее волосы, — на рысь. Конь задергал ушами, потом заржал и привстал на дыбы.
Навстречу им скакала другая лошадь — Дейвон узнала роскошного черного жеребца с белым пятнышком на лбу, по имени Звездный Свет. Верхом на нем сидел Джаред. «Когда-нибудь он оставит меня в покое?» — с отчаянием подумала Дейвон.
Джаред подскакал к ней. Щеки Дейвон раскраснелись от быстрой езды, глаза сияли знакомым голубым светом. Джаред процедил сквозь зубы:
— Кто разрешил тебе взять его?
— Твой отец. Это, кажется, его лошадь.
— Мой отец не мог разрешить тебе скакать на нем через рвы на скорости сорок километров в час. Здесь не Техас, а Раджа — не смирная пастушья лошадка. Ты могла сломать себе шею!
Руки Дейвон судорожно стиснули поводья. Раджа беспокойно загарцевал под ней. Она фыркнула:
— Давай не будем препираться, сидя на двух очень нервных лошадях. Уезжай отсюда, Джаред. Мне было так хорошо, пока ты не появился.
Она легко спрыгнула на землю и, не обращая больше на Джареда внимания, повела Раджу к ручью.
Джаред тоже спешился, привязал жеребца к ближайшему дереву так, чтобы тот мог щипать траву, и направился к Дейвон. Чем ближе он подходил, тем труднее ему становилось сдерживать себя.
Она заметила его приближение и пристально смотрела на него.
— Намеков ты не понимаешь, да? — язвительно спросила она.
— Ты выглядишь гораздо лучше, — услышал Джаред собственные слова. Вообще-то он собирался начать по-другому.
— Пока ты не появился, я и чувствовала себя лучше.
Джаред невесело рассмеялся.
— Мы, конечно, можем продолжать обмениваться обидными фразами, как дети в песочнице, Дейвон. А можем и попытаться вести себя как взрослые люди — словом, если честно, то я едва не умер от ужаса, увидев, как безрассудно ты скачешь на Радже верхом. С этой лошадью очень трудно справиться!
— Как видишь, эта лошадь мирно щиплет траву, да и я стою перед тобой в целости и сохранности.
— Ты не сдаешься, верно? — прорычал Джаред.
— Когда дело касается тебя — нет.
С трудом борясь со жгучим желанием схватить ее на руки и целовать до тех пор, пока они оба не начнут задыхаться, Джаред буркнул:
— Я рад, что тебе лучше.
Этого он, впрочем, тоже говорить не собирался.
Дейвон стояла не шевелясь. За ее спиной журчал веселый ручей, перед ней стоял Джаред с растрепавшимися от скачки волосами. Она должна сказать ему, что беременна. Разве найдешь лучше место, чем это? Здесь никто не сможет им помешать.
Она глубоко вдохнула. Когда она скажет ему, отступать будет некуда. Правда откроется ему во всей красе, и изменить ничего будет нельзя... Небрежно, словно говоря о погоде, Дейвон сообщила:
— Я чувствую себя лучше, потому что прекратились утренние недомогания.
Короткая мертвящая пауза.
— Утренние недомогания?..
Этой нотки в голосе Джареда ей еще не приходилось слышать. Понимая, что надо заканчивать, Дейвон сказала:
— Да. Я беременна.
Несколько секунд, показавшиеся Дейвон часами, он молчал. Ее трясло, колени подгибались. Наконец, роняя каждое слово словно камень, Джаред произнес:
— Кто отец ребенка?
— Ты, конечно.
— Конечно? — усмехнулся он. — Я ничего не знаю о тебе — ты вполне могла за это время переспать с доброй дюжиной мужчин.
— Я говорила тебе, что у меня давно этого не было.
— А помнишь свадебный обед, Дейвон? Как тебя мутило от одного вида еды? Может быть, ты тогда уже была беременна?
Она потрясенно уставилась на него. Не раз она пыталась представить себе реакцию Джареда на эту новость, но такого вообразить себе не могла.
— Джаред, я падала с ног от усталости! Я не была беременна!
— Разумеется, это ты так утверждаешь. Я богаче любого мужчины, с которым ты могла встречаться.
— Прекрати! — воскликнула Дейвон. — Не было у меня никаких других мужчин, и неужели ты думаешь, что я мечтала забеременеть от тебя? Поймать тебя в ловушку? Поверь, ты последний человек, за которого я хотела бы замуж.
Он смотрел на листву под ногами, его лицо искажала ярость.
— И что же ты собираешься делать? — холодно поинтересовался он. — Аборт?
Дейвон схватилась за ветку, у нее кружилась голова, и черты Джареда расплывались перед глазами. Ее ответом была чистейшая правда:
— Я не знаю, что делать.
— И что требуется от меня? Помочь тебе разрешить этот вопрос?
— Ребенок твой. Любой анализ ДНК это подтвердит.
Он со свистом вздохнул.
— Ты говорила, что защищена от беременности.
— Я тоже так думала.
— Как удобно! Ты хотя бы представляешь, сколько я стою, Дейвон? — Цифра, которую он назвал, заставила Дейвон побелеть. — Да... многовато, не так ли? Ты думаешь, ты первая женщина, пытавшаяся связать меня святыми узами брака?
Дейвон вспыхнула от захлестнувшего ее гнева.
— Можешь оставить свои драгоценные денежки при себе! Я тебе уже сто раз повторяла, что мне они не нужны! И ты даже поверил мне, по твоим словам. Теперь я вижу, чего стоят твои слова. Ничего. Ровным счетом ничего. А теперь выслушай меня внимательно, Джаред Холт. Я уеду отсюда на год. А когда вернусь, то моя мать и твой отец узнают, что отец ребенка — австралиец. Или житель Борнео. И тебе останется только молиться, чтобы ребенок не был похож на тебя. Ты меня понял?
Со странным выражением лица Джаред ответил:
— Это их внук, о котором они мечтали.
— Ну и что?
— Нам надо пожениться. Выбора нет.
— Нет, мы не поженимся, — с жаром возразила Дейвон. — Ты ведь, кажется, гений деловых решений. Почему бы тебе не придумать выход пооригинальнее?
— Как минимум на протяжении пяти поколений все мужчины в роду Холтов рождаются с синими глазами и темными волосами, — сердито возразил он. — И я не позволю тебе выставлять меня идиотом перед людьми.
— А если родится девочка? Со светлыми волосами? Что тогда? Поскорее разведемся?
Его черты стали еще жестче.
— Когда мы поженимся, о разводе не может быть и речи.
Со слабой надеждой она спросила:
— Но ведь это подходящий выход, а? Мы женимся, а через год разводимся — почему мне не пришло это в голову раньше? — Чтобы ты могла снова выйти замуж? — бросил Джаред.
— Я вообще не собираюсь замуж — ни в первый раз, ни во второй. Сколько раз тебе это повторять?
— Никогда мой ребенок не будет жить с отчимом!
В его глазах Дейвон вдруг увидела боль.
— У тебя ведь была мачеха?
— Если и была, это не...
— Что она сделала?
Он сжал зубы.
— Я расскажу тебе, что, — выпалил он. — Беатрис ненавидела меня до глубины души. Она так ревновала отца ко мне, что добилась моей отправки в очень дорогой интернат, когда мне было шесть лет. Там меня изводили мальчишки постарше, и я чувствовал себя таким одиноким и несчастным, что хотел умереть. — Джаред яростно запустил пальцы в волосы. — Мой отец был так влюблен в нее, что даже не заметил, что происходит, а я был слишком горд и упрям, чтобы рассказать ему. Черт, зачем я тебе говорю об этом? Я никогда не рассказывал об этом. Никому.
— Ты только что рассказал. Мне, — тихо сказала Дейвон. Впервые она начала понимать, что происходит с Джаредом. Ей представился темноволосый маленький мальчик, прижатый к стенке толпой старших мальчишек из интерната, и, несмотря на весь свой гнев, она почувствовала боль за него.
— Ты все время заставляешь меня нарушать правила.
— И ты ненавидишь меня за это, — пробормотала Дейвон, ее глаза наполнились слезами.
Джаред взял ее за плечи:
— Скажи честно — ты собиралась сделать аборт?
Она отрицательно покачала головой.
— Я не смогла бы сделать это. И отдать ребенка другим людям я тоже не смогла бы. Я сохраню его, Джаред. Я справлюсь.
— Да, ты справишься. Потому что станешь моей женой.
Ее слегка затрясло.
— Мы не должны делать это. Мы ненавидим друг друга; ты знаешь, что это так. И если начистоту, то развода я не хочу, как и ты. Моя мать разводилась трижды, и я видела, как это происходит. Я не хочу, чтобы мой ребенок прошел через это.
Он хрипло сказал:
— Значит, мы станем мужем и женой... как там дальше? Пока смерть не разлучит нас?
— Джаред, мы не можем! Развод — скверная вещь. Но еще хуже — жить под одной крышей с человеком, которого не можешь выносить. Как моя мать и итальянский граф. А потом — английский граф, а потом — техасский нефтяной барон. И все это сыпалось на меня! Ссоры, взаимные обвинения, напряженная обстановка. Борьба за деньги. Как ты думаешь, почему меня трясет от одного упоминания о деньгах? Только потому, что я видела, что деньги делают с людьми. — Она сделала глубокий дрожащий вдох. — Я не заставлю моего ребенка пройти через это. Ни за что на свете.
— Это наш ребенок, Дейвон. Наш. Не забывай об этом.
С нескрываемым отчаянием Дейвон сказала:
— Так ты веришь мне, Джаред? Что этот ребенок наш, и что моя беременность действительно случайная? Что я не настолько безумна, чтобы все это спланировать?
— Весь опыт моего прошлого подсказывает, что я не должен верить тебе.
При этих словах Дейвон поняла, как сильно на самом деле ей хотелось, чтобы Джаред поверил ей. Ее плечи опустились.
— Если мы поженимся, — упавшим голосом сказала она, — мы окажемся связанными на всю оставшуюся жизнь. Это будет ужасно.
Словно с трудом проталкивая слова сквозь зубы, он спросил:
— Ты на самом деле так меня ненавидишь?
Дейвон стояла, носком ботинка ковыряя землю.
Чувства, которые она испытывала к Джареду, были слишком сложны, чтобы назвать их просто ненавистью. Стараясь говорить как можно искреннее, она ответила: