и эффектного зрелища, а как раз для того, чтобы пропустить тросы при переворотах с живота на спину – и наоборот.
– Вот так и рушатся подростковые иллюзии, – шутливо посетовала Ася. – Какой ужас…
– Что вас так огорчило? – удивился Князев. – Неужели вы и правда верили, что Копперфильд по-настоящему летает? Разумеется, это трюк. Но даже после того, как раскрываются секреты того или иного фокуса, Копперфильд всё равно остаётся лучшим в своём деле. Неизменный номер один. Хотя бы потому, что он поднял наше ремесло на невероятно высокий уровень, можно сказать – облагородил его, объединил достижения всех иллюзионистов мира…
– Но ведь вы сами сказали, что, будь у вас достаточное финансирование, вы повторили бы все его трюки с лёгкостью! Просто у него команда – под сотню человек, он зарабатывает около миллиона долларов за каждое выступление, а оборудование весит более пятидесяти тонн! – Ася так стремилась понравиться Князеву, делая ему комплименты, что даже изменила своему давнему кумиру.
– Ну и что, – рассмеялся он. – Многие заблуждаются на его счёт, полагая, что если передать его деньги, персонал и оборудование другому иллюзионисту, то он в мгновение ока станет звездой. На самом деле, Копперфильд – артист невероятного обаяния, у него потрясающий контакт с залом! Он ведь не только миллионные – и десятидолларовые фокусы делает, но тоже блестяще.
Ася была вынуждена согласиться, что он прав.
– А на сцене Дэвид и вовсе работает без дублёров: и летает сам, и в воду прыгает. У него великолепная физическая подготовка! Во время полётов, к примеру, он настолько свободно владеет собственным телом и двигается, что невозможно поверить в то, что это делает подвешенный человек. Лично я искусством Дэвида просто наслаждаюсь. Всё сделано по высшему разряду.
– Ох, – спохватилась Ася, опомнившись, – что это мы всё о Копперфильде да о Копперфильде… речь-то о вас!
Князев снова слегка зажался. Было видно, что он не умеет и не любит рассказывать о себе.
– Может, выпьете для храбрости что-нибудь покрепче? – Ася кивнула на его стакан минеральной воды с лимоном. – Я бы… то есть мы, – поправилась она, – с удовольствием составили вам компанию.
– Ну, если только чуть-чуть… – смутился он. – Почему бы и нет. В конце концов, не каждую ночь мне выпадает честь напиться в баре в компании двух красивых девушек, – галантно добавил он, то ли шутя, то ли серьёзно.
Разумеется, Ася приняла «красивых девушек» исключительно на собственный счёт. Нелька видела, что подруга пропала – глаза у неё блестели, щёки разрумянились… Она то и дело смеялась, закидывая голову, и бессознательно облизывала губы. Несколько раз Нелька перехватила заинтересованный взгляд Князева, останавливающийся на Асином лице. Видеть это было больно, и Нелька нервничала. При этом она сама старалась не пялиться на Князева так уж откровенно, но… чёрт возьми, сделать это было практически невозможно. Если в мире и существует любовь с первого взгляда, воспеваемая в дамских романах – то это, несомненно, была именно она.
– Итак… – начала Ася. – Расскажите, пожалуйста, о своей семье. Кто ваши родители? Откуда вы родом? Где провели детские годы?
Князев запустил руку в свои густые волосы, словно раздумывая, как ответить на этот, казалось бы, простой вопрос.
– Не знаю, слышали ли вы… Был такой городок – Мезень, вытянутый вдоль одноимённой реки. Вернее, что это я, – сконфуженно улыбнулся Князев, – он и сейчас есть… наверное… Это в Архангельской области, недалеко от Белого моря, – он рассказывал медленно, словно не тревожил этих воспоминаний уже бог знает сколько времени и сейчас неуверенно извлекал их из потайных закоулков памяти на свет.
– Стыдно признаваться, я не был в Мезени уже много лет и даже не знаю, как теперь там обстоят дела. Честно говоря, мне страшно наводить справки, потому что в девяностые город просто умирал. Полное отсутствие дорог для связи с внешним миром, не было даже самолётного сообщения… До революции, однако, это был вполне себе процветающий купеческий городок на пересечении речных и морских путей на пути в Сибирь…
Нелька закрыла глаза, чтобы лучше представлять всё то, о чём он говорил. От внимания иллюзиониста это не укрылось, и он со смешком заметил:
– Надеюсь, вы всегда спите, когда вам интересно.
Нелька чуть не провалилась со стыда.
– Ну что вы! – горячо запротестовала она. – Я вовсе не сплю. Мне действительно жутко интересен ваш рассказ. Просто у вас такой голос… как у сказочника. Речь льётся легко, размеренно и тепло, вот и я размечталась.
Ася кинула в её сторону взгляд, преисполненный досады. Непонятно было, в чём конкретно крылась причина её недовольства: в том ли, что Нелькино поведение могло быть расценено Князевым как бестактное, или же в том, что его в принципе почему-то заботила её реакция. В конце концов, Нелька здесь – молчаливый слушатель, третий лишний, не пришей кобыле хвост, собаке пятая нога, сбоку припёка и так далее… Не она же берёт у него интервью!
– Продолжайте, Станислав, – кротко кивнула Ася, незаметно возвращая позицию каждого из них на своё место, чтобы кое-кто не забывался. – Вы очень увлекательно рассказываете.
– Даже летом температура крайне редко поднимается выше десяти градусов тепла. Весной – минус тридцать, зимой – до минус сорока пяти… Ледяной город, словно заколдованный Снежной королевой. Придавленный снегом и огромными сугробами… В зимний сезон световой день продолжается всего два часа! Всё деревянное – дома с красивыми резными наличниками, уборные, которые невозможно посетить, не отморозив при этом задницу… простите, дамы… Даже тротуары – и те деревянные. И по ним чеканят шаг моряки с изумительной выправкой… Вот такой он – город моего детства, – глаза Князева были счастливыми и грустными одновременно. – На улицах все здороваются друг с другом, даже если встречают незнакомца. Впрочем, какие незнакомцы, боже мой, с населением в несколько тысяч человек… Конечно же, все так или иначе знают друг друга. Люди там вообще другие… И что это за люди! Поморы!.. Очень много фронтовиков, ветеранов… Мой дед, которого я, к сожалению, не застал живым, был участником обороны Ленинграда в годы войны.
Разволновавшись, он залпом допил своё вино и, заметив, что бокалы у девушек тоже почти опустели, предложил заказать ещё выпить. Асины глаза заблестели: соблазнить пьяного мужчину куда легче, чем трезвого, так что глупо было бы отказываться.
– Деда я не застал, да… – повторил он задумчиво. – Меня воспитала бабушка.
– А родители? – деликатно спросила Ася. Он покачал головой:
– Не хочу это обсуждать. Хотя, впрочем… Отца я не знаю, а мать спилась и умерла, когда мне было четыре года. Но только, пожалуйста, Анастасия, – он прикоснулся к её руке, – не стоит упоминать об этом в интервью, ладно? Просто… вырежьте кусок с вопросом о родителях.
– Не беспокойтесь, – промурлыкала Ася; за это нежданное прикосновение она была готова пообещать ему что угодно. – И, кстати, не зовите меня Анастасией. Я терпеть не могу своё полное имя. Если вам не сложно, можете называть меня просто Асей…
– Хорошо, – кивнул он. – Так вот, Ася… на чём я остановился?
– На бабушке, – подсказала та.
– Да, бабушка… На всю жизнь я запомнил вкус её рыбных пирогов. Вы знаете, я побывал уже во многих городах и странах, пробовал национальные блюда различных кухонь… но вот это сочетание – сладкого чая и солёных пирогов – до сих пор кажется мне самым вкусным на свете. В общем, воспитывала меня бабушка, а также улица и школа, – он засмеялся своим мыслям. – Единственная средняя школа на весь город! Но какие там были учителя… Влюблённые в своё дело, в свою профессию, обожающие детей… Сейчас нет таких педагогов.
– Сейчас нет таких детей, – не удержалась от шпильки Нелька, вспомнив своих непутёвых студентов. Ася расхохоталась.
– Не обращайте внимания, это Неля о своём… она преподаёт в колледже, – пояснила Ася чуть более небрежным тоном, чем следовало бы, тем самым воздвигая между ними, небожителями (журналисткой и иллюзионистом) и ею, простой училкой – глухую стену.
– Вы учительница? – поразился Князев.
– А почему это вас так удивляет?
– Не знаю, мне кажется, вам подошла бы какая-то более… мягкая, женственная и творческая профессия. Вы выглядите как актриса, или как художница…
Не ожидавшая этих внезапных комплиментов (это же были комплименты?!) Нелька побагровела. Заметив её неловкость и смущение, Князев виновато хлопнул себя ладонью по губам:
– Что-то я слишком разболтался нынче…
К счастью, в этот момент им принесли ещё одну бутылку вина. Нелька схватилась за свой бокал, как за спасательный круг во время кораблекрушения. Было почему-то стыдно смотреть Князеву в глаза, и – господи! – хоть бы и он перестал, наконец, пялиться… Вон Ася аж с лица сошла от их странного диалога.
– А как прекрасны наши мезенские просторы… – вернулся он к теме беседы. – И это летнее счастье – каникулы, целых три месяца воли! Мы с пацанами почти всё лето не слезали с коней, или торчали у реки с удочками. Речка студёная, но мы всё равно, конечно же, купались. И на лодках ходили… Плывёшь – и не можешь дух перевести от красоты. Вы бы видели, какие у нас там пейзажи! – Князев, кажется, уже забыл, что много лет не бывал на своей малой родине, и машинально начал говорить о Мезени «у нас», «наше».
– Вдоль реки – старинные ветряные мельницы… А сколько сокровищ в тайге! Огромные, каких-то нереальных размеров грибы, морошка – янтарного цвета, крупная, безумно вкусная… Клюква, брусника, голубика…
– Это ведь всё на болотах растёт? – неуверенно предположила Ася. – Как же вы не боялись – мальчишки же…
– Как можно бояться того, среди чего живёшь, сколько себя помнишь? – искренне подивился он. – Подумаешь, болото! Нужно просто знать, как себя там вести. И никогда не ходить в одиночку. А уж сколько раз дружки меня из няши вытаскивали…
– Из… чего, простите?
– Няша, – весело пояснил он. – Так у нас грязища называется, которая остаётся при низкой воде. Ил и вода смешаны там примерно в равных пропорциях, и пытаться по ней идти даже не стоит! Она мгновенно засасывает если не по пояс, так хотя бы по колено. Увязнуть в няше на Мезени смертельно опасно – в одиночку выбраться невозможно, а прилив может накрыть с головой.