Ася перестала плакать. Слова Нельки звучали разумно.
– Ну ладно, – утирая слёзы платочком, сказала она. – Так и быть… дадим этому самому русскому Копперфильду второй шанс.
Говорят, что утро вечера мудренее. Ася наивно полагала, что, стоит ей переспать со своей проблемой ночь, наутро весь мильон её терзаний покажется сущим пустяком. Однако она ошиблась… Пробуждение по звонку будильника принесло не облегчение, а полную апатию и нежелание вылезать из-под одеяла. И дело не в том, что она банально не выспалась (домой они с Нелькой попали уже около пяти утра). Просто, вынырнув из прекрасного сновидения, где всё самое желанно-сокровенное стало вдруг близким и возможным, Ася оказалась один на один с невыносимой унылой реальностью, в которой с ней рядом не было Князева.
– Дура, дура, дура, – бесконечно повторяла она, стоя под пронзительно холодным душем, лупившим её тугими беспощадными струями. Это ж надо умудриться так вляпаться! Втюриться по уши в человека, с которым знакома несколько часов! И самое главное – втюриться безответно, как ни стыдно было в этом признаваться даже самой себе.
Когда она приехала в редакцию, её там просто не узнали. Из жизнерадостной, остроумной и кокетливой особы с бойким язычком Ася вдруг превратилась в сущую мегеру с ПМС. Только что на людей не кидалась. Огрызалась, хамила, истерила и почти кусалась в ответ на любой безобидный вопрос.
Очутившись в спасительном пространстве своего кабинета, Ася заметалась от стенки к стенке, как тигрица в клетке. Она маялась, не находя себе места от странной пустоты и тоски, поселившейся внутри. Ей просто физически был необходим Князев. Как воздух. Как вода. Как сон. Как еда… Она понимала это совершенно отчётливо, но не представляла, что ей теперь с этим делать. Она прикидывала и так, и эдак возможные способы устроить очередную встречу, но все они выглядели жалко, по-детски нелепо – наверняка он сразу догадается, что она примчалась в Питер только ради него. Быть жалкой и смешной Ася не любила. И вообще, она скорее откусила бы себе язык, чем первой призналась бы Князеву в своих чувствах.
После очередной шальной идеи, пришедшей ей в голову, она рискнула посоветоваться с главредшей.
– А давайте сделаем материал про питерский цирк на Фонтанке? – врываясь в кабинет начальницы без стука и «здрасьте», предложила она. Главредша как раз собиралась позавтракать. Ася застукала её в тот момент, когда она подносила ко рту кусок хлеба с ветчиной, держа в другой руке чашку кофе. При внезапном появлении Аси рука главредши дрогнула, и несколько капель бодрящего чёрного напитка упало на клавиатуру компьютера.
– Твою ж мать, Аська! – ругнулась главредша и полезла за салфетками. – Если клава сдохнет, я тебя убью!
Ася, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, выждала более-менее приличную паузу и навязчиво напомнила о своём предложении:
– Это довольно интересная тема… Я, например, могла бы за неё взяться.
Главредша посмотрела на Асю с жалостью, как на душевнобольную.
– Девочка моя, у нас в городе есть знаменитый цирк Никулина на Цветном бульваре, а также Большой цирк на проспекте Вернадского, не говоря уж о многочисленных частных шарашкиных конторах с всевозможными цирковыми шоу… Если бы мне потребовался материал про цирк, подчёркиваю – если бы, то я не стала бы отсылать тебя аж в Питер. Но меня – вот незадача! – вообще не интересует эта тема.
Каждое слово было гвоздём, вбиваемым в крышку гроба Асиных надежд.
– Ты-то с чего вдруг так к питерскому цирку воспылала? Вчерашнее интервью с Князевым сорвалось? – обеспокоилась главредша. При упоминании этой фамилии всуе Ася вздрогнула. Щёки словно опалило огнём.
– Нет, – хрипло и отрывисто бросила она. – Интервью я взяла.
– Тогда в чём дело? Тебе вчера не удалось его трахнуть, и ты хочешь отправиться в северную столицу, чтобы наверстать упущенное?
Из-за того, что слова ударили точно в цель, хоть и были выражены столь грубо и принижали всю трепетность и хрупкость нового для Аси чувства, она почувствовала себя втоптанной в грязь. На свою беду, главредша не заметила гневных разрядов, которые метали Асины глаза, и наставительно продолжила:
– У нас, если ты забыла, журнал для молодых, успешных и карьерно-ориентированных женщин, а не для малышей – любителей клоунов, дрессированных собачек и сладкой ваты в антракте. Может, ты просто есть хочешь? – озабоченно поинтересовалась начальница. – У тебя глаза какие-то голодные. Вот, присаживайся, перекуси со мной, – и она радушно кивнула на стопку домашних бутербродов в промасленной бумаге, этакая пусечка, хлебосольная хозяюшка, словно это и не она секунду назад отчитывала Асю, как строгая директриса – провинившуюся школьницу.
Ася взглянула на бутерброды и почувствовала тошноту.
– Я… не ем по утрам такую тяжёлую и жирную пищу, – выдавила она из себя наконец. – Кстати, и тебе не советую. И так жопа скоро на стуле перестанет помещаться.
– Ты охренела?! – возмутилась главредша, но разобиженная Ася уже выскочила из кабинета.
– Можно? – в дверь нерешительно поскрёбся Пашка. Ася никак не отреагировала на его появление, продолжая сидеть и пялиться в противоположную стену. Пашка принял молчание за согласие и просочился внутрь.
– Ты, вообще, как? – спросил он с опаской. – Что с тобой происходит, Ась?
Она продолжала молчать и не обращать на него никакого внимания.
– Ты что, – мрачно осведомился Пашка, отчаянно ревнуя, но старательно делая вид, что ему наплевать, – действительно втрескалась в этого питерского клоуна?
Ася сфокусировала на нём свой рассеянный взгляд. Ей стало ясно, что слух о ней и Князеве уже распространился по всей редакции. Вот же тварь главредша!
– Клоун – это ты, Паша, – грубо отбрила Ася. У неё сейчас не было моральных сил на дипломатию. – Только не по профессии, а по жизни.
Пашка предсказуемо оскорбился, психанул и вышел из кабинета, шарахнув дверью так, что с потолка посыпалась извёстка. Всё-таки, устало подумала Ася, мужик-истеричка – горе в семье…
Затем она приступила к тому, что откладывала всё утро – взялась за расшифровку интервью. Было страшно вновь услышать его голос, его смех, его рассказы о родной Мезени и о цирке, но… тянуть больше было нельзя.
Она заперлась изнутри и приступила к работе. Пока набирала текст на компьютере, выкурила не менее половины пачки сигарет. Она давно так много не курила… Разумеется, это было строжайше запрещено. Для подобных целей в закутке у туалета имелось специально отведённое место. Но у Аси не было абсолютно никакого желания тащиться в курилку, где наверняка все будут пялиться на неё и шушукаться.
В дверь неоднократно стучали. Даже сама главредша прибегала, ломилась и орала с той стороны как резаная:
– Что ты вообще о себе возомнила?! Я пожарных вызову!!!
Ася не слушала эти вопли, вернее – не слышала их. Надев наушники для пущего удобства, она вникала в тонкости своего вчерашнего разговора с Князевым. Прислушивалась к интонациям. Ловила скрытое, невысказанное, словно повисшее в воздухе… Ася впервые обратила внимание на то, как меняется Нелькин голосок в разговоре с иллюзионистом: сколько в нём искреннего интереса и даже скрытого, пока не до конца осознанного, кокетства. Ужасное открытие… И самое главное: Князев был заинтересован в разговоре с Нелькой не менее, чем с Асей. Она не могла врать самой себе.
Нет, в Питер нужно было ехать непременно. И как можно скорее…
НЕЛЬКА
Тем временем Нелька тоже засобиралась в Питер.
Разумеется, с её стороны это было откровенной авантюрой и даже наглостью. Никогда в жизни она не совершала подобных отчаянных поступков. Нелька понимала, что пытается сейчас действовать в обход подруги. Угрызения совести нет-нет, да и давали о себе знать. Нелька волновалась, казнила себя, ругала, но… не могла справиться с желанием снова увидеть Князева. В конце концов, Асе он ничего не обещал, Нельке не в чем перед ней оправдываться. Хотя, наверное… стоило честно предупредить Асю о своей поездке? А вот на это у Нельки не хватало смелости.
Удобнее всего было ехать на выходные. Нелька взяла однодневный отгул на работе, чтобы освободить себе субботу. Тогда выезжать можно было уже в пятницу вечером.
Собираясь звонить Рите, чтобы напроситься к ней с ночёвкой, Нелька вдруг разволновалась. Стало стыдно за то, что она будто бы принимает подругу в заговорщики против Аси… Пока в трубке шли гудки, Нелька уже всерьёз начала раздумывать, не проще ли забронировать номер в каком-нибудь недорогом хостеле. Но в это время Рита ответила на звонок.
– Привет! – с преувеличенной радостью бодро поздоровалась с ней Нелька. На самом деле, она чувствовала себя шулером. Влюблённым, подлым, счастливым и невероятно несчастным шулером. – Как ты смотришь на то, что я свалюсь тебе на голову субботним утречком? Так соскучилась по Питеру, что сил больше нет терпеть…
– Ну надо же, – давя зевок (она вообще была совой и редко просыпалась раньше обеда), удивилась Рита. – Что это на вас с Асей вдруг нашло? Вы как-то подозрительно одновременно заскучали по Питеру и мне…
– Ася?.. – переспросила Нелька в замешательстве.
– А ты не в курсе? Она вчера вечером мне звонила предупредить о своём приезде. Тоже, кстати, в субботу грозилась нагрянуть.
Нелька сникла, моментально растеряв весь свой запал.
– Ну… тогда я, наверное, как-нибудь в следующий раз. Не хочу тебя стеснять… – пробормотала она неуверенно.
– Какое ещё «стеснять» – с ума сошла? – возмутилась Рита. – Ой, девки, что-то вы темните… Не пойму, откуда дует ветер, но выглядит это всё крайне подозрительно. Вы с Аськой, случаем, не поссорились?
– Нет, – честно ответила Нелька.
– Ну вот и отлично. Тем более приезжайте – вдвоём! Посидим, как раньше… поговорим по душам… мы же с самого Сочи не виделись! Жутко хочется облобызать ваши родные морды.
Скрепя сердце, Нелька дала своё согласие. Но теперь уже нельзя было действовать исподтишка. Поколебавшись, она набрала Асю.