Ася сладко разрыдалась ему в рубашку.
– Мне здесь так грустно, – запричитала она, – так одиноко… Так давит этот чужой и мрачный город…
Он ещё крепче прижал её к себе.
– Я соскучилась по маме с папой… – продолжала рыдать она, – и по Москвеее…
– Так поезжай в Москву на выходные, если хочешь, – предложил он. – Я же тебя не держу.
Она подняла на него свои зарёванные, покрасневшие, но всё равно такие прекрасные глаза.
– А ты правда не обидишься?
– Ну конечно же, нет, – он с облегчением рассмеялся. – Я ведь понимаю, что ты скучаешь. К тому же, у тебя там подруга, – сказал он, имея в виду Нельку.
Из всех знакомых своей жены он искренне симпатизировал только Рите с Нелькой. Но последняя, к сожалению, ни разу не появилась в Питере после того, как Ася вышла замуж.
– Я же предупреждал тебя перед свадьбой, – тихо и виновато произнёс он, целуя её в макушку, – что у меня будет очень много работы, что я постоянно буду занят… Я, конечно, понимаю, что тебе тоскливо, хочется развеяться. Поезжай в Москву, – повторил он, – я уверен, эта короткая смена обстановки пойдёт тебе на пользу.
Ася стала ездить в столицу практически каждые выходные. Только здесь она чувствовала себя по-настоящему дома. Питер так и не стал для неё родным. Да, конечно, её место было там, где муж… но назвать «домом» их коммуналку у неё до сих пор язык не поворачивался. Дом был там, где родители… И её старый двор, на одну половину пронизанный солнцем, а на другую – затенённый кронами гигантских тополей; двор, который в июне покрывался толстым слоем снежно-белого пуха… И знакомые до каждого камушка, избеганные с детства вдоль и поперёк тропинки…
Даже в Асиной комнате всё осталось так, как раньше. Родители не стали здесь ничего менять и убирать. Она долго сидела на коленях возле письменного стола, выдвигая его ящики один за другим, перечитывая свои старые дневники и письма, а также наивные попытки писательствования – наброски повестей и романов в толстых тетрадках. Она листала анкеты и песенники, перебирала вырезки из газет и журналов, посвящённые Дэвиду Копперфильду, смеялась, хмурилась и даже плакала…
И мама, как раньше, кормила её невкусным завтраком – готовить за всю свою жизнь она так и не научилась. И папа по-прежнему шутил и подтрунивал над Асей, как над малышкой, и делал ей «шоколадный» или «фруктовый» суп… Слава богу, он, кажется, немного угомонился к шестидесяти годам. Его бесконечные гуляния по бабам прекратились, и вообще – в родительской паре наблюдалась какая-то милая слаженность и гармония. Мама, заговорщически улыбаясь, поделилась с Асей планами: они с отцом давно поднакопили деньжат, и теперь собираются купить дом у моря, в Болгарии. «Эту квартиру продавать, конечно, не будем, – сказала она Асе. – Она останется твоей. Мало ли что…»
Про «мало ли что» Ася не хотела даже думать, но в целом родительскую идею поддержала и одобрила.
Затем она навестила Нельку. Та теперь обитала в квартире у Димки, в соседнем подъезде – они съехались вскоре после Асиной свадьбы, но не расписывались, а жили так называемым «гражданским браком».
– А почему вы не поженитесь? – простодушно спросила Ася у подруги, когда та поила её чаем на Димкиной кухне. Нелька как-то вяло пожала плечами:
– А зачем? Нам и так нормально.
– Ну, мне просто казалось… – Ася старательно подбирала слова, чтобы не обидеть, – что ты как раз из той категории девушек, которые мечтают о белом свадебном платье и фате… Ну, и потом, дети! Дети же должны рождаться в браке, разве нет?
– Мало ли, кто о чём мечтает, – усмехнулась Нелька. – Нет, замуж за него я точно не хочу. И детей от него, пожалуй, тоже.
– Тогда зачем всё это? – недоумевающе спросила Ася. Нелька снова как-то цинично улыбнулась:
– А чем плохо? Нас обоих всё абсолютно устраивает.
Ася отметила, что подруга сильно изменилась. Из её глаз навсегда исчезли весёлые солнечные зайчики. И между тем, Ася невольно залюбовалась её нежной кожей с россыпью веснушек, чудесными рыжими волосами, высокими точёными скулами…
– Ты такая красивая, Нельсон, – вырвалось вдруг у неё. Нелька удивилась.
– С чего это вдруг?
– Не вдруг, – поправила Ася. – Ты всегда была красивой. Просто, наверное, тебе мало об этом говорили.
«Если бы в ту пьяную ночь в Питере к Стасу поехала не я, а Нелька, – подумала Ася в который раз, – как оно обернулось бы в итоге?» Ей было страшно даже помыслить об этом. Она любила мужа до умопомрачения, и если бы они были не вместе – она, наверное, просто умерла бы. Или спилась от горя.
А ещё Асю смутно беспокоило Димкино поведение. Он вёл себя с Асей сухо и сдержанно, вежливо здороваясь, однако упорно избегая смотреть ей прямо в глаза. Но однажды она нечаянно, боковым зрением, перехватила такой странный взгляд Димки, устремлённый на неё, что ей стало неловко.
Ася долго размышляла затем о природе этого полубезумного взгляда. Непонятно было – ненавидит её Димка, что ли? Но ведь всё давным-давно быльём поросло. Глупо дуться из-за той столетней истории – господи, уже полжизни прошло, они тогда были несмышлёными и неопытными подростками… Да может, и не смотрел он на неё как-то по особенному, успокаивала себя Ася. Должно быть, ей это просто показалось.
Однажды субботним майским утром, приехав как обычно к родителям, бросив дорожную сумку и наскоро позавтракав, Ася привычной дорожкой помчалась к подруге.
Дверь открыл Димка. Из одежды на нём было только полотенце, обёрнутое вокруг бёдер. Очевидно, он только что вышел из душа.
Ася почувствовала, что по-идиотски краснеет, как девчонка-подросток. Она отвела взгляд и буркнула:
– Доброе утро. А где Нельсон?
– У неё в колледже сегодня субботник, – отозвался он спокойно, даже не думая смущаться, в отличие от неё. Смотрел он в этот раз ей в лицо – прямо и открыто.
– Ну… я тогда пойду, – сказала Ася. Он коротко рассмеялся и заметил:
– Хорошо же ты живёшь с мужем, если каждые выходные удираешь от него в Москву…
Ася обернулась, гневно сверкнув глазами.
– Какое право ты имеешь судить о наших с мужем отношениях? Ты его даже не знаешь. У нас всё хорошо! – сказала она нервно. Димка расхохотался.
– А чего тогда ты так завелась? Чего не уходишь, как собиралась?
Ася заставила себя успокоиться.
– Дима, – произнесла она ровным голосом. – Я не пойму, за что ты злишься на меня, почему говоришь все эти обидные и несправедливые слова…
– Я не злюсь, – перебил он. – Меня ваши с ним проблемы вообще не касаются. Как и тебя – наши с Нелей, – зачем-то добавил он.
– Ты ведь… не обидишь её? – спросила Ася. – Никогда не обидишь?
Он вдруг разозлился – моментально вспыхнул, как порох.
– Да что ты строишь из себя?! – рявкнул он так, что она отшатнулась. – Думаешь, имеешь право поучать и советовать? Да ты и мизинца Нелькиного не стоишь!
Ася не понимала, что на него нашло, и, напуганная этой вспышкой, растерянно пробормотала:
– Я лучше пойду… до свидания. Позвоню ей вечером.
А он вдруг подался вперёд, протянул руку и прикоснулся к её бедру. Ася оцепенела, боясь пошевелиться, хотя надо было, наверное, возмутиться или оттолкнуть его руку. А может быть, дать пощёчину?.. От него приятно пахло шампунем и свежестью. Пахло мужчиной. Она ведь никогда его таким не знала, не видела, подумалось Асе… Их отношения закончились на платонической стадии.
Димка между тем, секунду помедлив, спокойно снял с её юбки приклеившуюся тополиную почку-липучку.
Ася молча развернулась и пошла вниз по лестнице. Колени её дрожали.
В конце концов, Ася перестала отрицать тот факт, что живёт исключительно ожиданиями выходных. Всю неделю в Питере она думала о том, как окажется в Москве, дома… Каждое предстоящее возвращение в Петербург по воскресеньям вызывало у неё приступ самой настоящей депрессии. Зато в пятницу с утра Ася радостно летала по редакции, предвкушая вечерний поезд в столицу.
Она уже прекратила извиняться перед мужем за свои регулярные отлучки или спрашивать у него хотя бы формального разрешения. Нельзя сказать, что Князь был доволен её постоянным отсутствием в выходные, но пока терпел.
Всю бесконечно долгую неделю в Питере Ася старалась заполнить развлечениями под завязку, как только могла, чтобы не оставалось времени хандрить. Вечеринок дома, конечно, больше не устраивала, но практически ежедневно посещала всевозможные тусовки.
Всё чаще и чаще, возвращаясь глубокой ночью из очередного клуба или ресторана, Ася заставала мужа уже крепко спящим, а остывший ужин дожидался её на столе.
Рано или поздно должен был грянуть гром. Ася понимала, что находится на пределе. Два года Питер неумолимо высасывал из неё жизненные соки, и Ася уже ненавидела этот город до глубины души. В коммуналке её раздражало абсолютно всё. Особенно доставала соседка Танька – своими скандалами с матерью и неизменными пошлыми прибаутками типа:
– Аська вышла из секс-шопа, у неё промокла жопа!
– Дура, – шипела Ася, стараясь как можно реже появляться в кухне, чтобы лишний раз не сталкиваться с этой опустившейся алкоголичкой.
Как-то утром, измученная болезненными месячными и перепадами настроения, злющая и одновременно несчастная Ася выползла на кухню, чтобы приготовить завтрак. Сегодня она чувствовала себя на редкость паршиво – ещё более паршиво, чем обычно. Как назло, ей даже некому было поплакаться. Рита укатила в Валенсию к неожиданно обретённому отцу (сюжет из мыльной оперы, не меньше), а Нелька была в Москве…
Танька маячила на кухне, действуя ей на нервы, и Ася понимала, что ещё чуть-чуть – и взорвётся.
– Да что ты лезешь мне под руку! – раздражённо прикрикнула она на соседку, когда несла к мойке сковороду из-под яичницы. – Вечно путаешься под ногами…
На что Танька немедленно задорно ответила:
– Если баба злей собаки: лается и лается —
Значит, у её дружочка секс не получается!
– Ну, хватит! – Ася с размаху швырнула недомытую сковороду в раковину. – Достала!!!