– Тот, кто хочет ее поджечь. Держу пари, она положила зажженную сигарету поперек открытого горлышка канистры, рассчитывая, что когда сигарета догорит, окурок провалится внутрь. Так и вышло, но потом сигарета просто погасла.
– Зря ты вылил все на землю. По-моему, это запрещено. А почему бензин не загорелся от сигареты?
– Канистра была почти полная. Наверное, испарений оказалось мало. Оставлять здесь бензин нельзя было, и везти автобусом на заправочную станцию для правильной утилизации – тоже нельзя.
Старик услышал лязг пустой канистры, брошенной на бетонный пол двора.
– Шансов, что канистра не загорится, было мало, – продолжал Маррити. – Понимаю, почему она думала, что точно сожгла сарай. Должно быть, она слишком быстро уехала и так и не узнала, что поджог не удался.
Старика в спальне бросило в дрожь от внезапного осознания: если бы самодельное зажигательное устройство Грамотейки сработало, то в воскресный полдень он выскочил бы посреди настоящего ада, а не просто в гуще бензиновых испарений. А ведь даже от одной этой вони ему пришлось со всех ног бежать из сарая.
– Бедная старая Грамотейка, – вздохнула Дафна. – Хотела бы я знать, что это было.
– Мы должны разобраться, что тут произошло, пока меня снова не попытались застрелить.
– Пойдем посмотрим на сарай, – предложила Дафна. Ее голос удалился от окна.
Старый Маррити спустил ноги с кровати. В обеих прошлых жизнях он в конце концов выкапывал золотую проволоку, и в кошмарной Жизни В ему пришлось продать трейлер, чтобы докупить золотую проволоку и поменять обмотку в машине времени. Но он не может позволить, чтобы они разбирали ее сейчас – они могут повредить ее, а если машина исчезнет, сумеет ли он потом снова вернуться сюда? Логика всего этого была выше его понимания, но баловаться с машиной он им не даст. – Стойте! – крикнул он, ковыляя к двери.
Он прохромал мимо стиральной машины и стал возиться с дверным засовом на задней двери; наконец, отвернув его, он толкнул дверь и прищурился от яркого солнца, заливавшего двор. Вспомнил, что два дня не брился и его челюсти, должно быть, заросли седой щетиной.
Дафна и молодая версия его самого стояли, застыв от изумления, посреди заросшего двора.
– Подождите! – повторил старик и застыл, набрав воздуха в грудь. Он понятия не имел, что им сказать.
Штурм и Дранг привезли Беннета в «Банк Америки» на Калифорния-стрит, провели внутрь и в самом деле вручили шесть банковских чеков на предъявителя – на 8333 доллара каждый. Беннет затолкал конверт во внутренний карман пиджака. От волнения голова у него шла кругом. Банк, кстати, оказался всего в нескольких кварталах от дома Грамотейки.
Из этого района они отправились на север, к парковке в тени кедров, расположенной у отеля «Холидей-инн», рядом с «Сивик-аудиториум». Штурм, не глуша мотора, поставил машину рядом с большим коричневым «Доджем», фургоном с раздвижной боковой дверью, которая отъехала в сторону, когда, выйдя из машины, Штурм постучал в нее. Беннет с пассажирского места рассмотрел в салоне трех крепких молодых людей и темноволосую женщину в солнцезащитных очках; беловолосый Штурм коротко переговорил с ними, вернулся в машину и выехал с парковки, поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что фургон следует за ними. Из кондиционера дул слишком холодный воздух, и в салоне почему-то пахло горелой тканью.
– Куда едем? – спросил Штурм, не оборачиваясь к Беннету.
– Э-э, на Бэтсфорд, 204, – ответил Беннет. – Это в двух кварталах к югу от банка, где мы сейчас были. Что тут горело?
Дранг, сидевший сзади, взял лежавшую рядом обувную коробку и, приподняв крышку, сунул ее вперед.
Беннет неловко развернулся на сиденье, взглянул и отпрянул при виде почерневшей фигурки внутри.
– Что за черт? – рявкнул он. От запаха гари его чуть не вывернуло наизнанку.
– Насколько мы понимаем, плюшевый мишка вашей племянницы, – отозвался Дранг, явно наслаждаясь реакцией Беннета. Вернув крышку на место, он поставил коробку себе под ноги. – Он был закопан во дворе Маррити. Девочка, видимо, сожгла его. – Когда приедем, – продолжил Штурм, – ни слова не говорите о продаже имущества бабушки. Просто подведите обоих, Маррити и его дочь, к фургону. Скажите, что привезли девочке велосипед или еще что.
Дранг бодро добавил с заднего сиденья:
– Там мы их и возьмем.
Штурм глянул на толстяка в зеркало.
– Когда приедем, – сказал он толстяку, – перебирайся в фургон и жди там.
– Думаешь, я их напугаю? – спросил Дранг удивленно.
– Хватит с них и одного незнакомца.
Беннет неловко заерзал, стянутый ремнем безопасности, жалея, что нельзя склониться вперед, подставить лицо под холодную струю воздуха из воздухозаборника.
– Зачем вы притащили сгоревшего мишку?
Штурм бросил сердитый взгляд, словно упрекая Дранга за то, что тот показал Бенету игрушку.
– Для девочки он может что-то значить, – ответил он.
Беннет поймал себя на том, что кивает, и заставил себя остановиться.
– Вы могли бы отпустить меня… то есть, я сам доберусь до своей машины, на такси, потом. После всего, – он провел рукой по губам, ощутил пот под усиками. – Когда вы…
– Хорошо, – бросил Штурм.
До Беннета дошло, что деньги он получил только за то, что приведет к ним Маррити и Дафну, а вовсе не за вещи Грамотейки, которые она хотела продать, – если, конечно, они собирались оставить ему деньги или хотя бы отпустить его.
Надо было разбудить Мойру, подумал он. Она бы меня не отпустила. Какого черта она сама не проснулась?
Дафна уставилась на своего деда, похожего на бомжа, который застыл в тени навеса. Его седые волосы были взъерошены на затылке – точно так же, как у ее отца после сна. Она с радостью заметила, что старик более или менее пришел в себя после всего, что произошло сегодня утром в больнице. Над дверью за его спиной деревянная вывеска гласила: «Здесь всякий живет в безопасности». Не потому ли он сюда и приехал, подумала девочка.
– Подождать? – стросил стоявший рядом отец. – Чего подождать?
Дед пошатывался в пятнистой тени навеса.
– Не… ходите туда, – сказал он. – Я спал и услышал ваши голоса. Я…
– Кто эта женщина, которая в меня стреляла? – перебил ее отец. – В больнице?
– Не знаю.
– Ты сказал: «Она слепая, если ты на нее не смотришь». И это правда. А час назад она пыталась убить нас с Дафной. Кто она?
– Ах! Пыталась убить? Она… ненормальная. Я много лет с ней не виделся, понятия не имею, зачем она пыталась тебя убить. Я тебе жизнь спас.
Отец Дафны переминался с ноги на ногу в густой траве.
– Да, правда, спас. Спасибо. Откуда ты ее знаешь?
– Она… была среди тех, кто меня когда-то допрашивал, после смерти близкого человека. Она из секретной службы…
– Но не американской, – перебил Фрэнк. – Мы говорили с человеком из Агентства нацбезопасности, он велел с ней не разговаривать.
– АНБ? А я никогда не имел дела с АНБ. Я… просто хотел как лучше для тебя.
Дафна отметила, что он обращается исключительно к ее отцу. «А она, – мелькнула у нее мысль, – как лучше для нее?»
– Что за секретная служба? – спросил ее отец.
Старик опустился в плетеное кресло, стоявшее в тени, под стеной спальни.
– Их интересовало кое-что… попавшее к моей родственнице, но ей не принадлежавшее, – он неопределенно махнул рукой, покрытой старческими пятнами. – Родственница умерла, я отдал им эту вещь, и они отстали. Они были экстрасенсами, у них была голова… в общем, я с ними не спорил, и ничего о них не знаю.
– Когда это было?
Старик с вызовом взглянул на ее отца.
– Мне было тридцать пять.
– И ты будешь утверждать, что говорил с той женщиной? – возразил Фрэнк. – Ей всего лет тридцать.
– Я с ней встречался, – отрезал старик. – И давай оставим это.
Маррити недовольно покачал головой и спросил:
– Что забрала твоя родственница? Что ты им отдал?
Старик выдохнул.
– Назовем это книгой. Назовем это фотоальбомом. Назовем это ключом.
Он впервые взглянул на Дафну и тут же отвел глаза. А ее отцу сказал:
– Если я снова вздумаю тебя спасать, напомни, как выглядела твоя благодарность.
Фрэнк молчал. Подняв глаза, Дафна увидела, что он кивает.
– Извини, извини. Но тебе придется рассказать нам все, а не только то, во что мы, по-твоему, поверим. Почему сегодня утром ты думал, что Дафна умерла?
– Медсестра… я, наверное, неправильно понял, что сказала медсестра. Я не очень хорошо слышу. Оставь меня в покое.
– Хорошо, – смягчился Маррити. – Пива хочешь?
– Не осталось – если ты о том, что было у Грамотейки.
– Ну, а я бы выпил пива, – сказал Фрэнк, поставил портфель на бетонную плиту крыльца и полез в карман.
– Где Грамотейкина машина? Если хочешь, я поведу.
– Она… сломалась. Я приехал на автобусе.
Дафна ему не поверила. Они с отцом ехали на автобусе и добрались сюда несколько минут назад, а дед добрался так быстро, что успел вздремнуть.
«Как он на самом деле добрался? – задумалась она. – Угнал машину? Рядом с гаражом стоит какая-то старая, с поднятым капотом. Нужно ли поднимать капот, чтобы угнать машину? Или чтобы остановить ее, когда приехал?»
– Хочу, чтобы ты знал, – вдруг заговорил старик, – что я тоже ненавижу своего отца.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросил Маррити.
– У нас с тобой есть нечто общее. Отец, оставивший несчастную жену и детей… какое у него может быть оправдание?
Маррити от удивления рассмеялся.
– Это ты мне скажи, папаша. Откуда мне знать, как ты будешь оправдываться. Может, шантаж, угроза тюрьмы? Но я бы из-за этого не бросил Дафну.
– Да, ты бы не бросил, я знаю. Даже ради спасения души. Я знаю.
– Ради спасения… – кажется, отец рассердился, но взял себя в руки и рассмеялся. – Нет, даже ради этого.
Старик развел руками – они подрагивали – и нахмурился. Дафне показалось, что он еще не совсем отошел ото сна.