Голос, в котором еще можно было узнать Раскасса, произнес:
– Кресло, убери с него кресло, Фред. Быстро.
Тяжелое угловатое кресло отлетело в сторону, и грубая рука, ухватив за правое плечо, перевернула Гольца на жестком гравии лицом вверх.
Фред развернулся и смотрел на дом. Даже без очков Гольц заметил абсолютно бессмысленное выражение его лица. Не в силах вынести этого – и в силу ряда других причин, – Гольц выдернул оружие из-за пояса, слабой рукой навел ствол на Фреда и спустил курок. Резкий звук выстрела ударил в уши и отдался вспышкой боли от запястья до плеча.
Сапоги Фреда взлетели над землей, и он приземлился в шести футах от того места, где стоял.
Послышалось шарканье подошв, до Гольца долетел голос Канино, но он не смог разобрать ни слова.
– Я же говорил вам, – выдохнул он, хотя никто его не услышал бы. – Я предупреждал, что она может это сделать.
Канино ухватил его за грудки и приподнял, и от боли в сломанном левом плече он потерял сознание.
Старый Фрэнк Маррити обошел грузовик и спрятался в тени палатки: только здесь жар горящего дома не обжигал лицо и руки, только укрывшись от прямого огня, он мог видеть, что происходит. Приходилось делать усилие, чтобы сфокусировать взгляд: он хорошо набрался рома и опьянел сильнее, чем ему хотелось бы.
Молодой Фред лежал на земле, очевидно мертвый. Мертвым казался и Гольц, которого Канино наполовину нес, наполовину тащил к грузовику. Сквозь рев огня Маррити расслышал выстрел.
Человек, которого недавно называли Денисом Раскассом, тоже направлялся к грузовику следом за Канино. Все те же седые, коротко остриженные волосы, но тело под измятым деловым костюмом было явно женским. Она не отрывала глаз от земли, продвигаясь сквозь дым и рыжие отблески пламени, и хотя ее руки и ноги шевелились при ходьбе, Маррити показалось, что ее шаги не потревожили ни одного камешка.
«Они демоны, – подумал он. – Надо спрятаться повыше среди скал, а утром пешком уходить в город. Но на одной ноге я далеко не уйду, – думал он, злобно уставившись на палатку. – Пусть они сотрут Дафну. И никакая „психическая связь“ не может этому помешать. Все это выдумала Шарлотта Синклер, чтобы вместо Дафны стерли ее».
Канино забросил обмякшее тело Гольца в кабину грузовика, затем обошел его и запрыгнул на платформу. И сверху заметил Маррити, укрывшегося в длинной тени палатки.
– В кабине могут поместиться четверо, – с ухмылкой на потном лице сказал ему Канино, – включая маленькую девочку, а вот вам придется как-то удерживаться на платформе.
Запустив руку в карман джинсов, он вытащил складной нож и, выщелкнув лезвие, скрылся в палатке и через несколько секунд появился снова с Дафной на руках. Она тоже казалась мертвой: голова на сгибе его локтя безвольно запрокинулась, а свободная рука свисала, как обрывок веревки.
У Маррити перехватило горло.
«Все-таки они ее убили! – в смятении соображал он. – Это ведь хорошо, да? Я молодой буду жить без нее…
Но при виде ее безжизненного тела на руках незнакомца его отбросило в памятный день девятнадцать лет назад, когда он, выбиваясь из сил, раз за разом повторял на полу ресторана прием Геймлиха, а потом сквозь слезы смотрел, как парамедик уносит тело его дочери.
Канино бережно опустил девочку на платформу, спрыгнул вниз и взял тело на руки.
– Я дал ей снотворное, – сообщил он Маррити. – Очнется через час.
Он зашагал к открытой пассажирской двери, остановился и бросил через плечо:
– Разберите палатку и сбросьте на землю. И найдите, за что держаться, какую-нибудь веревку или рейку, – дорога тут ухабистая.
Шарлотта и Маррити лежали в темном кузове рычащего и качающегося фургона; обоим обмотали лодыжки проволокой и пристегнули замком к кольцу, торчащему из пола у задних дверей. Малк сел за руль. Плиту Чаплина, ящик со стеклянным цилиндром и золотой проволокой из сарая Грамотейки погрузили в другой фургон, в котором ехали Мишел и Лепидопт, прихватив с собой бомбу, способную, если верить Мишелю, разом уничтожить машину Эйнштейна, вместе с плитой Чапина и всем остальным.
Всего десять минут назад Шарлотта сидела рядом с Фрэнком на кровати в мотеле «Вигвам», глазами Лепидопта наблюдая, как они вместе с Малком заворачивают в одеяло прямоугольный цементный блок, обхватывают его веревочными петлями и приматывают клейкой лентой к верхнему краю две пенопластовые головы в кипах.
– Когда прибудем на место, – сказал Лепидопт Малку, – вынесем ее наружу. Что бы о нас ни подумали, но кражу плиты из Китайского театра точно не заподозрят.
– А если начнут стрелять, – кивнул Малк, – то их мишенями станем не мы, а эти ребята, – он кивнул на пенопластовые головы.
Лепидопт бросил взгляд на кипы, а потом решительно отвернулся.
– Столько ермолок тебе ни к чему, – утешил Малк.
И тут Маррити с воплем вскочил с кровати.
– Дафна падает, – с тревогой заговорил он. – Нет, это как было в воскресенье, когда она смотрела этот фильм… ого, она ухватилась за какое-то здание, оно загорелось, все в огне…
У него дернулась рука, и он поморщился.
– Я ее совсем не чувствую. Она пропала. Боже мой, они ее убили?
– Вкололи снотворное, – пояснил Мишел. – В руку, судя по тому, как вы дернулись. Не знаю, что за здание она подожгла, но им придется оттуда уходить. Они переезжают. И мы тоже.
Через десять минут прибыли фургоны, и они отправились в путь.
Маррити спросил, зачем привязывать их с Шарлоттой к полу. Ему ответила Шарлотта:
– Мы ведь все не то чтобы союзники.
– Она верно говорит, – согласился Малк, защелкивая замок и, захлопнув задние двери, пошел к кабине.
Внутри набирающего скорость фургона пахло землей и цветами, и Маррити догадался, что машина служит флористу, когда не используется Моссадом. К счастью, кто-то догадался бросить на фанерный пол пару одеял. Было удобнее растянуться на них, лежа на полу, чем пытаться усидеть спиной к стене, вытянув привязанные к кольцу ноги.
Маррити, заботясь не только о себе, но и о Шарлотте, вытянул шею, заглядывая вперед. Лобовое стекло было ненамного светлее, чем тьма вокруг, и только мелькающие мимо фонари освещали полукруглые полосы на пыльном стекле. Над подголовником водительского кресла Маррити видел макушку Малка. Двигаться они почти не могли, даже вытянувшись изо всех сил, Маррити не достал бы до спинки водительского кресла.
Чтобы перешептываться, проще всего было лечь лицом друг к другу и обняться – так их не раскачивало взад-вперед. За спиной Шарлотты, у нее на поясе, Маррити нащупал револьвер.
– Надеюсь, с Дафной ничего не случится до нашего приезда, – шепнул Фрэнк. Он помнил, что повторяет это не в первый раз, и виновато улыбнулся, хотя в кромешной тьме фургона Шарлотта не увидела бы его улыбки, даже если бы могла видеть. – Надеюсь, дышу на тебя не слишком противно.
Шарлотта легонько коснулась губами его губ.
– Твое дыхание пахнет «Канадиан Клаб», – прошептала она. – Я люблю этот запах. С Дафной все хорошо. Это тебя они хотят убить, но этого мы им не позволим, – он чувствовал, как она дрожит в его объятиях. – Может быть, они обменяют ее на меня.
– Мы ее спасем. А Моссад изменит прошлое, как тебе нужно.
– Но сейчас они установили бомбу рядом с машиной времени. Когда доберемся до места, мне предстоит решить, могу ли я доверить им то, что обещал мне этот Мишел. Он ведь обещал, верно?
Маррити кивнул, покачиваясь в темноте, и подтвердил:
– Вроде как…
– У меня будет совсем другая жизнь. Я не встречусь ни с тобой, ни с Дафной, и это грустно. Я, наверное, так и буду служить в военно-воздушных силах. На самом деле в армии – в КРБ, Командовании разведки и безопасности армии США. Когда я была еще ребенком, они базировались в Форт-Миде, штат Мэриленд. И я не ослепну в 1978 году. И не сделаю… она не сделает… девочка, которой я стану, ничего не будет помнить о… о тех, кого я предала. Я могла бы убить себя, но все то, что сделала, так и останется сделанным, Шарлотта выдохнула. Ее дыхание тоже пахло виски.
Маррити пальцами расчесал ей волосы, наткнулся на дужку очков.
Шарлотта обняла его и прижалась лбом к ключице.
– А может быть, – зашептала она ему за пазуху, – я решу, что Моссад не захочет или не сумеет мне помочь, и просто позволю Весперсу меня стереть. Тогда мы тоже с тобой не встретимся.
Фрэнк открыл рот, но она приложила палец к его губам. Откинула голову назад и в полный голос спросила:
– Далеко еще до Палм-Спрингс?
Сквозь влажный листок бумаги у себя на животе Маррити чувствовал ее сердцебиение.
– Сорок минут, – откликнулся Малк.
Рука Фрэнка задержалась у нее в волосах, а когда Шарлотта опустила голову, он поцеловал ее в губы.
– Через какой-нибудь час мы все можем умереть, – шептала она, прижав рот к его губам, – или даже хуже.
Он чувствовал, что ее губы улыбаются, целуя его.
– Твое сердце бьется как сумасшедшее.
Они снова поцеловались, и в фургоне, несущемся в темноте по автостраде номер 10, еще долго не слышалось шепота.
За рулем второго фургона сидел Лепидопт. Пассажирское кресло занял Мишел. Задние фары фургона, который вел Малк, словно застыли на полосе автострады в ста ярдах впереди, а мир проносился за окном, и ветер свистел в оконной щели, куда Лепидопт выставил локоть лежащей на руле левой руки. Фургон принадлежал саяну, который в нем и жил вместе с кошкой, поэтому внутри кисло пахло кошачьим туалетом.
– Как бы ни прошла эта встреча, – говорил Мишел, – и эта дурацкая затея с обменом девиц, сегодня утром ты выполнишь полученные приказы. Я постараюсь разобраться, что представляет собой эта сингулярность в башне, и, если будет возможность, передам тебе по рации, чтобы ты включил это в рапорт. А ты воспользуешься машиной, чтобы перескочить в 1967 год. Как только я передам все, что узнаю, или при первых же признаках каких-то проблем, ты сразу стартуешь. Ты же слышал, как дух Эйнштейна рассказывал, что надо делать?