о сразу к нам кинулись.
Наркота.
То есть мы все собираем наркоту для каких-то инопланетных тварей. Вряд ли для самих Продавцов, этот вел себя так, словно его пристрастие постыдно.
– Что будешь делать, Максим? – спросил Лихачев. – Мы, я полагаю, расследование закончили. Ты можешь сказать Продавцу, что его товарищ пришел в себя и рассказал, что… лучше без деталей, верно?
– Сожрал кристаллик, испытал ужас и стыд, сделал супертопор и сам себя убил, – предложил я.
– Сойдет ему такой ответ?
Я пожал плечами.
Наверное, сойдет.
Не стоит, действительно, поднимать тот неловкий момент, что я знаю источник, где Продавцы берут головы и руки. Не стоит думать о том, что человеческий мозг в его голове жив, сознание сохранилось – и как во сне воспринимает всё происходящее.
И Продавец выдаст мне возвратный мутаген. Куда он денется.
Дарина станет обычной девушкой.
Нет, не обычной, конечно. Настоящей. Может, мы будем после этого вместе. А может быть, и нет. Это сейчас я для нее – всё на свете. Вернувшись в мир людей, она станет знаменитой, станет звездой. Напишет книгу «Моя жизнь в Гнезде». Будет выступать во всяких телешоу. Да ее Голливуд на любую роль возьмет! Бывшая Измененная, чудом вернувшаяся к людям! От плейбоев до олигархов, все будут вокруг виться.
Не важно.
Дарина станет настоящей, а она хочет этого больше всего на свете.
– Сойдет, – сказал я.
Лихачев кивнул, глядя на меня. Какая-то неловкость была у него во взгляде. Словно разочарование.
Он обвел взглядом захламленный Комок. Невесело рассмеялся:
– А я уж собрался тут пару дней провести. Жене позвонил, чтобы белье и чистые рубашки собрала.
Я подумал, что и про это ничего не знал. Что у Лихачева, которого зовут Игорь, есть жена. Что у Елены был муж-музыкант, который «челночил» лет сорок назад.
– Только я сделаю одну вещь, – сказал Лихачев.
– Мы сделаем, – кивнула Елена.
Я понял.
– Думаю, Продавец не будет против.
– Официально я это проводить не стану, – продолжил Лихачев. – Но это человеческий прах, и он будет лежать в родной земле. Я думаю, вам лучше уйти, ребята.
Милана кивнула, я тоже спорить не стал.
Мы собрались быстро и с тем ощущением неловкости, которая появилась сразу после окончательной смерти Трофимова. Вроде бы он и умер, и задача, поставленная Продавцом, неожиданно разрешилась, а вот неловкость не исчезла.
– Можно вызвать такси, – сказала Милана, кивнув на телефонный аппарат. Иван действительно обеспечил нас связью.
– Как хочешь, – ответил я, косясь на Елену. Доктор рылась в своих медицинских инструментах. Выглядели те зловеще. Лихачев взвешивал в руке топор из «адамантиума». Он что же, отрубать штыри будет? – Или прогуляемся.
– Прогуляемся, – решила Милана.
– Мы пойдем, – сказал я.
– Давайте, ребята, – кивнул Лихачев. – Мы справимся сами, не волнуйтесь.
Вид у него с топором в руках был совершенно маньяческий. Точно, будет рубить штыри.
Мы торопливо вышли.
А снаружи уже стемнело. Вдоль набережной загорелись редкие фонари, в небе переливалось миллионами огней лунное кольцо.
У санитарного фургончика стояли трое в штатском, в костюмах, и двое полицейских в форме. Явно присланная Иваном охрана.
– Чем можем помочь? – спросил один из штатских, подходя к нам. Человек как человек. Средних лет, крепкий, с выправкой. Очень может быть, что ничего не знающий про Прежних.
– Да нет, спасибо, мы домой, – сказал я. – Наши товарищи пока останутся.
Штатский кивнул:
– Может, машину?
– Нет, спасибо. Пройдемся.
– Как угодно, – вежливо ответил он.
– Максим… я на минутку… – Милана коснулась моей руки.
– Чего? А… – Я торопливо кивнул. – Конечно.
– Загляну к вам в машину, – сказала Милана.
– Направо, сразу после входа, – деловито сказал штатский. Милана пошла к машине. Мужчина с любопытством посмотрел на меня. Спросил небрежно:
– Какие-то проблемы? С Продавцом?
– Всё бывает, – туманно ответил я, чем, похоже, заслужил его одобрение.
– Да уж, прилетели на нашу голову… – вздохнул штатский.
Эх… не надо про головы…
– Без них было лучше, – согласился я. – Правда, я еще пацан совсем был.
– А я в Сирии тогда работал, – кивнул мужчина. – По контракту. Такая паника началась, только держись… Все ломанулись в Хмеймим, никто ничего не знает, слухи самые разные. И тут… – Он сделал театральную паузу, явно рассказывая эту историю в сотый раз.
Но я ее не услышал.
Что-то чпокнуло, и на горле мужчины появилась дырка, из которой фонтанчиком выплеснулась кровь. Штатский прижал к горлу ладонь, посмотрел на кровь, потом сунул руку в карман. Чпокнуло еще раз. Я даже не понял, куда ему попали, но он сразу упал.
А возле фургончика падали еще четыре тела.
Я бросился к машине и даже успел вытащить из кобуры пистолет. Наверное, если бы я бросился в Комок, то мог бы и спастись. Но в фургончике была Милана, и я не мог ее оставить.
У меня, конечно, нет никаких высоких идеалов, но я друзей не бросаю, а женщин уж тем более.
Меня ударили по голове сзади, и я мгновенно отрубился.
Глава десятая
В прошлом месяце мне доставалось и посильнее.
Скажем прямо, по всем медицинским нормам два раза я должен был умереть.
Но первый раз меня исцелило Гнездо, ведь я был в Призыве. А второй раз вылечил концентрат мутагена. Он, конечно, должен был после этого меня прикончить, но Дарина ввела возвратный мутаген.
Так что ощущения были мерзкие, но знакомые. Голова раскалывалась, подташнивало, в ушах стоял гул.
Раньше мне доводилось драться всего несколько раз, ничего серьезного, обычные детские потасовки с кровью из носа и синяками.
В этот раз, похоже, я получил полноценное сотрясение мозга.
Меня покачивало, потряхивало, потом я почувствовал ладонь на лице. И невольно вспомнил, как Трофимов просил его потрогать, чтобы ощутить напоследок прикосновение человека.
Это было так страшно, что я сделал усилие и открыл глаза.
Я лежал в кузове грузового фургончика, который, похоже, куда-то ехал. В потолке светили два круглых плафона, окон вроде как не было. Милана держала мою голову на коленях. Всё остальное, к счастью, у меня тоже имелось. Сделав усилие, я пошевелил рукой, потрогал лоб. На ладони осталась кровь.
– Так плохо? – спросил я.
– Тебя по голове ударили, – пояснила она. – Нет, ничего. Череп цел.
– А тебя по лицу, – сказал я. У Миланы был здоровенный кровоподтек на щеке. Ну что за день такой, при мне били то девчонку, то девушку!
– Я упала, – ответила Милана. – Честно. Меня сбили, я упала. Специально не били.
С трудом, но мне удалось присесть, опираясь на Милану. В фургончике никого не было. Нас куда-то везли.
– Слуги? – спросил я.
Милана кивнула:
– Наверное. Похожи, как ты рассказывал.
– Много их было?
– Четверо или пятеро, – сказала она, поколебавшись. – Запихнули в фургон и поехали. Ты недолго был в отключке.
– Они своеобразно приглашают к разговору, – заметил я.
Пошарил в кобуре. Конечно же, она была пустая. Из кармана пропали ключи с брелоком-куботаном. И часы с руки сняли. Плащ остался, ну так он не оружие.
– У меня сумочку отобрали, – сказала Милана. – Я услышала шум, выскочила, увидела, как тебя волокут. Ну и…
– Надо было не выходить.
Милана подумала и сказала:
– Да, наверное. Помочь я не смогла. Глупо вышло. Но в Комок они не входили.
Я подумал о том, услышал Лихачев перестрелку или нет. Мог и не услышать. А если даже и услышал, то что? Слуги проехали через оцепление, поубивали охрану, кинули нас в машину и умчались. Наверняка у них есть план отступления. Через полчаса мы можем быть уже за пределами Москвы. Не старые времена, пробок на дорогах нет…
Машина дернулась, чуть накренилась и съехала куда-то. Остановилась. Шум мотора стих.
– Приехали, – сказал я.
Попытался встать, к горлу подкатила тошнота. Милана помогла удержаться на ногах, с тревогой глядя на меня. Увы, я не увидел ничего, что могло бы послужить оружием. Это был какой-то крупный пикап или грузовой микроавтобус, ни скамеек, ни поручней, ничего, что можно выломать и взять в руки. – Милана, из меня боец сейчас никакой.
– Угу, – она кивнула. – Максим, ты, главное, держись. Им что-то надо, иначе бы убили на месте.
– Это меня и пугает, – признался я.
Дверь фургона клацнула, створки открылись. Машина стояла в ярко освещенном гараже, небольшом, на две-три машины. Рядом был еще джип с распахнутыми дверцами. Я сощурился от яркого света, глядя на темные силуэты у дверей.
– Выходите, – скомандовал нам кто-то.
Голос был знакомый.
С помощью Миланы я выбрался из фургона. Посмотрел на бледного юношу в деловом костюме, новом, но такого же строгого кроя. Спросил:
– Как бок, не болит?
– У нас быстро заживает, – ответил он без иронии. – Если хотите поострить, Максим, то выговоритесь. А потом будем говорить.
Их было пятеро. Девушка… да, та самая, в которую я стрелял. Теперь на ней было легкое светлое платье по колено, выглядела она совершенно здоровой. Действительно, быстро всё у них заживает. Еще трое незнакомых мужчин. Все молодые, ухоженные, моих лет или немного старше.
Во всяком случае, на вид.
– Давайте уж сразу говорить, – предложил я. – А острить будем позже.
Мой собеседник кивнул:
– Хорошо. Зовите меня Алекс.
Я все-таки попытался придумать что-нибудь остроумное в ответ. Но не смог, и решил, что вести себя как герой боевика – глупо.
– Чего вы хотите, Алекс?
– Маленькую услугу. Но вначале…
Он запустил руку в карман пиджака, вытащил прозрачную пластиковую ампулу. Протянул мне.
– Выпейте.
– Что это?
– Тоник. В моих интересах, чтобы вы были в сознании и не страдали от головной боли.
Я подумал. Остальные Слуги молчали, но девушка, в которую я стрелял, наблюдала за мной со злорадством.