– Вода, – сказала Милана с восторгом. – Вода и чай. И печеньки!
– Переходите на темную сторону, – буркнул Лихачев. Мне показалось, что после первого выплеска эмоций он начал смотреть на нас с легким подозрением.
Я не обижался. За последние сутки слишком многое свалилось нам на головы. Мы с Миланой, не сговариваясь, насыпали в стаканчики по три ложки кофейных гранул, щедро накидали сахара и залили горячей водой.
– Вы хоть что-то ели там? – спросил Лихачев.
– Не-а, – ответила Милана, дуя на кипяток.
– Не хотелось, – уточнил я. – Это скафандры, наверное. Мне кажется, они нам что-то вводили. Жидкость уж точно… наверное, питательные растворы…
– Где в этих трико могли храниться питательные растворы? – удивилась Милана.
– Чужие технологии, – отхлебывая раскаленный кофе, ответил я. – Понимать надо!
Мы нервно засмеялись.
Мы были на Земле. И мы были живы.
– Рассказывайте, – велел Лихачев.
– Нас взяли в плен, – сказала Милана. – Слуги.
– Это мы знаем. И до момента, когда вас утащили в экран, – тоже знаем. Тут была перестрелка… – Лихачев помедлил. – Они убили двух полицейских, охранявших Представительство. И ранили несколько человек на улице. Но одного наши ребята ухитрились подстрелить!
– Обычными пулями? – поразился я.
Вот почему в Представительство нас привели пятеро, а на Селене их оказалось четверо.
– Не совсем обычными, – Лихачев поморщился. – Будем считать, что повезло. Мозги у них все-таки в голове… Вас спас Инсек?
– Да, – сказала Милана. – Максим, ты расскажешь?
Я с сожалением отставил стакан и принялся рассказывать. Как мог коротко, передавая лишь суть разговоров, не вдаваясь в странные истории про «возвышение» и «контроль смыслов», но, разумеется, когда закончил, кофе безнадежно остыл.
Милана развела мне новый.
– Значит, они пытались уничтожить Инсека… – Лихачев помолчал. – Месяц назад я сказал бы: «И хрен бы с ним». Извини, Милана. А сейчас – даже и не знаю… Отмороженные совершенно! Убивают, не раздумывая.
– У них нет эмпатии, – пояснил я. – Эта девушка, Ника, сказала, что они сами от нее избавляются. Чтобы было проще жить.
– Удобно, – согласился Лихачев. – Они перестреляли охрану, хорошо хоть посетителей не тронули, позволили разбежаться. Подключили к одному из экранов какое-то устройство и, как я понимаю, через него прошли на Селену.
– Значит, Ника должна была и вернуться через него? – насторожился я.
– Вернулась, – мрачно ответил Лихачев. – Через питерское Представительство. Вылезла из экрана, напугала до полусмерти какую-то бабку. И ушла. Никто же этого не ожидал… Но вы молодцы. Убили троих!
– Это всё Максим, – сказала Милана.
– Да ты прям Терминатор на полставки… – Лихачев вздохнул, потер лоб. – Тут уже Иван появлялся, собрал всю информацию, поорал, ушел… Я-то подумал, его работа, а выходит, его тоже провели… Черт. Селена. Вы были на поверхности Луны!
Я пожал плечами.
– В детстве мечтал быть космонавтом, – сообщил Лихачев. – Но не сложилось. А вы вот побывали…
– Ничего там интересного, – сказал я, немного покривив душой. – Камни и пустота. Ну, Земля и кольцо в небе красивые…
– Ничего интересного! – с горечью произнес Лихачев. – Подумаешь… камни, пустота и Земля в небе… Вы как, с ног не валитесь? Вы там спали?
– Я не спала, – сказала Милана. – Честно говоря, хочется.
– А я бодрый и свежий, поспал немного, – похвастался я, не уточняя, что это было в процессе «контролируемой инволюции». Может, потому и не хочется спать? Мой организм перебрали заново, словно двигатель на капремонте…
Я поднял руку и уставился на часы.
Без четверти пять.
Некоторое время я осмысливал числа.
Из Комка с убитым Продавцом мы вышли после семи часов.
Нас взяли в плен.
Не было еще и девяти вечера, когда мы попали в Представительство.
И через несколько минут мы с Миланой оказались на Селене.
Где-то около полуночи окончился курс лечения, и мы вышли наружу.
Около часа ночи мы сошлись в поединке со Слугами.
Часам к трем вернулись на корабль.
В четыре утра снова встретились с Инсеком.
И вернулись на Землю.
– Девять с небольшим часов… – сказал я зачарованно. – Мне казалось, несколько дней прошло.
Лихачев понимающе кивнул. Спросил:
– Что с вами делать-то? Будете здесь сидеть – примчится Иван. Начнет допытываться, что и как. Отправить вас домой… – Он осекся. – По домам?
– Лучше в Гнездо, – сказал я. – Туда Иван не сунется. Я понимаю, все равно придется ему кое-что рассказать. Но пусть хоть в голове уложится.
– Мы пешком дойдем, тут же рядом, – сказала Милана.
– Нет! – Лихачев покачал головой. – Никаких прогулок. Мне будет спокойнее, если вас довезут до дверей.
– А у вас что было? – запоздало спросил я. – Елена цела?
– Цела. Когда вас увезли… – Он махнул рукой. – В общем, ее я отправил домой. Потом носился со своими по городу… не понял сразу, где вы объявитесь. Да и кто бы понял? Потом здесь работал.
– А Комок?
– Дверь закрылась. Наверное, тебе надо спросить у заказчика, что теперь делать. Удовлетворен ли он результатами расследования.
Он испытующе посмотрел на меня и добавил:
– Надеюсь, ты получишь от Продавцов что-то ценное. Тебе изрядно досталось.
– Да я уже почти привык, – признался я. – Спасибо большое. Отправьте нас в Гнездо, полковник.
– Брось ты этот официоз, – поморщился Лихачев. – Не хочешь Игорем, так зови по имени-отчеству.
– А я не знаю вашего отчества, – ответил я. – Вы же не назывались. А по имени как-то фамильярно.
Лихачев растерянно уставился на меня. Я неловко улыбнулся.
Милана тихо рассмеялась:
– Максим, он Игорь Григорьевич. Даже я знаю.
– Убил на месте, Максим, – сказал Лихачев. – Ладно. Зови меня полковником. Так только внук меня звал, когда маленький был.
– У вас есть внук? – почему-то удивился я.
– Жена, двое детей и два внука, – Лихачев вздохнул. – Тебе все-таки стоит поспать. Милана, ты уж присмотри за ним!
– Присмотрю, – деловито ответила она, беря со стола еще пару печенюшек. – Знаете, я уже научилась.
Глава седьмая
Снаружи Представительство тоже было огорожено барьерами и лентами. За ними толпились сонные репортеры и зеваки – Москва никогда не спит. В нашу сторону засверкали вспышки фотокамер, Лихачев что-то гаркнул, и мрачные полицейские оттеснили прессу… ну как оттеснили – на метр-другой. Лихачев посадил нас в полицейскую машину, чистенькую внутри, но старую и с продавленными сиденьями. Бросил водителю:
– Доставь ребят в минкультовское Гнездо. Головой отвечаешь.
Водитель молча кивнул. Машина вывернула на дорогу (мне показалось, что одного из самых настырных журналистов водитель нарочно толкнул крылом), противно закрякала сирена, и мы рванули по Моховой, чтоб тут же завернуть на Большую Никитскую.
– Спасибо, Максим, – неожиданно сказал водитель.
– За что?
– Что выбрался. Что этих мразей прикончил, отомстил за ребят.
– Откуда вы знаете? – насторожился я.
Где-то в голове вдруг родилась и плеснула негромкая долгая нота. Меня будто обдало теплом.
Мы с Гнездом почувствовали друг друга.
– По Лихачеву видно, – ответил водитель. – Всю ночь сам не свой был. А сейчас вижу – его отпустило. Прав?
– Прав, – признался я.
– Ты приходи к нам, – подъезжая к Гнезду, сказал водитель. – Нам бы такие ребята пригодились. – Он помедлил секунду и вежливо добавил, посмотрев на Милану: – Это и к вам относится, разумеется. У нас служат девушки. Даже в оперативной группе.
– Спасибо, – ответила Милана.
Мы выбрались из машины. Начинался ветер, и паутину, которой обросло Гнездо, полоскало в рассветном полумраке. Машина стояла на месте до тех пор, пока мы шли к Гнезду.
– Ничего, если я тоже буду в Гнезде? – спросила Милана.
Я понимал, о чем она. Но ответил как можно небрежнее:
– Ты была призванной, ты защищала Гнездо. Конечно!
– Ну да… – с сомнением сказала Милана. – Все-таки я…
– Была на Луне, – сказал я.
Мы едва успели войти. Я лишь кивнул страже – не Же, другой.
И увидел Дарину – она бежала через фойе мне навстречу, быстро, словно в бою, не произнося ни слова. Прыгнула – метров с трех; повисла на мне, обняв, обхватив ногами и уткнувшись лицом в грудь. Зашептала безостановочно, без всякой интонации, словно на нее не оставалось ни сил, ни времени:
– Жив, жив, жив, жив, жив…
Я обнял ее, опустил голову, вдохнул ее запах – терпкий, неземной, до боли знакомый. Она была легкая, теплая, ее била мелкая дрожь, словно она сдерживала движения, даже показалось, что она рыдает.
И тут меня накрыло. Да еще как.
Это было слишком похоже на душевую в корабле Инсека. Тот же горячий влажный воздух, те же странные запахи.
И повисшая на мне девушка.
Другая.
Что же я натворил?
Как я мог изменить Дарине?
Как теперь я посмотрю ей в глаза?
Все слова Миланы, такие разумные и мудрые, про Луну, на которой «всё остается», про то, что никогда не надо рассказывать любимой об измене… все они вдруг стали пустыми и бессмысленными.
Никакой шок, никакой стресс меня не оправдывает.
Какой же я балбес…
Дарина всё висела на мне – так порой виснут на родителях дети в кинофильмах, в жизни подобного никогда не видел. Я, скосив глаза, смотрел на Милану. И читал в ее глазах, что ей сейчас… нет, наверное, не стыдно. Но нехорошо, это уж точно.
– Я пойду, наверное, – сказала Милана.
Дарина отцепилась, соскользнула с меня и столь же молниеносно метнулась к Милане. Та даже вздрогнула и отшатнулась.
Жница обняла ее, прижалась. Она была на полголовы ниже Миланы и казалась сейчас младшей сестрой, обнимающей старшую.
– Нет! Тут вы в безопасности! Милана, спасибо тебе, спасибо! Я только на то и надеялась, что ты с ним!
– Почему? – Милана неловко улыбнулась. – Я толком ничего и не сделала… хорошего… это всё Максим.